Она покупала все, что бы ни продавалось из продуктов. Деньги были в избытке. Теперь дядя Шандор не скупился, давал их маме сколько нужно, потому что для него наступили счастливые дни. Элфи сжимала в руке красный кошелечек, набитый сотенными ассигнациями.
Ее уже знали во всей округе. В угловом продмаге, где работали одни бойкие, толстые женщины, она даже помогала по утрам: возила с одной из продавщиц молоко в больших бидонах на низенькой тележке. Бывало, строчит пулемет, но они все равно везут. «Пригнись, втяни голову!» — кричала Элфи женщина в белом халате, тащившая тележку впереди. Когда стрельба становилась громче, Элфи обнимала холодные алюминиевые бидоны, словно они могли защитить ее. Ведь еще неизвестно, с какой стороны бьет пулемет… Никто не знает!
Она частенько приносила продукты и своим старикам, ведь теперь никто не учитывал, куда она тратит деньги. И уже на третий день она в любое время могла достать хлеб, и не одну, а хоть две и даже три буханки. Где? У Арпада!
В один из пасмурных дней, когда по улице Маяковского проходили танки, она спряталась от них на улице Харшфа. Там, в воротах старого, мрачного, вонючего дома она ждала, пока они пройдут. Ей удалось купить почти все необходимое, вот только хлеба, одного лишь хлеба не достала.
Элфи в двух местах стояла за ним, но, прежде чем подходила ее очередь, хлеб кончался. И вот теперь, стоя среди незнакомых людей, она вдруг почувствовала запах свежего хлеба. Откуда он доносится? Ей сказали: напротив пекарня, но идти туда бесполезно, там хлеба не дадут. Из пекарни его доставляют в магазин. Это было ясно и так. Если бы там давали хлеб, то возле пекарни всегда толпился бы народ.
Но немного погодя она все-таки пошла туда. Вот и ограда с массивными воротами, за ней — пекарня, где так вкусно пахнет свежевыпеченным хлебом. На воротах даже ручки нет, открыть их невозможно. Но тем не менее она продолжала стоять, надеясь на какую-нибудь счастливую случайность.
Так и случилось. Подошел мужчина с тачкой и постучал в ворота. Элфи наблюдала за ним. Ворота открылись. Мужчина вкатил тачку. Элфи заглянула во двор и… увидела Арпада.
Да, там стоял Арпад, он открыл ворота. На голове — белая шапка пекаря, в фартуке. В таком виде, в рабочей одежде, он казался здоровенным парнем. Если бы не круглое лицо и округленные темные детские глаза, его можно было бы принять за взрослого человека.
К счастью, он тоже увидел Элфи, ибо она ни за что не обратилась бы к нему. Обязательно промолчала бы! Если бы увидела кого-нибудь другого, незнакомого, она ворвалась бы во двор, стала бы выпрашивать, но у Арпада никогда! Но, поскольку Арпад ее увидел, все обернулось как нельзя лучше.
— Привет, — сказал Арпад. — А ну, заходи… — И тут же обратился к мужчине с тачкой: — Моя двоюродная сестра…
Мужчина ничего не ответил. Элфи вошла. Ну, а что же ей оставалось делать! Она сразу же поняла, догадалась, что Арпад хочет дать ей хлеба. Иначе зачем бы он стал выдавать ее за свою двоюродную сестру? Ну конечно, чтобы никто не мог ничего сказать.
Арпад запер ворота.
— Подожди, — сказал он и ушел в одноэтажное здание, откуда доносился запах печеного хлеба.
Моросил дождь. Во дворе разбросаны строительные материалы. Возможно, собирались что-то строить, да помешали начавшиеся события. Через полуоткрытую дверь пекарни виднелись сваленные друг на друга тяжелые мешки с мукой. Их, наверное, наспех свалили там, может быть, только сегодня привезли. Но все равно, они укрыты хорошо, не промокнут.
Арпад долго не появлялся, затем вышел, держа в каждой руке по буханке свежевыпеченного хлеба. Элфи достала свой кошелек.
— Оставь, сочтемся после, — сказал Арпад.
Он все еще не передал ей хлеб.
— Что нового? — спросил он, немного помолчав.
— Откуда же я знаю… — пожала плечами Элфи. — А ты как очутился здесь?
Теперь уже Арпад пожал плечами:
— Так… предложили работу. Народу не хватает: кто далеко живет, не появляется в пекарне. В нашем доме живет один человек, который работает здесь. Он и предложил. Раз нет пекарей, сойдет и кондитер. Одно скверно: даже по вечерам не удается вырваться домой.
— Ты здесь и спишь?
— Ночью тоже печем, — с гордостью ответил Арпад. — А у тебя как дела? Разве ваша парикмахерская закрыта? Кое-где, по-моему, они уже открылись.
— Я уже там не работаю.
— С каких пор?
— С сентября. И живу уже не у бабушки, а у мамы.
— Хм! — хмыкнул Арпад, ожидая, чем она объяснит все это.
Где-то недалеко раздался выстрел. Элфи вздрогнула.
— Это из обреза палят, — спокойно сказал Арпад.
— Муж моей мамы не разрешил мне ходить в парикмахерскую, — продолжала Элфи, поняв, что Арпад ждет какого-то объяснения.
— В школу танцев тоже не пускают?
— Туда бы пустили…
— А что же мешает? Ты давно уже там не была.
— Заходила раза два, но потом… — Элфи снова лишь пожала плечами. Видимо, они бывали там в разные дни: если приходила Элфи, не было Арпада, и наоборот.
— Ну, я пойду, — сказала она и протянула руку за хлебом.
Арпад отдал ей буханки.
— Когда бы ты ни пришла, можешь рассчитывать на две буханки, — пообещал Арпад, открывая ей ворота.
Элфи вышла на улицу и оглянулась, не видит ли ее кто-нибудь. Арпад все еще стоял в воротах и покровительственно махнул ей рукой:
— Иди смелей… Если кто-нибудь спросит, скажи, что у тебя здесь старший брат работает. Как-никак, а две-то буханки я могу послать домой, заслужил небось!
— Привет! — кивнула на прощание Элфи.
— Привет…
С двумя буханками и тяжелой сумкой она направилась было домой. Не отнести ли одну буханку старикам? Но желание поскорее добраться домой отогнало эту мысль. У стариков наверняка есть хлеб. У них всегда есть. Дедушка тоже ходит в очереди, он не боится, даже для жильцов покупает. Если бы она жила сейчас не у мамы, то дедушка делал бы все то, что приходится делать ей. Он носил бы хлеб четырем внукам. Стало быть, старики не нуждаются в ее помощи. Тем не менее что-то так и подмывало ее забежать к ним, они живут недалеко отсюда. В крайнем случае, если им не нужен хлеб, она оставит одну буханку до завтра, потому что все сразу тяжело нести на улицу Мурани.
Увидев Элфи, бабушка даже всплеснула руками. Какой бес носит ее так поздно! Она чуть было не прогнала ее тотчас же домой, но потом успокоилась. Ладно, ладно, пусть отдохнет немного. Элфи присела передохнуть.
— Что нового? — спросила бабушка, но, поскольку Элфи нечем было поделиться, сама принялась рассказывать: — В общежитии девушек день и ночь такое творится, и подумать страшно. Даже ночью угомону нет. Ну и компания подобралась! Того и гляди, дом спалят или какой другой беды наделают. Таскаются сюда всякие подозрительные типы. И всеми верховодит Бэби. А комендант и порядочные девушки слово боятся сказать ей, потому что избави бог попасться ей на язык, жизни рад не будешь. Новую моду взяла: выйдет во двор и произносит речи. Тоже мне проповедник нашелся, прости господи!
Элфи только махнула рукой — мол, все это старо и удивляться тут нечему. Мало ли что кому нравится. Вон дядя Шандор, например, в восторге от подобных вещей. Почему же тогда они не могут нравиться Бэби Нейлон?
Стоявшая у окна бабушка вдруг замахала рукой, подзывая Элфи.
По двору, громко стуча высокими каблуками, шла Бэби со своим кавалером Пуби. На плече у Пуби винтовка, на рукаве — повязка. Но кто это семенит сзади, тоже с винтовкой на плече, в синем комбинезоне? Вица! Маленькая Вица, голубоглазая, постоянно улыбающаяся девушка со стройки. С винтовкой!
— Вот это номер! — вырвалось у Элфи. — Прямо цирк.
— Будь моя воля, — проворчала бабушка, — я бы так ее выпорола, чтоб целую неделю сесть не могла! Ишь глаза-то бесстыжие вытаращила!
— Дуры они, — сказала Элфи.
— Я бы смеялась над ними, внучка, если бы эти глупышки не росли у меня на глазах, — проговорила бабушка. Но потом, вспомнив, что уже очень поздно, принялась выпроваживать Элфи. Она бы охотно оставила ее у себя, но дома нужен хлеб. Да и дедушка все не шел. Он тоже постоянно мотается невесть где, по делу и без дела.
— А лук, картошка у вас есть, внученька? У меня килограммов пятьдесят запасено, завтра пришлю вам с дедушкой. Ты только остерегайся, не болтайся зря! Не то смотри, родненькая, пуля, она тебя вмиг уложит!
Дома, на улице Мурани, были гости. Конечно, соседи по дому Биркаши, но, кроме них, и совершенно незнакомые ей люди, которых она видела впервые. Они сидели в большой комнате и разговаривали. Дядя Шандор даже самогоном их угощал. Он сам его где-то раздобыл: однажды принес домой целых пять литров самого, как он сказал, настоящего первача. Иначе нельзя, ведь у него теперь очень часто бывают гости. И мама беспрерывно варит черный кофе. Аги сидит вместе с гостями, ловит каждое слово, между тем как разговор идет только о политике. Аги и в этом подражает своему отцу. Мальчики целыми днями пропадают во дворе, даже вечером и то с трудом удается зазвать их домой. Да и неудивительно — ведь выходить на улицу не разрешается, а детям нужно больше быть в движении. Вот они и собираются из всего дома во дворе. Играют в войну: наставляют друг на друга палки и трещат, будто стреляют из автоматов. С грохотом перетаскивают железные урны для мусора — это у них танки.
