— Я не поеду! — категорически заявил Андрей, когда переводчик, солдат и он остановились у автобуса.
Вместо дальнейших объяснений, по знаку сопровождающих Андрея насильно втолкнули в автобус двое солдат, стоявших у машины. В большом автобусе уже находилось человек десять. Андрей сразу понял, в чём дело: среди пассажиров находились все активисты комитета, «бунтари», как объяснял переводчик.
Ребята сидели скучные, мрачные. Андрею это не очень понравилось. Чтобы развеселить товарищей, он громко произнёс:
— Ну и свобода в Америке. Вы, наверное, без таких почестей садились, как я?
Все присутствующие засмеялись.
Двое солдат, затолкнувшие Андрея в автобус, как ни в чём не бывало уже сидели рядом с ребятами и смотрели на них, не понимая, почему они смеются.
— Куда же они нас собрались везти? — спросил один, обращаясь к Андрею.
— На допрос.
— Ну, о чём же нас допрашивать? — возразил другой паренёк.
— Как о чём? Скажут, битте, пожалуйста, рассказывайте, как бунт устроили, как окна выбили и тому подобное.
— Так мы им и расскажем, — сразу отозвалось несколько голосов, — от нас дождёшься, только спроси…
— Вот что, ребята, — начал Андрей. — Даю вам слово, где бы мы ни оказались, а я сбегу. Обязательно сбегу, махану через Эльбу и дам нашим знать, где находится этот проклятый лагерь «перемещённых лиц»… Как, одобряете?
— Ты тише, Андрей, — предупредил товарищ, кивнув на солдат.
— Они не понимают по-русски.
— Ты прав, надо бежать, если удастся, — согласились все.
Но Андрей и его товарищи ошиблись. Их не на допрос везли, а просто в такой же лагерь для «перемещённых лиц». Оказавшись на новом месте, ребята поняли, почему с ними так поступили. И этот лагерь не отличался от того, в котором только что находился Андрей и его товарищи. И здесь проводилась та же американская «забота» о душах русских подростков. Даже библию читали, заставляли молиться.
В один из воскресных дней читалась лекция о физическом воспитании. Прибывший лектор рассказывал о том, как широко развит физический спорт в Америке, и что любой из прилежных и физически развитых подростков может избрать себе любимый вид спорта и стать знаменитостью. Конечно, — говорил лектор, — он рассказывает это для тех, кто собирается поехать в Америку. Лектор надеялся, что русские подростки поймут, как им будет хорошо жить в Америке.
После лекции, как бы в подтверждение сказанного, состоялось представление прямо на дворе лагеря. На этот раз было не кино, а показ ресленга — «свободной борьбы».
Бойкий молодой американец вышел в круг и произнёс по английски:
— Хелло, бойс![29]
Ему никто не ответил. Собравшиеся сидели как попало, прямо на земле, и молчали. Давно надоели всякие представления, но такого ещё не было в лагере. Потом трое белых американцев и негр, составлявшие две пары борющихся, вышли на арену.
Первая пара здоровых, молодых парней вышла в круг, напоминающий ринг для бокса. Круг был отделён от зрителей верёвками, натянутыми на колья, вбитые в землю.
Перед началом борцы стояли друг против друга и усиленно жевали резину, точно голодные. На лице одного Андрей увидел широкий шрам от уха к подбородку. У другого большой рубец шёл от левого плеча наискось почти через всю спину.
— Меченые, — сказал с иронией Андрей, обращая на них внимание товарища.
— Видать, забияки, — согласился тот.
Судья-лектор дал сигнал. Парни бросались друг на друга, как разъярённые быки. Однако борьба оказалась кратковременной: один из борцов ударом ноги в живот сбил противника и был объявлен победителем. Побеждённого на руках вынесли из круга.
Другая пара — высокий, хорошо сложенный негр и не менее сильный, но хуже по сложению блондин вышли на круг и долго ходили, нахохлившись, как петухи, видимо, выбирая выгодную позицию для нападения. Наконец негр одним прыжком оседлал блондина, схватив его сзади таким образом, что обе его руки оказались на шее противника, сжатые в замок. Андрею казалось, что вот-вот негр задушит блондина, но тот каким-то образом схватил негра зубами за палец, да так, что негр с визгом разжал руки, отскакивая от противника.
— Это какая-то собачья драка, а не борьба, — заметил Андрей.
— Без драки, пожалуй, не обойдётся сегодня, — согласился товарищ.
Было видно, как из пальца негра текла кровь на потную спину блондина, когда негр снова зажал его, словно в тиски. Но судья, к удивлению ребят, только улыбался. Когда блондин одолевал негра, американцы визжали, свистели, хрюкали, и, напротив, когда негр брал верх, злобно, молча смотрели на него.
Борьба до перерыва закончилась без результата. Оба противника, задыхаясь от усталости, покачиваясь и обливаясь потом, отдыхали, находясь друг против друга метрах в пяти. Прошло несколько минут, и судья-лектор дал сигнал к продолжению борьбы.
Негр опять первым напал на блондина, и на этот раз прижал было его к земле, но ловким движением тот отбросил противника, выскользнул и встал на ноги. Не успел негр прийти в себя, как противник головой ударил его в подбородок. Негр удержался на ногах и, обливаясь кровью, нанёс ответный удар головой в солнечное сплетение. Блондин рухнул на землю. Его лицо моментально посинело, он лежал без признаков жизни. В толпе ребят заохали и заахали, думая, что негр убил противника. Но это продолжалось несколько секунд. Скоро ребята увидели другую, более ужасную картину. Американцы из охраны так были оскорблены победой негра, что бросились в круг и начали избивать победителя.
В кругу для «свободной борьбы», где демонстрировался любимый спорт янки, началась свалка, настоящая драка.
— Пора! — решил Андрей. Он воспользовался этой потасовкой, в которую вмешались все американцы, без исключения, быстро выбрался из толпы и скользнул за ворота. В километре от лагеря находилась сосновая роща. Андрей бежал, сколько хватало сил, чтобы скорее скрыться в лесу. Но если из лагеря Андрею было легко убежать, то теперь он думал о том, что делать дальше, как добраться до Берлина…
«Не вышло, господа американцы!»
Однажды рано утром начальство лагеря засуетилось и подняло всех на ноги. Мели двор, чистили уборные, выскребали мусорные ящики и помойные ямы, убирали остатки угля и золы. Работа кипела. Бараки тоже заставили мыть, наводить некоторую чистоту и порядок.
Вся эта суета напомнила Вове и Люсе 1941 год, когда Штейнер готовил ребят на продажу. Опять лагерников партиями повели мыться, на этот раз не к болоту, а в настоящую баню.
За много месяцев это был первый выход за ворота с колючей проволокой, первая баня. После купанья выдали чистое бельё и новые костюмы: юношам — брюки клёш и пиджаки с множеством карманов, девушкам — платья. Правда, костюмы и платья были из какого-то грубого, похожего на «чёртову кожу» материала, но всё же это было лучше, чем лохмотья. Обувь тоже заменили: вместо немецких ботинок на деревянной подошве выдали американские, с медными шпильками, на каучуке. «Что ж это такое?» — думал Вова.
— Что, по-твоему, они задумали с нами сделать? — спрашивала у Вовы Люся.
— Наверное, нас снова хотят отправить куда-нибудь на работу, — ответил он. — Ведь отправили же Андрея!
— Но мы не поедем! Будем бороться, потребуем пропустить наших делегатов к советским оккупационным войскам. Правда, Вова?
— Только так! Расскажи об этом всем немедленно, пусть готовятся.
Сытый американец в офицерской форме, с огромным чёрным пистолетом на боку, прибыл в лагерь со свитой солдат, сержантов и переводчиков.
На площадку вынесли столы. Начался опрос ребят.
— Где родился? — через переводчика спросил офицер у Вовы.
— В Советском Союзе.
Вова отвечал гордо, отчётливо, чтобы подбодрить тех, кто шёл за ним.
— Родители есть?
— Есть.
— В лагере давно?
— С 1941 года. Довольно мы здесь намучились.
— Партийность?
— Что-о? — переспросил Вова.
— Господин офицер спрашивает тебя, принадлежишь ли ты к какой-нибудь молодёжной организации, партии.
— У себя, в Советском Союзе, я был пионером.
Переводчик добросовестно перевёл офицеру.
— Значит, был маленьким большевиком? — спросил переводчик.
— Я и сейчас большевик, — громко ответил Вова.
— Американское командование и правительство, — начал переводчик, — предоставляют тебе право выбора: ты можешь поехать в Соединённые Штаты Америки, Англию, Канаду, Аргентину. У вас в России плохо после войны, голод. Поэтому американское правительство хочет помочь тебе и твоим товарищам. И ещё господин офицер просил передать, что в Советском Союзе тех, кто возвращается из Германии, карают, заставляют работать на шахтах и даже сажают в тюрьму. Ты понял?
— Я-то понял, да вы ни черта не понимаете! Мы уже знаем лучшую страну мира — Америку. Нам показывали ваши кинокартины. Только мы Родину нашу ни на что не променяем. Мы хотим и требуем, чтобы нас отправили в Советский Союз! Только в Россию!
