Наступлению, как обычно, предшествовали авианалёты немецких бомбардировщиков из 4-й воздушной армии. Генерала фон Рихтгофен крайне раздражало это правило, он считал его проявлением "армейской ограниченности". В начале месяца на встрече с Паулюсом и Зейдлицем Рихтгофен выражал недовольство действиями авиации, говорил о её неэффективности по сравнению с артиллерией и полной бесполезности для последующих действий пехоты. 11 ноября немецкая авиация нанесла удары по позициям 62-й армии. Самым заметным её успехом стало разрушение заводских труб в промышленном районе города.
Отважно сражалась сибирская дивизия Батюка, удерживая позиции на Мамаевом кургане, но главный удар немцы нанесли несколько севернее, по направлению к химическому комбинату "Лазурь" и железнодорожному узлу. Здесь атаковала 305-я пехотная дивизия немцев, усиленная сапёрными батальонами. Поначалу им удалось захватить несколько зданий, но вскоре русские в яростной контратаке их отбили. На следующий день натиск армии вермахта в этом секторе прекратился.
Севернее, зажатые между заводом "Баррикады" и берегом Волги, отчаянно сопротивлялись бойцы 138-й стрелковой дивизии. На винтовку у них оставалось по тридцать патронов, на каждого солдата - по пятьдесят граммов чёрствого хлеба в день. В ночь с 11 на 12 ноября советская 95-я стрелковая дивизия атаковала немцев восточнее завода "Баррикады". Однако атака русских была остановлена очень быстро благодаря массированному огню немецкой артиллерии. Артобстрел начался в пять часов утра и не ослабевал в течение полутора часов.
Потом в атаку бросилась немецкая пехота, стараясь вклиниться в оборону противника. Около десяти часов утра немцы ввели в бой свежие войска, часть которых нацелилась на нефтяные цистерны на берегу Волги. Советские бойцы отразили этот удар, уничтожив группы автоматчиков, прорвавшихся к реке. Были подбиты три немецких танка. Один из русских батальонов сократился до пятнадцати человек. Каким-то чудом эти люди смогли удержать свои позиции всего в семидесяти метрах от Волги.
После скоростного лечения обмороженных ног Иоганн снова вернулся на передовую. В госпитале он отдохнул и набрался сил. Почти всё время раненые резались в карты. Кроме соседей по походному госпиталю хорватов, которые были самыми азартными игроками, на соседних койках разместилось несколько бельгийцев.
- Среди них есть даже несколько молодых валлонцев. – Удивился выздоравливающий Майер.
- В нашей армии каждой твари по паре! – ухмыльнулся раненый в руку по фамилии Капке.
Бельгийцы держались особняком и часами что-то обсуждали шепотом. Как-то вечером немцы решили заглянуть к ним в гости и попытались завести разговор на своём школьном французском.
- Хотя бы попрактикуемся в языке. – Предложил любознательный фельдфебель.
- А то я в сороковом году не смог пообщаться с парижанками! – заржал присоединившийся к ним сержант Финк.
Сначала они говорили о своих прошлых ранах, затем о жутком холоде и о новом германском наступлении в ближайшее время.
- Окончательная победа близка! – сказал Иоганн и поинтересовался, что они думают о войне в России.
- Да, - неохотно признались они, - мы ожидали, что она будет совсем другой. Прежде всего, мы недооценили психическое напряжение... Наш первоначальный энтузиазм уступил место фаталистической позиции. Но мы будем и дальше сражаться, так как видим в этом свой долг.
Темноволосый парень с интеллигентным лицом и мертвенно-бледными, впалыми щеками сказал:
- Вы, немцы, сильны, потому что объединены и у руля у вас сильный человек.
- Хайль Гитлер! – вскинул здоровую руку Капке.
- В этом мы вам завидуем. Но вы сильны только в массе… Вы сражаетесь как дьяволы, но каждый в отдельности делает это без твёрдой убежденности.
- Да что ты говоришь…
- Каждый немец воюет только потому, что научился подчиняться приказам.
Позднее, когда они растянулись на своих матрацах, Финк, низкорослый уроженец Берлина, недовольно проворчал:
- Несчастные придурки, добровольно ввязались в эту передрягу просто ради интереса!
- Думаешь, они пожалеют об этом?
- Непременно!
… За время отсутствия Майера погибло много из его сослуживцев. Сержант Хегельберг и сержант Бакес, командовавшие вторым взводом и взводом тяжёлых пулеметов, были убиты.
- Ты не можешь себе представить, - сказал ему при встрече Францл, - как отчаянно русские защищают свой город.
- Я уже понял…
- Они бьются за него словно цепные псы.
Погибли и многие другие, поэтому ближе к передовой переводили всех «тыловых крыс». Однажды Францл ошарашил товарищей:
- Как вы думаете, кто присоединился к нам, парни?
- Мало ли кандидатов?
- Тебе, Иоганн, он особенно хорошо знаком.
Майер напряг память, но никого не вспомнил.
- Он никогда не угадает! - воскликнул Францл. - Ладно, я вам скажу: это ваш лучший друг Матеус… Вы с Вилли ведь были в его учебном отделении, не так ли?
- Что? - вскричал Иоганн и выругался. - Эта сволочь?
- Именно. Он нашёл себе на всю зиму непыльную работёнку на базе полка.
- Он гонял нас в учебном лагере до седьмого пота и вёл себя будто великий военачальник.
- Посмотрим теперь, чего он стоит в настоящем бою…
- Он погибнем сразу! - сказал Фом, и вопрос был исчерпан.
… По ночам на нейтральной полосе бродили тёмные, нагруженные фигуры людей; лязг и стук лопат слышались до зари.
- Это наши сапёры устанавливают мины.
- Какие мины?
- Прыгающие... – пояснил Францл и для наглядности попрыгал на месте. - Когда прикасаешься к ним, они сначала подпрыгивают, а потом взрываются.
- Лишь бы они служили нам хорошей защитой.
- Только если их устанавливают, - пробормотал осторожный Фом, - это значит, что атаки русских ждать недолго.
Когда мина взорвалась, они приняли взрыв за неожиданную атаку и схватились за оружие. Но когда это место осветили, в качестве мишени перед ними предстал всего лишь жеребёнок, который случайно забрёл на минное поле.
- Бедняга задел мину, - понял случившееся Иоганн. - Потом, тяжелораненный дергал ногами, пока не взорвал ещё одну…
- Которая завершит дело. – Сказал Францл и отвернулся.
Жеребёнок пронзительно кричал, очевидно, в последний раз звал мать.
- Здесь он совершенно ни при чём, - прошептал потерянный Майер, - так как не принадлежит ни к какой армии.
- Животные не понимают что такое война! – с горечью вставил казак.
- Просто бедный, несчастный и маленький жеребёнок... – не мог успокоиться Иоганн. – Фом пристрели его… Я не могу слушать его стоны.
Казак вскинул штурмовую винтовку системы Маузера и точным выстрелом разнёс жеребёнку голову. С вражеской стороны на этот выстрел не ответил никто. В данном случае все по-настоящему жалели бедное животное.
***
Перебежчик Фомин, о котором немногие из роты лейтенанта Штрауба, теперь почти целиком состоявшей из пополнения, знали, что он всего несколько месяцев назад воевал на другой стороне, однажды подобрал у убитого снайпера винтовку с оптическим прицелом и предложил:
- Давайте повеселимся!
- А чем мы, по-твоему здесь занимаемся? – мрачно спросил Иоганн.
- Будем играть в охотников. – Сказал казак и объяснил правила игры.
Товарищи по взводу, чтобы скоротать время, теперь выползали за насыпь железнодорожной ветки и по очереди становились снайперами.
- Тот, кто должен стрелять, - инструктировал Фом желающих, - выбирает жертву и показывает её остальным.
- Зачем?
- Чтобы соревноваться, кто больше наберёт очков.
У многих имелись полевые бинокли, так что зрители могли следить за тем, что происходит.
- Вон тот, - указал пальцем Францл, - примерно в десяти метрах влево от мёртвой лошади.
- Принято!
Наклонившись над вещмешком, советский солдат доставал свою армейскую флягу. Францл тщательно прицелился и выстрелил. Мишень согнулась пополам и больше не шевелилась.
- Убит! - крикнул он и засмеялся.
- Убит. - Подтвердил привередливый Фом.
Он занёс Францлу два очка в записную книжку. Иоганн погодя подстрелил неуклюжего красноармейца, который боком перелезал из своего окопа в соседнее укрытие.
- Готов! - воскликнул он.
- Нет, нет, посмотри, как следует, - настаивал Фом и показал: - Он ещё шевелится.
- Да, он двигается… - согласился зевающий Майер.
- Только одно очко. - Подвёл итог Фом и записал его.
Однажды зачинщик поразил бутылки с зажигательной смесью, разложенные перед вражеским окопом. Это оказались ёмкости, наполненные горючим веществом, использовавшимся против танков.
- Бинго! – азартно крикнул казак.
Выстрел произвел настоящий фейерверк, и русский солдат начал танцевать перед окопом, пытаясь сбросить с рук горящий «коктейль Молотова», что вызвало гомерический хохот:
