Николай Внуков - Когда гремели пушки

Пузыри то вскипали на волнах, то пропадали. Казалось, воздух вытравливался из корпуса лодки небольшими, порциями. Что там с ними происходит? И почему нет масла на воде? Обязательно должно появиться пятно… Может быть, дать еще одну бомбу для верности?

— Малый вперед!

Когда охотник застопорил машины над тем местом, где появлялись и исчезали пузыри, Корнби опустил руку на рычаг бомбосбрасывателя, но не нажал его.

— На гидрофоне? — спросил он.

— Тихо, — отозвался акустик. — Усилитель на полной мощности.

— Подождем, — сказал Корнби.

Тишина висела над морем, глухая тишина, которая наступает обычно после короткого напряжения боя.

Насторожились уши гидрофонов, прислушиваясь к тому, что происходило в свинцовой глубине моря.

Замерли на постах матросы. Умолк даже ветер.

Но на этот раз Корнби пропустил момент.

Лодка всплыла в полукабельтове по носу.

Снова вынырнула узкая труба перископа, и следом за ней медленно поднялась над водой желто-серая полосатая рубка, похожая на выщербленный волнами риф.

— Вон!.. Да смотрите же!.. Там!.. — вдруг дико крикнул сигнальщик, показывая пальцем направление. И тогда ее увидели все.

— Пушка! — холодея, закричал Корнби, но артиллеристы уже сообразили, как близок конец.

Ствол носовой установки резко прыгнул назад, треск разорванного воздуха оглушил палубную команду, и рядом с черно-желтым рифом встала белая водяная свеча. Не успела она оплыть, как немного поодаль взвилась вторая и в кипящем ее основании багрово вспыхнул разрыв.

Пушка работала с непостижимой быстротой, выбрасывая на палубу раскаленные гильзы. А Корнби, оцепенев, смотрел на белые смерчи, смутно понимая, что происходит. В голове его был звон и хаос, и, плохо соображая, для чего это нужно, он на ощупь переложил машинный телеграф на «полный вперед», бросив охотник на сближение с У-81.

А потом он увидел залп.

Лодка стреляла сразу тремя аппаратами — двумя носовыми и кормовым. Из надводного положения. Будто стремясь поскорее избавиться от страшного смертного груза, о котором англичане не имели ни малейшего представления.

Торпеды почти одновременно вылетели из-под воды, пронеслись, как чудовищные фантастические снаряды, над верхушками волн и, подняв фонтаны брызг, плюхнулись в море и ушли к серой линии горизонта.

Странный, бессмысленный залп в никуда.

Пушка охотника все продолжала в лохмотья рвать воздух, и гильзы, окутанные паром, катились по палубе, и свечи вставали то у самой лодочной рубки, то далеко впереди, опадая и превращаясь в пенистые бугры.

Потом рубка стала стремительно укорачиваться, уходить в воду, утягивая за собой тонкую трубу перископа, и, когда волны закрыли ее, на мир вновь обрушилась тишина.

Не думая, машинально, Корнби дернул ручку телеграфа на «Стоп».

Через несколько секунд ход погас.

И тогда вдруг бешено заклокотала вода за кормой охотника, а потом, сглаживая скачки волн, над банкой Аутер-Силвер-Пит расплылось тяжелое масляное пятно.

— Боже мой, — пробормотал Корнби, медленно приходя в себя. — Ведь это моя четвертая…

А торпеды с гидростатами, поставленными на боевое заглубление, продолжали идти к горизонту, неся в головках своих ампулы с ботюлинумом, самым страшным порождением инженерной человеческой мысли.

«В трех случаях из двухсот восьмидесяти кораблекрушений, происходящих в год, причину катастрофы установить не удается…»

Баз — хлев.

«Астория» — гостиница в Ленинграде.

Шпрее — река в Германии.

Рассказ напечатан с небольшими сокращениями.

Орехами на кодовом военном языке назывались патроны.

Настоящая фамилия Гитлера.

Абвер — контрразведка.

Средняя часть корпуса, в которой находится обычно машинное отделение.

Траверз — положение какого-нибудь предмета, перпендикулярное курсу судна.