во дворе. Мы вернулись за раненым и донесли его до госпиталя.
— Зевс, что у вас тут стряслось? — спросил я.
— Эти двое просто сюда зашли, — ответил он. — А вы где были?
— Нас прижала «бэха», вела огонь в упор. Думал, пиздец нам настанет! Вся жизнь перед глазами проскочила.
На углу слышна была стрельба. Бойцы противника, укрывшиеся за нашим автомобилем, отстреливались. На предложение сдаться они ответили отказом. Нашего товарища, того, кто вел с ними переговоры о сдаче, ранили в локоть. В итоге, машину вместе с противником пришлось подорвать из РПГ
Я пошел посмотреть сколько осталось выстрелов из РПГ. Четыре. Два из них были осколочные. Если будет еще одна попытка наступления, мы не устоим. Придется бросать в танки кирпичи. Вокруг нас теперь горело все, абсолютно все: дома, техника, чахлые деревья, покосившиеся заборы! Дышать было нечем, казалось, что и воздух тоже горит. Это был уровень сложности «VERY HARD», черт возьми!
В 17:30 мы потихоньку начали собирать раненых и убитых. Вышли на улицу и, двигаясь вдоль нее, досматривали дома, ну, или то, что от них осталось. В одном разбитом, насквозь закопченном домишке обнаружили труп. Он был голый. И у него не было челюсти. Накрыли его покрывалом. Похоже, он спрятался в доме, и выстрелом из танка с него просто сдуло одежду. Позже, стало известно, что в доме было еще человек пять, которые сгорели, обратившись в неопознаваемые черные комки плоти. Но все-таки более неприятное впечатление производил именно этот голый труп. Словно человек вышел из душа и решил улечься посреди этого пепелища. Жуть… Зачем они сидели в доме? Чего ждали? Какая глупость!
Мы подошли к той БМП, что застала нас врасплох. Она стояла без башни, а внутри нее не было вообще ничего. Такое ощущение, что она была просто пустая. Как будто экипаж переместился в другое измерение, исчез за секунду. Никаких признаков людей не было, просто металлический аквариум. От одного хлопка все испарилось.
Отправляясь на войну, ты обязательно должен подумать, стоит ли тебе вообще ввязываться во все это. Здесь много говна, ребята. Есть, конечно, просто говнецо, терпимое такое, а есть мегаговнище, которое накрывает волной, и ты долго еще будешь барахтаться в нем. Иногда оно так налипнет на тебя, что не отпустит даже, если живой и здоровый вернешься домой…
Совсем рядом шли танки в количестве семи штук. Они крутили башнями. Увидев их, все опять рванули за дома. Блядь, это никогда не кончится! Кто-то начал кричать, что это свои! И мы, осторожно озираясь, опять выползли на улицу. Я на минуту подумал, как хорошо, что это наши танки, ведь БК уже не было. Еще одна попытка штурма со стороны противника, и мы бы не удержались на этих позициях.
В нашу сторону ехала МТЛБ. Вытащив из люка автомат, командир машины размахивал им в стороны, подавая нам знак!
— Фух, — выдохнул я — Закончилось!
Танки встали и как будто заняли круговую оборону. Мы начали выносить раненых из подвала и грузить в «маталыгу». Один из тяжелых трехсотых — механик водитель. Ему оторвало руку, когда он вел огонь из автомата, укрываясь за подбитым танком. Противник подумал, что танк ведет огонь из пулемета и выстрелил в него из СПГ9. Осколком выстрела механику и отсекло руку. Его вынесли на носилках, он был серого цвета, укрыт термоодеялом из фольги. На протяжении всего боя его поддерживали медики. Раненого аккуратно положили в «маталыгу» и она поехала.
Когда мы носили раненых, во дворе у подвала лежали два вражеских бойца. Все проходили мимо, не обращая внимания. На одном из ополченцев я заметил куртку одного из убитых. Из спины торчали куски набивки. Так вот на войне и бывает. Ты атакуешь населенный пункт под прикрытием бронетехники, а потом лежишь уже без куртки и оружия. Через тебя переступают, над тобой смеются твои враги. Воин всегда должен быть к этому готов! Нежданно-негаданно ты уйдешь из этой жизни и из этого боя. Все! Привет! Если ты не представляешь себе такой вариант, думаешь о том, что выйдешь победителем всегда, то ты глубоко ошибаешься.
Просто нам в этот день повезло больше, чем им, и мы выстояли.
«Маталыга» с трехсотыми затарахтела на выезд. Мы могли спокойно выдохнуть и ждать следующий рейс. Мне запомнился один парень, который сидел в ужасе и держал в руках автомат. Он смотрел в одну точку и ничего не говорил, просто смотрел и все. Я не знаю, что с ним было: был ли он напуган или просто о чем-то задумался. Впрочем, это уже совершенно неважно, так как мы были живые, и пока этого нам было достаточно. Жив сегодня, не задет осколком, не прошит очередью — уже хорошо!
Минут через пятнадцать мы увидели, что к нам мчит еще одна «маталыга». «Вот и наш трамвай приехал» — подумал я.
Байкал приказал второй группе грузить раненых в МТЛБ, забираться наверх и выезжать в Углегорск, так как вечером у нас была еще одна задача.
МТЛБ подошла, развернулась на ходу. Мы быстро положили трехсотых и забрались наверх. Когда отъезжали из Логвиново, осматривали место сражения. Все дома горели, догорала подбитая техника. Дым и вонь. Я ехал и понимал, что мне просто повезло. Никакие навыки, кроме разве что меткости гранатометчиков, не помогли бы выжить в этой мясорубке.
— Поздравляю с Днём рождения, — сказал мне Байкал.
— Взаимно! — ответил я ему.
Наша «маталыга» вывезла нас к ВОПу. Там стояли два танка и располагалась пехота. Обычный, усиленный техникой, ВОН. Расположенный в нескольких минутах езды от места боя. Однако, к нам на помощь никто не пришёл. Не решились.
Мы вытащили трехсотых из МТЛБ и переложили их в «Урал», среди них был и тот самый раненный в ногу парень, с которым я бегал под артой. Вокруг стояла темень, хоть глаз выколи. Народу было много. Все галдели и были рады, что смогли удержать позиции и не отошли, а самое главное — выжили.
После этой погрузки трехсотых двинулись в сторону Углегорска.
Приехав в штаб, я встретил одного знакомого, которой сказал мне, что бои идут по всей линии котла. Вокруг стояло зарево, сверкали вспышки, противник не хотел признавать поражение в этой битве и поливал артой. Нас в штабе никто не ждал и очень удивились, что мы вообще еще живы.
Немного отойдя от напрягов этого тяжелого дня, я стал по кускам собирать картину сегодняшнего боя. Так всегда и случается. Когда ты в эпицентре событий, в самом пекле
