Со станции Курреева в сторону букового леса отвез на машине некий господин, высадил у небольшого трехэтажного дома в стиле модерн. В одной из комнат Каракурт встретился с Мадером. Тот выставил на стол бутылку бренди. В кабинете немецкого шпиона не было ни ковров, ни часов, ни картин. Над письменным столом висела лишь гипсовая копия посмертной маски Фридриха Великого.
– Я уважаю тебя, мой эфенди! – горячо зашептал Мадер, перегибаясь через стол. – И не забыл того смелого подвига, когда ты во Франкфурте-на-Майне прикончил американского офицера…
Каракурт вздрогнул. Это было правдой. По заданию Вилли Мадера на второй день после подписания акта о капитуляции Курреев убил американца…
– Плюнь на Кука! – хмелея, говорил Мадер. – Он мало верит в тебя. Человеку даны два уха и один язык, лучше молчать и слушать, чем плохо слушать и много говорить. Ты старый немецкий агент… Не пора ли нам работать не на янки, а на себя?
– А если я не соглашусь?
– Мой эфенди, – в голосе Мадера звучал металл. – Мы достаточно самостоятельны, чтобы избавиться от одного непослушного туркмена…
– Если я скажу обо всем американцам? Куку?
– Двойной игры они тебе не простят! – заключил Мадер. – По крайней мере усомнятся в твоей преданности.
Каракурту ничего не оставалось, как принять предложение Мадера. И он стал ждать от него задания…
– Ты будешь заброшен американской разведкой в Среднюю Азию, – продолжал Вилли Мадер. – Я назову тебе имена и пароли среднеазиатских агентов, разумеется, не для того, чтобы ты использовал их на пользу янки… Исключительно в целях содействия разведке ФРГ…
За несколько дней допроса, который вел Ашир Таганов, Каракурт уже привык к роли рассказчика, он старательно вспоминал множество существенных и малосущественных подробностей из своей жизни; Ашир вел допрос ровным, даже несколько меланхоличным голосом. Но за внешним спокойствием скрывалась упругая, как тетива, мысль. Опытный разведчик заданным будто невзначай вопросом заглядывал в тайники души допрашиваемого, вынуждал разговориться, толкал на объяснения сложных проблем, и тогда Каракурту неизбежно приходилось называть имена, даты, годы, подробности… Ашир понимал, что Нуры кое-что скрывает, прячет в тайниках памяти… Двусмысленные вопросы застигали Курреева врасплох, и он терялся либо слишком явно отказывался о чем-то сказать в открытую… Сейчас Таганов ждал, что Каракурт назовет имена среднеазиатских агентов, которые передал Каракурту Вилли Мадер. Однако Нуры продолжал рассказ уже о другом…
– Погоди, Нуры, – мягко остановил его Таганов. – Ты вспомни фамилии, что перечислил тебе Мадер…
Каракурт пожал плечами:
– Эти пароли и явки хорошо знают американцы, – он попытался увильнуть от ответа.
– Что ж, тогда изложи, как узнали американцы тайну Мадера, которую он доверил лишь одному тебе, – равнодушно заметил Таганов. Он смекнул, что Нуры точно рассчитал, чем может вызвать горячий интерес.
– Дело в том, что, выйдя из кабинета Мадера, я на второй же день был снова приглашен на встречу с Куком, – продолжал Нуры. – Он встретил меня злобно… Долго кричал, что я продался старому ослу Мадеру, топал ногами и обещал расстрелять… А потом включил магнитофон, который точно воспроизвел всю нашу беседу с Мадером в его кабинете. Я слышал даже звук плотно закрываемой двери, звон рюмок… Но американец, поиздевавшись надо мной, остыл, усадил меня в кресло и заговорил ровным голосом. «Тебе, Каракурт, показалось, что уже наступило время, когда ты можешь спеться с немцами против американцев? Ошибаешься!» Далее Кук строго приказал мне держать язык за зубами и преданно выполнять поручения Мадера, разумеется, ставя обо всем в известность самого Кука… На всякий случай Кук взял с меня письменное обязательство все секреты Федеральной разведывательной службы Западной Германии, которые будут мне известны, передавать американской разведке. Кук обещал платить больше, чем Мадер… Он заверил, что мне будет обеспечена беззаботная старость.
– Беззаботная старость? – усмехнулся Таганов. – Уж не имел ли он в виду пенсионное обеспечение в Туркмении? Ведь он посылал тебя в нашу республику…
– Я сильно виноват перед Родиной, – пробормотал Курреев. – За одного Мовляма меня можно расстрелять… Но ведь тогда я был молод…
– Да, да, – кивнул Таганов. – А имена среднеазиатских агентов и их пароли все-таки надо вспомнить, Нуры… Ты ведь еще их не назвал мне…
Каракурт уставился ожидающими глазами на Таганова:
– Ты же меня не торопишь, Ашир? Мадер не назвал эти имена даже Гелену… Он их так долго берег в памяти, чтобы передать мне… Я вспомню… Обязательно вспомню…
Омач – старинное деревянное пахотное орудие в Средней Азии.
Шпан – бродяга, бродячий проповедник.
Селин – крупный многолетний злак, растет на барханных песках большими кустами.
Пендинская язва – распространенное в Средней Азии кожное заболевание (лейшманиоз).
Чарыки – среднеазиатская обувь типа мягких сапог.
Кандым (джузгун) – травянистое растение, имееющее сладковатый вкус.
Перевод с туркменского А. Тарковского.
Харман – огромная скирда, в которую укладывают хлопок-сырец.
