– Ладно, ребята.
По смеху стрелков Шарп понял, что они считают себя в безопасности. Им удалось уйти от французов, бой закончился, оставалось только пересечь небольшую долину и забраться в горы.
Лейтенант оглянулся, надеясь увидеть Вивара, однако улица была пуста. Визг, крики, выстрелы и звон клинков доносились из города, где продолжался бой. Но стрелки уже вырвались из бойни. Ни славы, ни смысла в возвращении назад не было. Долг каждого заключался в том, чтобы спастись.
– Прямо через долину, ребята! Остановимся на дальнем гребне.
Зеленые куртки вышли из-под спасительного прикрытия стены и быстро зашагали по крутому неровному склону к заболоченному ручью, где еще сегодня утром Шарп не посчитал нужным умилостивить водных духов. Впереди, растянувшись по всей долине, пробирались беженцы: горожане, волонтеры в коричневых балахонах, отбившиеся от своих эскадронов касадорцы Вивара… Ни самого Вивара, ни Луизы, ни хоругви видно не было. Через ручей, высоко подобрав сутаны, брели два монаха.
– Будем ждать, сэр? – Обеспокоенный судьбой Вивара, Харпер хотел остановиться у ручья.
– На том берегу, – ответил Шарп. – Оттуда мы сумеем прикрыть их огнем.
В этот момент с юга донесся сигнал трубы.
Шарп обернулся и понял, что все кончено – приключения, надежды и едва не осуществившиеся невероятные мечты.
В последних лучах умирающего солнца раскаленным золотом горели каски драгун. Триста французских кавалеристов обошли город. Шарп оказался в ловушке; день чуда подошел к концу.
Драгуны, угрожавшие штурмом с западного направления, обогнули город с юга и перерезали пути отхода. Французы неслись по долине, в лучах заходящего солнца сверкали медные каски. Их вел офицер в красном ментике д'Эклана и саблей в правой руке.
Отступающие кинулись бежать, скользя и увязая в болотистой почве. Большая часть людей устремилась через ручей, некоторые повернули на север, кое-кто бросился под сомнительную защиту стрелков Шарпа.
– Сэр? – спросил Харпер.
Ничего определенного лейтенант ответить не мог. Все было кончено. В городе их ждала верная смерть. Добраться до гор они не успевали. Стрелки оказались на равнине, одни против кавалерии. Все, что мог сделать Шарп, – это выстроить их в каре и драться до конца. Солдата можно убить, но его нельзя поставить на колени. Погибая, каждый возьмет с собой столько ублюдков, на сколько хватит сил, чтобы потом, спустя годы, собравшись у походных костров, французские солдаты с содроганием вспоминали бой в северной испанской долине.
– Строиться! Три ряда!
Лейтенант решил дать один залп, после чего стянуть строй в каре. Скоро вокруг загремят копыта, заблестят сабли, и его стрелки погибнут.
Шарп срезал палашом верхушку сорняка.
– Я не собираюсь сдаваться, сержант.
– Никогда в этом не сомневался, сэр.
– Но поскольку мы разбиты, люди могут сложить оружие.
– Пока я жив, этого не случится, сэр. Шарп улыбнулся здоровяку ирландцу.
– Спасибо тебе за все.
– Я до сих пор считаю, что у вас самый сильный удар из всех, что мне доводилось получать.
– Я и забыл! – рассмеялся Шарп.
Он видел, что пешие касадорцы и волонтеры пристраиваются к шеренгам стрелков. Лучше бы их не было. Своей неуклюжестью и неумением они ослабят строй в решающий момент. Тем не менее он не мог прогнать этих людей.
Лейтенант рубанул палашом воздух слева и справа, словно разминаясь перед последней схваткой. Французские драгуны приостановили медленное, зловещее движение. Первый их ряд замер неподвижно в четверти мили от строя стрелков. Они казались далеко, но Шарп знал, с какой страшной скоростью преодолеет кавалерия такое расстояние, когда протрубит горн.
Он обернулся к солдатам.
– Надо было нам, ребята, пойти тогда на север. Зеленые куртки мгновение молчали, потом раздался дружный смех. Стрелки вспомнили ссору, в результате которой Харпер попытался убить лейтенанта.
– Сегодня, – продолжал Шарп, – я всем разрешаю напиться. На случай если у меня не будет другой возможности, скажу: вы лучшие солдаты, рядом с которыми мне приходилось воевать.
Стрелки поняли, что лейтенант извиняется за все, что было не так, и одобрительно загудели. А Шарп неожиданно осознал, как много от него потребовалось, чтобы заслужить их одобрение, и отвернулся, чтобы никто не заметил его смущения и радости.
Он отвернулся – и увидел, как от города отделилась кучка всадников. Среди них был граф Моуроморто, легко различимый по черной бурке и белым сапогам. Рядом скакал на огромном черном коне человек в красном доломане и с волосами, огненными, как каски драгун. Кавалеристы радостно закричали, когда он принял от офицера свой ментик и черную шапку. Граф проехал к последнему эскадрону, в то время как полковник д'Эклан занял подобающее ему место на острие атаки. Шарп наблюдал, как он поправил на плече алый ментик, надел большую мохнатую шапку и вытащил левой рукой саблю. Шарп молил бога, чтобы увидеть мертвого д'Эклана, прежде чем сам погибнет под клинками и копытами врага.
– Лейтенант!
Шарп обернулся и увидел Луизу, подъехавшую сзади к его строю.
– Уезжайте! – Он показал на восток, куда еще можно было прорваться на лошади. – Скачите же!
– Где дон Блас?
– Я не знаю! Уезжайте немедленно!
– Я остаюсь!
– Сэр! – тревожно воскликнул Харпер. Шарп обернулся. Полковник д'Эклан поднял саблю, готовясь дать сигнал атаки. Справа от драгун была топь, слева – крутой склон; атака была ограничена узким проходом шириной в сотню шагов. Раздалось несколько мушкетных выстрелов, но на таком расстоянии попасть было невозможно.
Сабля д'Эклана упала, трубач просигналил атаку. Первый эскадрон неспешно двинулся вперед. Французы вытягивались в линию. Шарп знал, что, когда они отъедут на пятьдесят шагов, тронется вторая шеренга, потом третья. Это была классическая кавалерийская атака. Дистанция между шеренгами позволит избежать свалки при падении первых лошадей. Такие атаки начинаются медленно и очень страшно.
– Первый ряд на колено! – спокойно приказал Шарп.
Драгуны ехали шагом, стараясь не нарушать рядов. Скоро они перейдут на рысь и лишь в последние секунды перед рубкой разгонят лошадей по-настоящему. Из города доносилась пальба и крики. Вивар все еще бился с французами, но Шарпа этот бой уже не интересовал.
Полковник д'Эклан поднял левой рукой саблю, и первый эскадрон перешел на рысь. Трубач продублировал команду. Теперь Шарп слышал движение конницы: позвякивание цепочек подгубных ремней, хлопанье крыльев седел, стук копыт. В первом ряду скакал знаменосец.
– Спокойно, ребята, спокойно.
Ничего другого Шарп сказать не мог. Растрепанный строй продержится пару мгновений, после чего его разметут тяжелые кони.
– Вы еще здесь, мисс Луиза?
– Да! – раздался из-за последней шеренги нервный голосок девушки.
– Тогда, если вы меня простите, проваливайте отсюда!
Стрелки засмеялись. Шарп видел торчащие из-под касок косицы драгун.
– Вы еще здесь, мисс Луиза?
– Да! – На этот раз в голосе девушки прозвучал вызов.
– Учтите, они рубят, как проклятые мясники! Не заметят, что вы девушка, пока не снесут пол-личика. А теперь проваливайте! Вы слишком хороши, чтобы эти ублюдки вас убили!
– Я остаюсь!
Полковник д'Эклан снова поднял саблю. Теперь Шарп слышал скрип седел.
– Хэгмэн? Сделай лживого ублюдка!
– Сэр!
Шарп забыл о Луизе. Он втиснулся в первый ряд между стрелками и высоко поднял палаш.
– Ждать команды! Не стрелять, пока не почувствуете дыхание ублюдков на своей шее! А когда почувствуете, задать сукиным детям так, чтобы они пожалели, что вообще родились на свет!
Приближающиеся лошади нервно вскидывали морды. Они чувствовали, что произойдет, и Шарпу на мгновение стало жалко летящих на бойню животных.
– Целиться в лошадей, – напомнил он стрелкам. – Всадников не трогать, убивать лошадей!
– За что нам и причитается, – пробормотал Харпер.
Стрелки облизывали потрескавшиеся от пороха губы и нервно перепроверяли, насыпан ли порох на полку и взведен ли курок. Во рту пересохло, и крутило животы. Земля дрожала от стука копыт, словно рядом везли тяжелые пушки. Или, подумал Шарп, так бывает, когда гремит гром.
Полковник д'Эклан опустил саблю, дав сигнал к последнему рывку. Через мгновение взвоет труба и тяжелые кони понесутся галопом.
Шарп глубоко вздохнул, зная, как важно выбрать момент для последнего залпа.
И тут случилось невероятное.
Их было всего пятьдесят человек – элитная рота Вивара, касадорцы в малиновых мундирах. Они неслись вниз по склону. Эскадрон измотался за сутки боев, но впереди, как облако славы на темном небе, развевалась хоругвь Сантьяго Матамороса. Белый шелк пересекал алый, как кровь, крест.
– Сантьяго! – Впереди скакал на коне майор Вивар, выкрикивал боевой клич, способный обратить поражение в победу. – Сантьяго!
