— А ты меньше огрызайся, не груби, он хотя и временно, но ротный.
— Временно! Он себя уже мысленно назначил на должность. Мимо дувала прошла группа саперов во главе с Шипиловым.
— Игорек! Ты куда идешь? Там же «духи»? — заорал я.
— О, Ник! Привет! Чего орешь? У меня приказ.
— Приказ приказом, а сначала спроси, куда идти.
— Ну, и куда идти прикажешь?
— А никуда, дуй к нам, чайку попьем, пловом угощу, меня от него уже тошнит. Каждый день на завтрак, обед и ужин. Скоро узбеком стану. Повар отличный, но очень любит плов. Я ему говорю, чтоб сделал что-нибудь другое, а он в ответ: «Но ведь вкусно!». Я ему: «Вкусно». «Тогда ешьте. Будет невкусно — стану делать что-нибудь другое, если продукты будут».
— Повар толстый?
— Толстый. А от жирного плова у него уже щеки трещат.
— Сделай из него шашлык — вот тебе смена блюда, да и продукты искать не надо. Ха-ха-ха.
Все саперы засмеялись и начали заходить к нам во двор, видно было, что обрадовались возможности увильнуть от «зеленки».
— Игорек, повар — очень хороший сержант, поэтому жалко, пусть живет. Слышишь, Гурбон, я дарую тебе жизнь!
— Вах, спасибо, товарищ лейтенант! Всю жизнь готов вас кормить. Приедете в Бухару, я таким пловом угощу! Язык проглотите.
— О-о! Вот видишь, и тут плов, и там плов обещает. Он неисправим. Угощай саперов, покажи чудеса восточного гостеприимства.
— Много не дам, их семь человек, сейчас весь казан опустошат.
— Не жмись, мы с Бодуновым от своей доли отказываемся, лучше айву пожуем.
Мы спустились вниз и присели у костра.
— Ник! Когда к девчонкам на ТЗБ (торговую базу) пойдем? Хочу, прямо зубы скрипят.
— Эх, Игорь! В полку целыми днями меня в роте и батальоне так имеют, что скоро забудешь, что сам мужчина. Не женщины ли мы уже? Через КПП не выйти, как выберемся?
— А через позиции зенитно-ракетного полка! От ЗРП идет тропинка, через колючку и паутину проходы сделаны. Я все точно узнал, даже один раз прошел и познакомился с продавщицей в магазине. Она как на мое лицо все в шрамах взглянула, сразу была сражена моим героическим видом.
— Наверное, быстренько магазин заминировал, карту минных полей проглотил и проход известен только тебе?
— Там столько девчонок, там столько этих «ягодок», что у меня мин не хватит. А глаза у всех — жгучие, голодные! Я чуть не сгорел. Обещал на следующий вечер заскочить, а тут боевые действия в этой проклятой долине. Она, ласточка, наверное, все глаза проглядела.
— Ну-ну.
— Ребята, возьмите меня с собой! — облизнулся Бодунов. — Прапорщик компанию не испортит?
— Тезка! Такие, как ты, никакую компанию не испортят. Берем! Только бы из этой дыры выбраться, да из полка улизнуть.
— Замучили проверки, контроль, комиссии, бесконечные совещания, построения. Ей богу, тут лучше. Сам себе хозяин, — согласился я. — Игорь, только ротному ни слова. Он чокнутый, женщин ненавидит, презирает. Больной какой-то.
— Это точно, — зло усмехнулся Шипилов. — Какие ребята великолепные ротой командовали! А этот… Он еще всех вас подставит, не перевариваю его, неприятный тип.
Мы с Бодуновым переглянулись.
— А ты когда свое мнение о нем составил? — удивился я.
— С первого дня, как в полку с ним познакомился. Заносчивый, самовлюбленный и высокомерный. Да и злой к тому же. Спасибо за обед! Отличный ты парень, сержант! Адресок оставь замполиту, после войны обязательно приедем, покушаем твой плов!
— Вот видите, товарищ лейтенант, гостям понравилось.
— Гостей не фаршируют вареным рисом, как утку.
— Как можно так о плове — «вареный рис». Пло-о-ов!
— Плов, плов… Гурбон, если сейчас отправят с саперами прикрытия, от нас пойдешь вместе со мной. Хватит харю наедать у котла, потом в горах треснешь под собственным весом.
Только я это сказал, как на связь вышел комбат. Подорожник был чем-то раздражен, налетел с претензиями, а в конце брюзжания приказал поддержать саперов:
— Вы там сами решите, сколько ловушек поставить и где, главное — быстрее, не задерживайтесь.
Я с грустью посмотрел на своих солдат, они все прислушивались.
— Саперы, радуйтесь! Приказано вам помочь, — молвил я солидным басом. — Что ж поможем, чем сможем. Бодунов, лезь на крышу и наблюдай, если нападут, огонь из всего оружия. ПК мы возьмем с собой. Не жалей патронов «Утеса», скоро уйдем. Гурбон, Зибоев, Якубов-маленький и Васинян — все со мной!
Солдаты нехотя принялись собираться. Патроны, гранаты, «Мухи».
— Зайка!
— Я, — откликнулся сержант.
— Садись в БМП и наблюдай, если что, огнем из пушки прикрой, только аккуратнее. Нас, главное, не зацепи.
Старый знакомый сержант-сапер Аристархов шел первым, затем Шипилов, остальные саперы следом за взводным. Я брел за ними, бойцы следом. Отошли на сто метров вперед и принялись за работу. Сюрпризы, растяжки, «МОН-50», «МОН-100».
— Игорь! Ты почему ротой не командуешь до сих пор? Тебе уже на второй орден послали представление, опыта — на троих!
Шипилов скривился, и все шрамы побагровели.
— Знаешь, замполит, не хочу менять обстановку. В полку мне не вырасти: рота всего одна, только по трупам, сам понимаешь. Мне этого даром не надо. А куда-то ехать не хочу. Да и на ТЗБ мы с тобой еще не побывали. Ха-ха-ха.
«Пах-х!!!» — щелкнул одиночный выстрел, и впереди метрах в пяти упал со стоном сапер.
— Евлохов! Евлохов!!! — заорал Игорь и бросился к солдату.
— Зибоев, огонь по развалинам! Всем, всем — огонь! — крикнул я, и все принялись стрелять по кустарнику и развалинам.
Сзади поддержала огнем БМП, с крыши заработал «Утес», автоматчики, снайперы стали стрелять. «Духи» дали несколько очередей и затихли. Сделали свое черное дело и ушли. Комбат заматерился по радиостанции, пообещал накрыть квадрат, как только уползем.
Бойцы подхватили под руки и за ноги раненого, полуползком принялись отходить за разрушенный дувал.
К нам устремилась БМПшка. Евлохов хрипел, лицо быстро становилось серо-зеленым, на глазах выступили слезы. Игорь разрезал ему гимнастерку на груди, из раны сочилась кровь тонкой струйкой. Такой же тонкой струйкой уходила из солдата жизнь.
— Игореха, возьми мой бинт, подложи под спину. Рана, наверное, сквозная, скорее, а то кровью истечет, перематывай грудь потуже.
Сержант Зайка открыл задний десантный люк, и мы с трудом втащили раненого на сидение, ноги подогнули; сержант, придерживая солдата, захлопнул десант изнутри. Перебегая от кочки к кочке, от куста к кусту, отстреливаясь на ходу, добрались до взвода.
Бодунов уже вколол раненому свой шприц промидола из аптечки и ошалело взглянул на меня.
— Видели стрелявшего гада, нет?
— Нет. Бахнул откуда-то из кустарника и все. По автоматчикам стреляли, которые снайпера прикрывали.
— Я заметил одного, убегал, гаденыш, по арыку, но теперь отбегался. Метров триста-триста пятьдесят пробежал вперед и валяется теперь там. Может, схожу за автоматом? — спросил прапорщик.
— Сходишь, а потом всем батальоном вытаскивать придется. Лезь-ка на крышу и смотри за трупом, они сейчас приползут забирать.
Игорь сорвался с места и через минуту злобно орал с крыши и стрелял из ПК, «духи» изредка «огрызались». Комбат приказал срочно везти раненого к дороге: скоро будет вертолет. Бойцы бросили матрас на передок БМП, положили сверху Евлохова и, поддерживая его со всех сторон, поехали.
Шипилов махнул на прощание и отвернулся, склонившись над раненым. Минут через пять прилетел вертолет, сел на дороге и быстро улетел в Баграм.
— Если повезет, выживет, — грустно сказал Бодунов.
— Игорь, я видел такую страшную рану у старлея из восемьдесят первого полка. Пуля попала в лоб, а он, как известно, не бронирован. Если бы сразу увезли — был шанс. А так только утром забрали, но он еще трое суток жил. Надо верить и надеяться до последнего момента.
***
Фортуна совсем отвернулась от старшего лейтенанта Шипилова. В полку по возвращению из рейда ему стало совсем плохо. Зашевелились осколки в лице, заныли шрамы, неделю Игорь провалялся в медпункте.
Как-то начальник инженерной службы полка послал его старшим машины, на склад за инженерными боеприпасами. Когда «Урал» подъезжал к полку, прямо напротив ТЗБ грузовик взлетел на воздух. Солдату-водителю оторвало руку выше локтя, правую, но он выжил. Шипилова очень тяжело ранило: осколки в голове, шее, спине, разорвана почка, перебит позвоночник. Осколки по всему телу. Три дня мучений — и все.
Эх, Игорь, Игорь… Так и погиб возле заветного магазина, а веселенькая знойная продавщица никогда об этом не узнает.
Взорванный «Урал» притащили в парк, провели расследование. Сначала домыслы пошли, что заезжали в дуканы что-то покупать, а «духи» магнитную мину прицепили. Потом другая версия — выстрелили из гранатомета из-за дувалов.
Все оказалось гораздо грустнее и нелепее. Армейские саперы, мудаки любопытные, вскрыли кассетную мину. Мина новая, экспериментальная — интересно. А она взвелась в боевое положение. Закрыли снова в упаковку и загрузили в машину. Игоря не предупредили, тот, может, и сообразил бы. Ну, а от сотрясения она в дороге и сработала.
