С рассветом второго июня плавбатарейцы были подняты по тревоге. Ближний береговой горизонт занялся заревом пожаров. В воздухе стоял плотный, густой гул авиационных моторов, артиллерийская канонада загремела на всем протяжении сухопутного фронта. Такого плавбатарейцы еще не видели и не слышали.
С КП ПВО сообщили: немцы подняли в воздух свыше двухсот самолетов. Над Херсонесским аэродромом стояли клубы красной пыли — взлетали наши самолеты. Казалось, что гитлеровцы начали свой третий, решающий, штурм, но, как позже выяснилось, то была еще только огневая подготовка к нему. Она длилась 3, 4, 5 и 6 июня.
ХРОНИКА Донесение командования СОР [14] в Москву 6.6.42 года.
«В течение четырех суток противник продолжал непрерывно наносить удары авиацией, артиллерией по боевым порядкам войск, городу. За это время, по неполным данным, противник произвел 2377 налетов, сбросив до 16 000 бомб, и выпустил не менее 38 000 снарядов, главным образом 150-мм, 210-мм калибров и выше. Всего за четыре дня всеми средствами уничтожено 80 самолетов противника…»
Начальнику ОВРа контр-адмиралу тов. Фадееву
РапортДоношу, что 9 июня 1942 г. в 14.13 плавбатарею № 3 тремя заходами бомбардировали с пикирования три самолета противника Ю-88.
Во время третьего захода прямым попаданием 76,2-мм снаряда в штурманскую рубку подбит один самолет, который резко снизился, потерял скорость и по пеленгу 360° на расстоянии 110 кабельтовых упал в море.
Бомбы рвались в 150–300 метрах от борта. С 14.45 до 15.00, во время отражения налета на аэродром большой группы самолетов противника Ю-88 (до 40 машин), шедших со стороны Балаклавы на высоте 4200 метров и пикировавших при бомбометании до высоты 1800–2500 метров, нами наблюдались хорошие разрывы и прямые попадания снарядов 76,2-мм калибра и 37-мм автоматов.
Один самолет, получивший прямое попадание в фюзеляж в районе крыльев, еще до начала пикирования резко отвернул на зюйд и со всевозрастающей скоростью падения упал в море по пеленгу 170°.
Второй самолет, получивший две очереди прямых попаданий из 37-мм автоматов, отвернул на зюйд-ост, некоторое время планировал, а затем упал в море по пеленгу 150°.
За время стрельб израсходовано боезапаса: 76,2-мм шрапнели — 95 штук, 76,2-мм дистанционных гранат — 235 штук, 37-мм осколочно-трассирующих гранат — 371 штука. Патронов к пулеметам ДК — 291 штука.
Потерь и повреждений не имею. Материальная часть была занесена только слоем пыли от поднявшегося большого облака пыли при разрывах бомб. Личный состав работал героически.
Боезапаса у нас мало. Для орудий 76,2-мм калибра имеем всего 602 выстрела.
Капитан-лейтенант Мошенский».
«Доношу, что 12 июня 1942 года в 19 часов 30 минут артогнем плавбатарея № 3 прикрывала посадку на аэродром нашей штурмовой авиации от атак истребительной авиации противника.
Один самолет противника Ме-109, шедший ведущим в звене с оста, пытался атаковать одного нашего ИЛ-2, идущего на посадку.
По этому самолету были подготовлены данные стрельбы, и с орудия № 3 калибра 76,2 мм был произведен выстрел. Снаряд разорвался у самого мотора самолета, после чего самолет сразу же потерял скорость и начал терять высоту.
По самолету, до его разворота по курсу вправо, еще было произведено три выстрела, давшие нормальные разрывы.
Самолет противника в сопровождении двух Ме-109 ушел курсом на Бельбек.
Через некоторое время с аэродрома сообщили, что самолет упал в районе Учкуевки, и падение самолета видел начальник штаба полка гвардии подполковник Колосов, капитан Мелешко. По словам капитана Мелешко, падение самолета видел генерал-майор авиации тов. Ермаченков.
Командир плавбатареи № 3 капитан-лейтенант Мошенский. (Рапорт командиру ОВРа контр-адмиралу тов. Фадееву)
13 июня 1942 года: «В 16 часов 50 минут плавбатарея № 3 вела огонь по самолетам, пикировавшим на аэродром.
В один самолет Ю-88 наблюдались прямые попадания снарядов 37-мм автоматов.
Наводчик орудия № 3 (76,2 мм) краснофлотец Румянцев наблюдал образовавшееся отверстие в левой плоскости крыла между мотором и фюзеляжем. Один разрыв 76,2-мм дистанционной гранаты был около фюзеляжа, с правой стороны самолета. Самолет, сильно дымя, резко пошел па снижение.
В 17 часов 10 минут с аэродрома сообщили, что начальник 235-го поста СНиС аэродрома главстаршина Клименко и сигнальщик видели падение самолета в море.
Капитан-лейтенант Мошенский, военком батальонный комиссар Середа.
Старший политрук Орлов, командир 76,2-мм батареи лейтенант Хигер, сигнальщик старшина 1-й статьи Бойченко, краснофлотец-наводчик Румянцев, начальник 235-поста СНиС Клименко».
«Доношу, что 14 июня 1942 г. с 11.42 до 11.50 отражали налет на плавучую зенитную батарею № 3 23 самолетов противника Ю-87.
Самолеты пикировали на плавбатарею и сбросили 76 бомб. Большинство бомб рвалось около борта.
В момент бомбометания самолеты Ю-87 производили обстрел из пулеметов, а 4 Ме-109 штурмовыми действиями производили обстрел из пушек и пулеметов. Снаряды пушек самолетов Ме-109 попали все в борт.
Имеется много пробоин. Одна шлюп-балка выброшена за борт. Еще один прожектор разбит взрывной волной. Осколками от бомб тяжело ранен краснофлотец строевой Астахов и легко ранены краснофлотцы строевые Найдорф и Мамонтов.
Взрывная волна была настолько велика, что плавбатарею подбрасывало и несколько человек сшибло с ног. Старшина 2-й статьи Андреев был сильно подброшен и сейчас чувствует боль в ногах.
Во время боя проявили исключительный героизм и стойкость: лейтенант Хигер, старшина 1-й статьи Бойченко, старшины 2-й статьи Камынин, Лебедев, Куликов, краснофлотцы Кузнецов, Здоровцев, Пивоваров, Воронцов, Астахов, Биркин, Кухаренко, Репешко, Иванов, Филатов, Береговой, Голиков, Оноприйчук, Тягниверенко, Осокин, Рябинка, Рютин.
Во время боя сбиты и наблюдалось нами падение двух Ю-87. Одного — в Казачьей бухте и другого — в море, в одной миле на зюйд от Херсонесского аэродрома.
Два Ю-87 подбиты и сели на аэродроме Качи.
В 14.12 отражали налет 3 Ю-88, пикировавших на плавбатарею и сбросивших огромное количество мелких бомб, которые рвались в воде и на берегу.
В 17.07 на плавбатарею пикировали 2 Ме-109, сбросившие 4 бомбы в воду в 150–200 метрах от плавбатареи.
С 18.20 до 18.50 батарея противника произвела обстрел плавбатареи.
13 снарядов разорвались у самого борта. Имеются пробоины от осколков.
Всплесками воды заливало личный состав и материальную часть.
Ночью разорвались два снаряда в 100 метрах от борта.
За этот день два раза отражали налет на аэродром и четыре раза — на батарею № 35.
Сегодня, 15 июня, в 6.50, два самолета противника Ме-109 с пикирования сбросили 4 бомбы па плавбатарею. Бомбы упали в воду. Осколком ранен в бедро краснофлотец Кушнир.
Капитан-лейтенант Мошенский. (Рапорт командиру ОВРа контр-адмиралу тов. Фадееву)
Короткие светлые ночи и долгие жаркие дни июня как бы слились воедино…
Плавбатарейцы забыли, когда последний раз отдыхали в кубриках и каютах. Недолгий сон их был скорее вязкой, тяжелой полудремой: внешне вроде бы и спит человек, скорчившись на палубе возле орудия или прислонившись к плечу товарища, а на деле в любое мгновение готов вскочить и начать исполнять положенную ему по боевому расписанию работу.
Мошенский очень изменился за эти дни: осунулся, потемнел лицом. Красные от бессонницы глаза его лихорадочно, как у тяжелобольного, блестели из-под козырька новенькой командирской фуражки.
Под вечер девятнадцатого июня, в короткую паузу между воздушными налетами, он оставил на мостике лейтенанта Хигера и поспешил в каюту привести себя в порядок.
Мошенский побрился. Хотел было подшить к кителю свежий подворотничок, но заколебался. С минуту задумчиво смотрел на стопку почтовых открыток, на которых для экономии времени он еще накануне написал адрес жены… Было нечетное число, а он взял себе за правило писать Вере через день. За минувшие сутки не удалось выкроить и десяти минут… Как-то сложится сегодняшний день? Безусловно одно: свободного времени не будет.
Мошенский, при всей аккуратности и педантичности, мог простить себе отсрочку с подшитием подворотничка, но не написать письма, которого Вера ждет, не мог. Письма к жене стали для него своего рода внутренней потребностью и откровением, невольным средством собраться, сосредоточиться. Он жил ими до войны, жил и теперь… Не раз ловил себя на мысли, что, когда письмо не написано, не отправлено, работается ему хуже и вроде бы чего-то недостает. Зато отправив письмо, он мог со спокойной душой окунуться в круговерть событий и дел, мог на какое-то время забыть о личном.
