На следующий день майор Ольбрихт, переодевшись в гражданский костюм, прихватив трость, подарок генерала Вейдлинга, вышел из дома. Надежный Вальтер лежал в кобуре с левой стороны груди. До встречи с русскими оставалось полчаса. У подъезда его ждала машина. Верный Криволапов натирал до глянца черные бока «Хорьх». Увидев майора, он прекратил работу и быстро открыл перед ним дверь, пригласив садиться.
— Нет, — отказался Франц, — я пройдусь пешком, здесь недалеко. Через час жди меня на площади «Большая Звезда» возле колонны «Победа», это на улице Восточно-Западная ось. Знаешь где это?
— Знаю, Герр майор. Я неоднократно проезжал мимо этой колонны. Она в центре парка Тиргартен.
Я смотрю, ты уже освоился в центре Берлина.
— Стараюсь, господин майор.
— Спасибо за вчерашний вечер. Мне показалось, что без тебя я не дошел бы домой.
Водитель заулыбался, теребя в руках ветошь. — С кем не бывает. Рад вам служить.
— Хорошо. Занимайся.
Погода была солнечной, безветренной, теплой. Франц, не спеша, опираясь на трость, пошел в сторону Тиргартен. Ему захотелось спокойно пройти, собраться с мыслями, поговорить наедине с Клаусом, выслушать его советы. Он думал о предстоящей встрече. Однако мысли сбивались и не выстраивались в логические умозаключения, не складывалась четкая линия поведения с русскими диверсантами. Франц понял, что плохо соображает. — Это потому, — сказал он себе вслух и раздраженно отбросил тростью сломанную ветку с тротуара, — что он вернулся из ресторана поздно ночью и совершенно пьяный. Когда возмущенная Марта, укладывая его в постель, попыталась узнать, что с ним случилась, он накричал на нее, обозвав холодной пуританкой, и то, что она как английская шпионка постоянно лезет в его служебные дела, которые вовсе ее не касаются. И вообще, такие вопросы как: — Почему? Где? Когда? С кем? — она должна выбросить из своего лексикона, обращаясь к нему. Если надо он сам расскажет, что ей необходимо знать. Та расплакалась, обиделась на него, ушла спать в другую комнату, а утром убежала к отцу в аптеку. Глупо с ее стороны.
Это все из-за Веры, из-за его первой юной любви, — подумалось ему. — Хотя в чем ее вина? В том, что она выжила? Нет. Это огромная радость для него. Его принцесса Хэдвиг жива. Его любимая Верошка жива. — От этой мысли у него потеплело на душе. — Прости меня любимая. Прости за то, что не дождался тебя и похоронил…. Выжила и маленькая Златовласка — моя дочь. У меня есть дочь, — Франц улыбнулся. — Моя борьба приобретает новый смысл. Появился стимул идти вперед к своей цели.
— Добрый день! — Франц приподнял шляпу, поприветствовал интеллигентного старика, тянувшего тележку с мешком картошки. Старик остановился, недоуменно и близоруко посмотрел на него, сощурился, хотел что-то сказать, но заметив шрам на шее и его военную выправку, промолчал, глубоко вздохнул и проследовал дальше.
— Странный старик, — подумал Франц, — похожий на его учителя физики.
— Это не старик странный, — вдруг до его сознания пробилась мысль, озвученная хриплым голосом Клауса. — Посмотрел бы на себя со стороны. Глаза красные, воспаленные, наверное, от тебя несет перегаром. Костюм мал, сшит еще до войны. Идешь по улице и разговариваешь сам с собой, то злишься, то радуешься, словно шизофреник.
— Клаус, дружище, проснулся? Привет! — обрадовался Франц, не сердясь на друга, за его оскорбительные выпады. — То, что я подорвал свое драгоценное здоровье, виноват, прежде всего, ты. Ты не умеешь вовремя остановиться. Кто настоял взять вторую бутылку шнапса? Молчишь? То-то же. Лучше скажи, как вести себя с русскими? У меня не выстраивается с ними разговор, — Франц явно приободрился.
— Что ты спрашиваешь меня об этом? — отозвался, прокашлявшись, Клаус. — Ты еще вчера все решил, раз идешь на встречу.
— Да, решил! Но это полдела. А как вести переговоры, чтобы не вляпаться в дерьмо? Этому меня не учили.
— Вы все по локоть и так в дерьме от этой войны. Разве ты не чувствуешь запаха? Потомки за ваши деяния будут очищаться столетиями.
— Я не об этом сейчас, Клаус. Не трогай эту кровоточащую рану, не раздражайся. Времени у меня нет. Как вести переговоры с русскими, ты знаешь?
— Не обижайся, Франц, что я тебя слегка зацепил. В горле сушняк. Ты бы пива, что ли выпил.
— Извини. После переговоров пропущу пару кружек. Исправлюсь.
— Обязательно исправься. Ты сам почувствуешь облегчение. И мозги заработают. А насчет переговоров — это пустяк. Все очень просто, Франц! Говори меньше. Внимательно слушай оппонента. Торгуйся с ним. Потребуй твердые гарантии для себя и этой русской женщины с ребенком. Кроме того, для операции в Арденах, нам понадобятся дополнительные танковые дивизии. Их мы снимем с отдельных участков Восточного фронта. Там не должно быть наступлений русских войск. Вот и веди в этом направлении разговор. Позже я подброшу дядюшке Джо информацию о двойной игре Черчилля, о том, какую он хотел подложить свинью в конце войны России. Русские пусть подумают с кем им быть на последнем этапе. Пусть зимой придержат наступления на фронтах. Это будет залогом наших успехов. — Клаус замолчал, обдумывая следующую фразу.
— Обо всем можно договориться, даже с врагом, мой друг Горацио, — вновь заговорил он. — Главное, чтобы учтены были интересы обеих сторон. Сталин и Гитлер это превосходно показали 23 августа 1939 года. Тогда Риббентроп и Молотов подписали секретный дополнительный протокол к Договору о ненападении между Германией и СССР, по которому были разграничены сферы их интересов в отношении Польши, Прибалтики, Бессарабии. Если бы не дальнейшее безрассудство Гитлера начать войну с Советами, то эти два тирана могли бы действительно захватить весь мир. Но это уже другой мировой путь развития. Нам его не строить. Смотри, вон твой тир показался.
— Спасибо за инструкцию, Клаус.
— Береги меня… Не забудь насчет пива….
Францу показалось, что Клаус: рослый, накаченный, довольный, широко расставив ноги, дружески хлопнул его по плечу. Отчего ему стало легче. Он почувствовал уверенность и силу.
Осмотревшись кругом, ничего подозрительного не заметив, он быстрой походкой направился к стрелковому тиру. Возле небольшого дощатого здания, требовавшего плановой покраски, стояла группа мальчиков 10–12 лет. Они о чем-то спорили и считали деньги. Рядом с тиром стояла мороженщица с передвижным железным ларем и продавала мороженое. Недалеко на скамейке сидела пожилая пара, она, греясь на солнышке, поглощала еду, с собой принесенную, как в добрые старые времена и тихо о чем-то беседовала. У входа в тир на стене висел большой деревянный щит, призывавший немецкую молодежь стать в ряды лучших стрелков Рейха. Франц, не оглядываясь, уверенно потянул на себя дверь и вошел в помещение.
— Задержи дыхание, плавно нажимай на курок, — говорил басовитым голосом рослый молодой мужчина, наклонившись над девушкой, помогая ей прицелиться. — Готова? Огонь!
Раздался выстрел пневматической винтовки. Шумно закрутилась мельница. — Попала, попала, — радостно воскликнула девушка и, отложив винтовку, захлопала в ладоши. Затем она приподнялась на цыпочки и поцеловала в щеку кавалера, обернулась на входную дверь. Глаза Инги встретились с глазами Франца. Она весело посмотрела на него и чуть-чуть подмигнула. Затем капризно обратилась к сопровождавшему ее мужчине — это был Михаил: — Дорогой, Ганс, мне надоело стрелять. Ты мне обещал купить мороженое. Пойдем отсюда.
Миша, молча, расплатился с руководителем тира и сдержанно ответил: — Идем покупать мороженое, пожалуйста, Инга — на выход.
— Добрый день! Вы будите стрелять по мишеням или по целям, — теряя интерес к молодым людям, сразу обратился к Францу руководитель тира. Он явно был удивлен, что к нему заглянул хоть и в гражданской одежде, но по выправке военный человек, возможно офицер-отпускник.
— Нет, я стрелять не буду, — ответил Франц — Вот вам десять марок. Пусть мальчики постреляют, они толкаются у входа.
— Хорошо, господин. Я так и сделаю. Пусть дети заходят.
Франц развернулся и вышел из тира догонять русских конспираторов…
— Стоп! А это что за чучело в перьях, — мысленно произнес Следопыт, сидя в кустах и просматривая подходы к тиру. Он увидел, как плотный мужчина средних лет, одетый в дорожный альпийский костюм с пером на шляпе, незаметно появившийся, проследовал за немецким майором. — Ты куда прешься, горный баран! Туда нельзя. Там серьезные дяди будут вести серьезные переговоры. — С этими словами, Следопыт, также переодетый в гражданский костюм, только гигантских размеров, в три прыжка оказался возле подозрительного «шпика» и легонько прижал того к себе. Обмякшее тело подхватил под мышку и поволок к кустам. Затащив в заросли, он проверил внутренние карманы «альпийца». Достал удостоверение личности, прочел: — Оберлейтнант Шранке — 6 отдел РСХА.
