emp
Было еще много летних дней в квартале Клиньянкур. Родители водили Дору в кино, на бульвар Орнано, 43. Недалеко, только улицу перейти. Или, может быть, она ходила туда одна? Родственница говорила, что с малых лет Дора была строптивой, самостоятельной, гуляла, где ей вздумается. В гостиничном номере было тесновато для троих.
Малышкой она, должно быть, играла в сквере Клиньянкур. Иногда квартал напоминал деревенскую улицу. Вечерами соседи выносили стулья на тротуар, сидели и болтали. Вместе шли выпить лимонаду на террасе кафе. Иногда мимо проходили то ли пастухи, то ли торговцы с ярмарки, с козочками, предлагали молоко, большой стакан за десять су. Выпьешь — и вокруг рта белые усы от пены.
У заставы Клиньянкур стоял домик со шлагбаумом, здесь брали пошлину за въезд. А левее, между жилыми кварталами бульвара Нея и Блошиным рынком, раскинулся целый городок из лачуг, сараев, низеньких домишек под акациями все их потом снесли. Этот пустырь поразил меня лет в четырнадцать. Мне кажется теперь, что я узнал его на двух-трех снимках, сделанных зимой: что-то вроде эспланады, видно, как по ней проезжает автобус. Стоит грузовик, кажется, будто он застрял здесь навсегда. Снежное поле, на его краю кого-то ждут фургончик и черная лошадь. А вдалеке, будто окутанные туманом, высятся дома.
Я помню, что эту пустоту ощутил тогда впервые — пустоту от того, что все разрушено, снесено, стерто с лица земли. Я еще не знал о существовании Доры Брюдер. Может быть — я даже уверен, — она гуляла там, на этой окраине, которая напоминает мне о тайных любовных свиданиях, о немудреных и навсегда потерянных радостях. Здесь еще веяло деревней, улицы назывались Колодезная аллея, аллея Метро, Тополиная аллея, Собачий тупик.
emp
9 мая 1940-го, в четырнадцать лет, Дору Брюдер отдали в интернат «Святое Сердце Марии», церковное благотворительное учреждение под руководством сестер-монахинь Христианской миссии Милосердия, на улице Пикпюс, 60–62, в XII округе.
В архиве интерната записано следующее:
«Фамилия, имя: Брюдер, Дора.
Дата и место рождения: 25 февраля 1926, Париж, XII округ, от отца Эрнеста и матери Сесиль Бюрдеи.
Семейное положение: законный ребенок.
Дата и условия зачисления: 9 мая 1940.
Полный пансион.
Дата и причина отчисления:
14 декабря 1941. Вследствие самовольного ухода».
emp
Что заставило родителей отдать ее в этот интернат? Наверно, им все труднее было жить втроем в гостиничном номере на бульваре Орнано. Еще мне думается, не грозило ли Эрнесту и Сесиль Брюдер интернирование как «выходцам из рейха» и «экс-австрийцам»? Австрия с 1938 года перестала существовать и была теперь частью «рейха».
Осенью 1939 года выходцев из «рейха» и экс-австрийцев мужского пола вызвали на «сборные пункты». Их разделили на две категории: благонадежные и неблагонадежные. Благонадежных собрали на стадионе Ив-де-Мануар в Коломбе. Позже, в декабре, их приравняли к так называемым «лицам иностранного происхождения, подлежащим трудовой повинности». Может, Эрнест Брюдер входил в число этих лиц?
13 мая 1940-го, через четыре дня после зачисления Доры в пансион «Святое Сердце Марии», настал черед женщин из «рейха» и экс-Австрии; их вызвали повестками на Зимний велодром и продержали там тринадцать дней. Затем, по приближении немецких войск, их отправили в Нижние Пиренеи, в лагерь Гюр. Может, Сесиль Брюдер тоже получила повестку?
Вот так, вас классифицируют, подводят под какие-то непонятные категории, о которых вы и слыхом не слыхали, и странные эти ярлыки не имеют ничего общего с тем, кто вы есть на самом деле. Вас вызывают повестками. Интернируют. А вам остается только ломать голову за что.
emp
Хотелось бы еще знать, каким образом Сесиль и Эрнест Брюдер узнали о существовании пансиона «Святое Сердце Марии». Кто посоветовал им отдать туда Дору?
Я думаю, Дора в четырнадцать лет уже была чересчур самостоятельной и ее строптивый нрав, о котором говорила мне родственница, наверняка давал себя знать. Родители решили, что ей необходима дисциплина. Почему-то евреи выбрали для этого христианскую школу. Но придерживались ли они своей веры? Да и был ли у них выбор? В «Святом Сердце Марии» учились девочки скромного происхождения; в биографии настоятельницы пансиона того времени, когда Дора была туда зачислена, можно прочесть: «Дети, лишенные родителей или из неблагополучных семей, те, кому Христос всегда отдавал предпочтение». А вот еще, из брошюры, посвященной сестрам Христианской миссии Милосердия: «Благотворительный фонд „Святое Сердце Марии“ был создан для оказания всесторонней помощи девочкам и девушкам из малоимущих семей столицы».
Наверняка там учили не только домоводству и рукоделию. Сестры Христианской миссии Милосердия, находящейся под патронажем старинного аббатства в Сен-Совер-ле-Виконт, в Нормандии, открыли пансион «Святое Сердце Марии» на улице Пикпюс в 1852 году, и уже тогда это был интернат профессионального обучения, рассчитанный на пятьсот девушек, со штатом из семидесяти пяти монахинь.
emp
Когда Франция потерпела окончательное поражение в июне 1940 года, монахини с ученицами бежали из Парижа в департамент Мэн-и-Луара. Наверно, и Дора поехала с ними в одном из последних переполненных поездов, в которые еще можно было сесть на вокзале Орсе или Аустерлицком. Вместе с нескончаемой колонной, беженцев они продвигались на юг по дорогам, ведущим к Луаре.
Июль, возвращение в Париж. Жизнь в интернате. Я не знаю, какую форму носили ученицы. Не те ли самые одежки, что были указаны в объявлении о розыске Доры в декабре 1941-го: бордовый свитер, темно-синяя юбка, коричневые спортивные ботинки? А сверху, может, халат? Я примерно представляю себе расписание дня. Подъем в шесть. Часовня. Класс. Столовая. Класс.
Школьный двор. Столовая. Класс. Часовня. Дортуар. Прогулки по воскресеньям. Надо думать, нелегко жилось в этих стенах девочкам, которым Христос всегда отдавал предпочтение.
emp
Мне говорили, что сестры Христианской миссии с улицы Пикпюс основали летний лагерь в Бетизи. Бетизи-Сен-Мартен или Бетизи-Сен-Пьер? Обе эти деревни находятся в округе Санлис, в Валуа. Возможно, Дора Брюдер провела там несколько дней вместе со своими товарками летом 1941 года.
emp
Корпусов пансиона «Святое Сердце Марии» больше нет. На его месте выросли новые дома, глядя на них, можно представить, какую большую территорию он занимал. У меня нет даже фотографии снесенного пансиона. На старом плане Парижа в этом месте значится. «Церковный воспитательный дом». Можно разглядеть четыре квадратика и крест, обозначающие корпуса и часовню. Узкая, четкая полоса, от улицы Пикпюс до улицы Рейи, делит территорию пополам.
Согласно тому же плану, напротив пансиона, на другой стороне улицы Пикпюс, располагались конгрегация Богоматери, затем женская обитель Поклонения волхвов и молельня Пикпюс, а потом кладбище, где в обшей могиле погребены более тысячи жертв, гильотинированных в последние месяцы якобинского террора. А на той же стороне, что и пансион, почти вплотную к нему обширную территорию занимала женская обитель Святой Клотильды. Далее обитель диаконис, где я лечился когда-то, в восемнадцать лет. Мне запомнился сад при обители. Откуда мне было знать в то время, что учреждение это когда-то занималось перевоспитанием девушек, сбившихся с пути. Совсем как «Святое Сердце Марии». И как «Добрый пастырь». Решительно, все эти места, где вас держали взаперти, не оставляя надежды когда-нибудь выйти на свободу, носили странные имена: «Добрый пастырь из Анже», «Убежище в Дарнетале», «Приют Святой Магдалины в Лиможе», «Уединение в Назарете».
Уединение. Одиночество.
emp
Пансион «Святое Сердце Марии» занимал дома 60–62 на углу улиц Пикпюс и Гар-де-Рейи. Эта улица в те времена, когда Дора была пансионеркой, еще походила на деревенскую. На нечетной стороне вдоль тротуара тянулась высокая стена под сенью деревьев, росших в школьном саду.
Мне удалось узнать совсем немного об этих местах, какими видела их Дора изо дня в день почти полтора года. Большой сад, насколько мне известно, располагался вдоль улицы Гар-де-Рейи, а по другую сторону от корпусов находился школьный двор. В этом дворе, в искусственном грота под каменной пирамидой, был семейный склеп Мадре, учредительницы пансиона.
Я не знаю, завела ли Дора Брюдер подруг в «Святом Сердце Марии». Или она держалась особняком? Пока я не отыщу хоть овну из ее товарок по пансиону, мне остается только предполагать. Но ведь должна же найтись сегодня в Париже или где-нибудь в предместьях женщина приблизительно семидесяти лет, которая еще помнит свою давнюю соседку по классу или дортуару — девочку по имени Дора, рост 1 м 55 см, лицо овальное, глаза серо-карие, одета в серое спортивное пальто, бордовый свитер, темно-синюю юбку и такого же Фета шапку, коричневые спортивные ботинки.
