Губерман прошелся по комнате, в волнении потирая руки. Пришедшие понимающе переглянулись.
— Да ладно тебе деньги-то жалеть, — ухмыльнулся старший. — Еще заработаешь!
— Вот именно, — огрызнулся Губерман. — Я их зарабатываю, а приходят такие вот…
— Но-но, доболтаешься, — повысил голос старший. — Ты за них тоже не в шахте уголь на-гора выдаешь. Так что давай без лишних слов!..
— Да зачем мне деньги, зачем? — От страха у Губермана вдруг прорезалась отвага. Он подошел к столику, оперся на него своими пухленькими нежными кулачками и в упор посмотрел старшему в глаза. — Ты мои деньги пропьешь да на баб просадишь. А у меня сын! Понимаешь? Сын! Тебе этого не понять… Вы детей пачками строгаете, одним больше или меньше, вас это не волнует: Аллах дал — Аллах взял… А у меня он единственный. Зачем мне все это, если вы с сыном моим что-нибудь сделаете? У тебя-то самого дети есть? Или для тебя такое понятие, как отцовские чувства, — пустой звук?
— Ну так давай деньги — и мы отвалим, раз они тебе не нужны, — брякнул второй, помоложе.
— Ты бы помолчал, щенок, — тяжело повернулся к нему Яков Семенович. — Ты слишком молод, чтобы я с тобой разговаривал. Я это к тому говорю, что, если вы что-нибудь с Леней сделаете, я все продам — квартиру, машину, гараж, мастерскую… Все до последнего рубля отдам, нищим и голым останусь, с голоду подохну… Но вас я тогда из-под земли достану. Я подниму таких людей, такие связи, что вам небо с овчинку покажется. Понятно? И тогда берегитесь!
Старший коротко хохотнул. Но хохотнул как-то неискренне, неубедительно, искусственно. Ему стало не по себе от такого обещания. Он-то знал, зачем Аргун вылетел в Грозный. Знал он и другое: если Губерман и в самом деле все продаст и начнет мстить, первый удар придется именно по нему, Аргун останется в стороне.
Так что же, придется и папашу убирать? Но ведь Аргун такой команды не давал…
Или Аргун все-таки привезет мальчишку сюда?.. Нет, вряд ли, он сам тогда не полетел бы туда…
— Ладно тебе, старик! — немного нервно ответил старший. — Деньги давай!
В этот момент раздался звонок в дверь.
Все трое вздрогнули. У вымогателей в руках мгновенно оказались пистолеты.
— Кто это?
Пистолет старшего был направлен точно в свисающий над поясом брюк живот Губермана.
— Понятия не имею. — Яков Семенович облизнул пересохшие губы. — Да убери «пушку»-то…
Поколебавшись, старший пистолет спрятал.
— Имей в виду, жидяра, если это менты, у них на нас ничего нет. К деньгам твоим мы не прикасались. А тебе тогда не жить…
— Да пошел ты в задницу, черномордый! — огрызнулся Губерман. — Пугать меня будет… Пуганые мы уже!
Звонок прозвенел еще раз, настойчивее. Оглянувшись на продолжавших сидеть гостей, Яков Семенович направился к двери.
За порогом стоял соседский мальчонка.
— Дядя Яша, помогите мне дверь открыть, — заговорил он, преданно глядя в глаза Якову Семеновичу. — Дверь захлопнулась, а у меня ключа нету.
— Хорошо, Василек, — кивнул он. — У меня сейчас гости, я освобожусь и сразу к тебе поднимусь. Подожди десять минуток. Хорошо?
— Спасибо. — И мальчик поспешил к лестнице.
Это был сигнал.
Губерман вернулся в комнату. Вымогатели, слышавшие разговор, успокоенно развалились в креслах.
— Растяпа, — буркнул Яков Семенович. — Вечно ключ забывает…
— Ладно, тебя ждет великое дело оказания помощи подрастающему поколению, — благодушно пробурчал оправившийся от угрозы Губермана старший бандит. — Кофе пить у тебя мы не будем. Гони «капусту».
Губерман полез под кровать. Вытащил слегка запыленный черный пластмассовый чемоданчик. Бухнул его на столик. Щелкнул замками.
Внутренность чемоданчика была заполнена пачками долларовых купюр различного достоинства.
— Вот это другое дело, — весело сказал старший. — Сколько здесь?
— Как я и обещал, восемьсот пятьдесят пять тысяч. Все, что успел набрать…
— Ладно, остаток до «лимона» я тебе прощаю, — ухмыльнулся старший.
Он захлопнул крышку, щелкнул замками.
— Ну что, папаша, счастливо, не болей!
Пришедшие дружно поднялись.
— А Леня?
— Наш человек уже вылетел за ним в Грозный. Завтра привезет его обратно. К вечеру сможешь обнять свое чадо.
…Самопалов с Николаем вошли в подъезд. Направились к блоку почтовых ящиков. Страхующая парочка чеченцев курила у стены, настороженно глядя на проходящих.
— Здравствуйте, — кивнул им Олег.
Оба пробурчали что-то нечленораздельное.
— Вот молодежь пошла, — проворчал Самопалов. — Никакой тебе, понимаешь, культур-мультур.
Дальнейшее развивалось стремительно. Захват правой руки, рывок — и оба бандита лежат лицом вниз на заплеванном цементном полу.
— К батарее их! — сообразил Олег.
Так и сделали. Пристегнули захваченных к змеящейся по стене трубе отопительной системы. Быстро обыскали, забрали документы и оружие.
— Сидеть тихо, как рыбы в воде. Чтоб вас никто не слышал и не видел. Ясно? — ткнув им каждому по очереди в лицо свой «Макаров», осведомился Самопалов.
В глазах прикованных читалась такая тоска, что сомнений не было: им все ясно. Олег с Николаем отряхнулись, неторопливо вышли из подъезда. Направились в сторону стоявшего джипа…
Дверь распахнулась, едва Губерман отодвинул защелку замка. В тесную прихожую ворвались двое. Губерман, как его и инструктировали, прижался к стене, стараясь, насколько это возможно, подтянуть к спинному хребту свой необъятный живот. Струшников отточенным движением защелкнул наручники на запястьях старшего. Младший стоял за его спиной, а потому успел среагировать на происходящее. Он отпрянул назад, выхватил из-за пояса пистолет. Но Поспелов, скользнув вдоль стены мимо сцепившихся, заслоняя собой полковника, ловко, как на тренировке, успел выбить «ствол». Младший бандит метнулся было по коридорчику к кухне. Сергей дотянулся до него в прыжке, толкнул в спину и рухнул на упавшего сверху. Сначала ударил, оглушая, по затылку, затем схватил за волосы, резко рванул на себя.
— Больно, гад, — хлюпнул тот разбитым в кровь носом.
— Руку за спину!
Молодой бандит закинул правую руку. Еще раз щелкнули соединенные цепочкой браслеты…
— Молодец, Сергей!.. Гражданин Губерман, будьте добры, пригласите в квартиру понятых. Они там, на лестнице, дожидаются…
Первым в дверь просунулась плутоватая мордашка соседского Василия, подавшего сигнал Якову Семеновичу о начале операции… И тут же исчезла, наткнувшись на полный темной ненависти взгляд старшего вымогателя.
Чечня. Автотрасса Грозный — Гудермес.
13.00
Стрелка спидометра словно прилипла к циферблату, миллиметр не дотягивая до отметки «90». Александр, как учили древние, старался поспешать медленно. Хоть и заверял Олег-прибалт, что его машину не имеют права останавливать, лишний раз испытывать судьбу не хотелось.
Рядом с Максимчуком сидел юноша. Сзади на сиденье возился пленный. Александр прыснул ему в лицо снотворного, и теперь тот мирно посапывал, устраиваясь поудобнее и пытаясь подсунуть под щеку руки, скованные наручниками.
Леня Губерман все время молчал. Он, похоже, ничего абсолютно не мог понять, а потому слова своего спасителя о необходимости соблюдать молчание воспринял буквально. Единственное, что он делал, — постоянно крутил головой, глядя по сторонам. Все тут ему было в диковинку.
Проскочили городок Аргун… Судя по старому «Атласу автомобильных дорог СССР», который старательно изучил Александр у Умара, до Гудермеса оставалось ехать не так много.
— Ты бы знал, парень, сколько людей работало, чтобы тебя у бандитов отбить! — нарушил молчание Максимчук. — И еще неизвестно, все ли живы останутся, — добавил он, вспомнив о своей нежданной встрече с Галаевым.
В душе прочно угнездилась тревога об Умаре.
— Дядя Саша, а вы кто? — То, что Александр заговорил, Леня расценил как разрешение нарушить режим молчания. — И кто этот человек? Почему он пытался на вас напасть? Куда и зачем мы его везем? Зачем меня схватили и сюда привезли? Кто были те люди, которые меня к вам вывели?..
— Слишком много вопросов, парень. Потерпи пока, со временем все узнаешь…
А сам подумал, что этот семнадцатилетний мальчишка никогда в полной мере не узнает о том, сколько людей и проблем было связано с его освобождением. Впрочем, так оно и должно быть — люди обеспечение своей безопасности со стороны государства должны принимать как должное. Они для того и платят все возрастающие налоги, чтобы жить спокойно… И все же было немного обидно, что парень никогда не сможет оценить всю сложность проделанного. Если же возьмут за жабры его отца, что, судя по словам Сушеного, вполне вероятно, парень очень скоро забудет эти хлопоты по его вызволению, эту гонку по мятежной Чечне. Зато навсегда в его памяти останется, что именно люди в милицейской форме сделали его сиротой при живом отце, что они отобрали у него все, что могло гарантировать его безоблачное проживание на этой грешной земле. И будет в этом по-своему прав. Потому что для него Яков Семенович Губерман не вор и не преступник по кличке Губа, а добрый и заботливый отец.
