…У Сергея Васильева были все шансы остаться в живых. В госпитале ему передали приказ атамана ИКВ Николая Меринова возвращаться домой, в Иркутск. Никто из парней иркутской группы и не знал, что неунывающий, бесконечно добрый Серёга Васильев, узнав о бендерской трагедии, вслед за Притулой — в одном порыве со всеми! — враз вдруг выздоровевшей в палате доброй половине казаков и гвардейцев, сбежал на передовую. Сергей погиб у моста от разрыва мины. В первом же — таком долгожданном! — для него бою, на войне, к которой так стремился… Подвиг он, собственно, не совершил. Но разве? Ведь «нет больше той любви, как если кто душу свою положит за други своя». Это Иисус Христос сказал…
Вахмистр Сергей Васильев погиб 20 июня, ему было 22 года… Вахмистру Олегу Халтурину, немногословному, небольшого росточка, ладному родовому забайкальскому казаку было 28. Сергею Корабельникову — «Огоньку», ныне — побратиму всему Иркутскому войску, с которым Олег не вернулся из разведки — 22…
* * *
…Автобус шел по мосту…Танк! Вернее — то, что от него осталось… — многотонная груда искореженной и обугленной брони…Башня сорвана взрывом боезапаса, перевернутая, лежит тут же…А вон там еще один. «Наш»… Стоит, развернувшись в сторону Паркан, понуро опустив ствол пушки к земле.
«…Он приполз — задымленный и страшный, погасив броней удар под дых,
Как ползет солдат из рукопашной, чтобы умереть среди своих…
Танк, смертельно раненный в атаке, полз к своим, как видно, неспроста —
Ведь не зря скребли, как пальцы, траки по асфальту взятого моста…»,
— сильнее, чем написал о том бое Николай Смирнов в «Балладе о мертвом танке», не скажет никто…
* * *
…Вот и конец моста. Автобус, развернувшись на «пятачке», остановился, дальше не пойдет — опасно. Да это и сразу понятно — видно и слышно…Где-то чуть вдали бухают разрывы, над городом волнами колышется несмолкаемый шелест автоматных очередей.
— Ну, всё, казаки, дальше уж пешком… Удачи вам, и Бог в помощь! — открыв дверь и прощаясь, «водила» каждому крепко пожал руку. Немного отъехав, вновь остановился и стал собирать беженцев.
* * *
— …«Утро на Курской дуге», — смотря по сторонам, еле слышно произнес Вадим.
— Что, Михалыч?… Не понял я…, - сказал, стоявший рядом Лекарев.
— Да это я так, Палыч…мысли в слух. Ты видел когда-нибудь такую картину — «Утро на Курской дуге»? Посмотри вокруг, — не напоминает?.. — кивнул он на скопище искореженной, сгоревшей бронетехники, разбросанные повсюду куски железа.
— …Это Валерка Липов «завалил» его…, - поняв по-своему кивок Вадима, сказал Бульбациев, показывая на уткнувшийся слева в канаву чуть порыжевший от огня БТР с дырой в лобовой броне. Рядом с ним, чуть завалившись набок, с размотанной «гусянкой» и вздувшимся «брюхом» стоял МТЛБ, такой же рыжий и закопченный, — …Удачливый парень, — Саша продолжил говорить, — Впервые в жизни взял в руки гранатомет, и что ни выстрел — в «яблочко»! Во-о-н ту девятиэтажку видите?…Что торцом к нам? Верхнюю сгоревшую квартиру видите?.. Оттуда пулемет бил, так вы представляете — Валерка на бегу, не останавливаясь, «Муху» на плечо, и почти не целясь!.. — и нет пулеметчика…
…То там, то здесь — повсюду за мостом на въезде в город стояли раскуроченные БТРы, приспособленные под них легкие тягачи МТЛБ, разорванные останки бывших когда-то грузовиков, чуть в отдалении видны два сгоревших автобуса, и… среди газонов и поваленных деревьев — какие-то трудноузнаваемые обломки. Не улица — свалка сплошного металлолома!.. И хруст под ногами…
* * *
…Как ручейки к большой реке, по тропкам и переулкам к мосту стекались вереницы людей. Навстречу шла молодая женщина, а малыша в одних трусиках на руках держала. Ему года четыре, но личико было уже не детское, бледное, и застывшие испуганные глазенки, в которых вместо детской радости и беспечности, застыла мольба: «Мамочка, я боюсь! Спаси меня!». У Вадима перехватило горло, сознание выстрелило: «Ох, твари! Ну, дай Боже, добраться до вас…да порубать в капусту!.. Не может такого быть, чтобы не ответили вы своей змеиной башкой за мольбу этого малыша».
…За кустами, на сплошь заваленном мусором, землей и ветками тротуарчике, мелькнули чьи-то фигуры. Пожилые женщины с сумками. Казаки сошли с тропки, пропуская их, остановились. Женщины приблизились, настороженно окинули парней взглядом. И тут их глаза как вспыхнули — в них и радость, и удивление, растерянность!.. — они увидели шевроны на рукавах «камуфляжек».
— Ребята, вы из России?!.. — только и воскликнули они, как в глазах у них навернулись слезы, — Сынки вы наши!.. Бейте этих фашистов!.. Гоните их!.. С Богом, сынки!.. Отомстите за нас всех!.. — не сдерживая слёз, проговорили они, и в глазах их столько любви, столько мольбы и сострадания!.. Разрыдавшись и опустив головы, женщины пошли к мосту…
— …Да после этого — хоть на пулемёты в полный рост, — сквозь треск веточек и шорох под ногами, Вадим услышал приглушенный голос Славки. Во взгляде его была сплошная ярость! Рядом идущий Иосиф тоже насупился и, тяжело дыша, перекатывал желваками на покрывшихся красными пятнами скулах…
* * *
Впереди — это даже не улица!.. Это — поле настоящей кровавой битвы! Закопченные стены домов с зияющими проломами, пустыми глазницами окон и разрушенными балконами, бетонные заборы сплошь в дырах от снарядов, обугленные стволы деревьев, даже видневшийся асфальт — маслянисто-закопченный…, хруст стекла и веток под ногами, звон гильз… И вся улица завалена сгоревшей, подбитой, перевернутой и разорванной в клочья техникой — грузовики «МАЗ», «ЗИЛ» ы, «ГАЗ» ы…, отброшенные взрывами, раскуроченные зенитки, которые так и не успели отцепить от машин. У поворота видны сгрудившиеся, как будто натолкнувшиеся на невидимую и непроходимую преграду, БТРы со сгоревшими скатами колес, потому они казались раздувшимися моржами, лежащими на брюхе… Рядом — МТЛБ с почерневшей броней, на которой еле проглядывались белёсые латинские буквы… Всюду на газонах и клумбах, среди обилия и великолепия кое-где чудом уцелевших роз, воронки от мин.
Улица Суворова, — прочитал «про себя» Вадим табличку на углу какого-то почерневшего от копоти здания совершенно без стекол, — «Видимо, это и есть то место — главпочтамт…», — вспомнил он вчерашнее «интервью» казаков, — «Ага, а вот и тот «беглец-неудачник»…, - недалеко от угла он увидел стоящий с прицепленной зениткой-«автоматом» «ГАЗ»-полстатретий», выглядевший нашкодившим псом с придавленным к земле хвостом, — взрывом у него вырвало кузов и задний мост…
Но город уже стал очищать улицы, приводить себя в порядок. Парни заметили недалеко стоящие, видимо недавно подогнали, мощный японский автокран и тягач с трал-площадкой…
Казаки шли по заваленной «боевым» мусором улице, обходя — поняли! — подсохшие и уже бурые… кровавые лужи! Среди паутины оборванных проводов, всюду разбросанных по асфальту обломков, гильз, стеклянного крошева и земли парни вдруг заметили непонятные обугленные комья. И, кажется, сознанием уже начали догадываться, что это… — в воздухе висел обволакивающе-тяжелый запах, — но как самому себе-то в этом признаться?! Не выдержав, кто-то из казаков спросил у «провожатого»…
— Куски тел — раздраженно и хмуро ответил он, — Точнее, ошмётки человеческого мяса…
Бульбациев заметил, что всё увиденное несколько «придавило» «новичков» — притихли, взгляды настороженные и чуть растерянные.
— Не дрейфь, земляки, — приободрил он казаков, — День-два и сами всему научитесь, и ко всему привыкните — здесь это быстро!.. Еще нам сто очков «форы» наперед давать будете… А сейчас все слушай мой приказ! Входим в «зону»!.. Автоматы по-боевому, как у меня! Зарядить, поставить на предохранитель! Готово?
Свернув за угол, группа вышла на площадь…Вот он — горисполком! Вся торцевая стена его густо избита снарядами, «выклевана» крупнокалиберными пулеметами — это первое, что увидели парни. Цоколь основательно издолбан артиллерией, на стенах трещины. Фасад — что сито. Это сколько же «белый дом» принял на себя пуль и осколков? Не было видно ни одного окна во всем исполкоме, куда бы, казалось, не залетали снаряды. Многие окна — это просто дыры в стене. Оконные проемы заложены какими-то досками, щитами, мешками, непонятно откуда взявшимися матрацами, из одного окна выглядывал даже изодранный пулями кожаный диван… Но вот чему казаки откровенно удивились — площадь перед исполкомом была чистой, без «боевого» мусора и грязи!.. Всё уже убрано и подметено!!! Только из проулка у какого-то магазинчика выглядывала ещё не убранная почерневшая МТЛБ. Траки гусениц бронетехники, повывернув бордюры, повсюду оставили на площади замысловатые иероглифы, да везде следы от мин и гранат — будто огромная кошачья лапа поскребла по асфальту.
