«…Однажды в начале июля ко мне по телефону обратилась жена полицейского Н. Она и муж знали меня. Передала просьбу мужа — он хочет встретиться. Я дал ей номер телефона. Через некоторое время тот позвонил. Я спросил его откуда он звонит. Сказал, что из полиции, что группа полицейских желает уйти оттуда, но они прекрасно понимают, что их так просто не отпустят. У них всем командует ОПОН, хотя официально власть у В.Гуслякова. И ещё он сказал, что таких как он человек 60, что делать? Я ему ответил, чтобы они окончательно решили, уходить или нет, и тогда мы ещё раз созвонимся. На следующий день, уже имея полную информацию по этому делу, предложил им выходить через улицу Совхозную на яблоневый сад. По моим данным — они так и сделали. Слышал также, что Н. жив, здоров.
Так что, морально-психологический климат даже в полиции был очень тяжелым. Многие из них поняли, что стали причиной трагедии и являются для всех горожан преступниками».
* * *
Такой случай был не единичным. Для тех, у кого «на той стороне» ещё была совесть, к кому пришло прозрение, осознание содеянного, телефонная линия стала чуть ли не последней надеждой во спасение их души…
* * *
Н. Корытник. «Дом Павлова».«Новое время», 1 августа 1992 г., N 79 (462).
«Улица Калинина, 81. Этот адрес сейчас известен многим бендерчанам. «Дом Павлова» — так назвали защитники общежитие обувной фабрики, невольно проведя аналогию с эпохой времен Сталинграда. Таким этот рубеж войдет в историю Бендер. Наши потомки ещё долго будут вспоминать подвиг ребят взвода капитана Чуева.
…Однажды в «Дом Павлова» позвонил некий Саша и предложил встретиться на уровне парламентеров. На встречу согласился Александр Хабиев. Оба Александра, ровно в 17.00 под белыми флагами встретились на углу улиц Кирова-Кавриаго. Закурив, Саша сказал:
— То, что сделали ОПОНовцы с городом, потрясает…
…Молодой человек заверил, что он не поднимет руку на своих. Многие его товарищи поняли, что втянуты в авантюру политиками из Кишинева, и высказываются за мирное разрешение конфликта. Договорились встретиться на следующий день в составе 10 человек с одной и с другой стороны. Настал день, пришло время, а назначенная встреча так и не состоялась.
Потом стало известно, что Саша был кем-то предан и его расстреляли полицейские из Кишинева, которые внимательно следили за местными и не допускали инакомыслия».
* * *
…Так что, есть необходимость, или захотелось от души отматерить ОПОНовцев — звони. Что иногда и делали. Да хоть Снегуру или Анточу звони!.. Через «восьмёрку». «Межгород»-то тоже работал! Чем, кстати, случайно обнаружив эту «услугу» через пару дней, вилимские казаки и не преминули воспользоваться. Только, конечно, не в Кишинев звонили — домой, родственникам. Ох, и переполошили их всех!.. Потом уж сами поняли, что они понатворили своими звонками. Это ж каково было женам и матерям слышать голос дорогого им человека, пытающегося как-то приободрить и успокоить их, когда из трубки — рядом с ним! — слышатся ещё и взрывы, пулеметные очереди!.. Три дня подряд, как только выдавалась возможность, звонили парни. А потом на их «базе», в ближайших домах и на вокзале телефоны смолкли — где-то, видимо, кабель перебили. Звонки по «межгороду» прекратились. Вот уж когда переволновались у них дома!.. Но после, хоть раз в неделю, но кто-нибудь из группы, выбираясь по делам в Тирасполь, да обзванивал семьи парней… В штабе же — «Тигине» — связь продолжала работать. Оттуда и прокинули на вокзал и на «базу» группы «Филина» полевой провод. Меж собой и со штабом связь есть — и то хорошо!..
Городской телефон был и большим помощником. Иной раз, полученные от звонивших горожан сообщения, были намного оперативнее и точнее данных, добытых разведкой.
* * *
Н. Воробьева, журналист, г. Бендеры.«…А чего стоят телефонные звонки жителей микрорайона, их мольбы о скорейшем освобождении! Да не щадите наши дома, говорят они, выбивайте врага поскорее. Мы бы рады, отвечают защитники Бендер, вот только очередное соглашение о прекращении огня не позволяет действовать…».
* * *
На войне, говорят, быстро ко всему привыкаешь, даже к самому невероятному. Всего за какую-то неделю в Бендерах вилимские казаки настолько привыкли к стрельбе и минометным обстрелам, особенно ночью, что, когда «румыны» устраивали «перекур» — утихали на несколько часов, не могли сомкнуть глаз. Тишина пугала, буквально раздирала их, и сколько ни мучились, ничего не помогало. Если тихо, значит, что-то готовится… И лишь когда возобновлялся обстрел — минометный ли, или начиналась пулеметно-автоматная «перекличка», пусть даже отдаленная — парни, свободные от «вахты», могли спокойно уснуть. Но спали и всё слышали. Это тоже стало привычкой. Такой же, как полночи-ночь не спать — вахта или дозор. Или, как курить «в кулак». Даже походка и та, сами заметили, изменилась. Выходя в дозор к «переднему краю», которого как такового и не существовало, научились ходить осторожно, не так как раньше: с пятки на носок, а на всю ступню — мягко, тише кошки… Покажется странным, но научились и стрелять. Согласно специфики «работы». Стрельбу вели чаще прицельными короткими — 2–3 выстрела — очередями. Только в ситуации «бой в упор» били очередями — лишь успевай менять магазины… Стали понимать и сам бой — вспомните фразу старшины Васкова из фильма «А зори здесь тихие…»: «Главное не кто кого перестреляет, а кто кого передумает». Вскоре привыкли к большой психофизической нагрузке и перестали обращать внимание и на непривычно-изнуряющую жару и духоту — даже в тени никакой прохлады, и на минометные обстрелы днем и ночью — ни в какие большие атаки на этом участке «румыны» более не ходили, видимо, дело шло просто на выматывание нервов, велось, так сказать, психологическое сражение… Да и другие, казалось бы, странности, даже кем-то разумно предусмотренные, как, например: на улице идет бой, а за углом дома в ожидании уже стоят машины «скорой помощи» или реанимобиль московских врачей…, стали делом привычным.
Грешны…но на этой войне стали верить во сны и приметы. Найденный как-то толстый буклет с гороскопами на каждый день этого года, замусолили до безобразия. А как же не поверишь в приметы, если?.. Искупаться в Днестре или сфотографироваться перед боем — убьют, как пить дать. Снять с себя охранный пояс или потерять в бою нательный крестик — да Боже упаси!..
…Долго ещё казаки группы вспоминали подобный, почти анекдотичный, случай, произошедший с Вадимом.
В то прекрасное, в отличие от прошедшей ночи, тихое утро — по крайней мере, в районе вокзала не стреляли, — когда день только начал распаляться, на «базу» из «ночного» вернулся дозор. Уставший, грязный и злой. «Отработали» без «новостей». Пока парни «добивали» «сухпай» на завтрак, Михайлов, дабы не раскиснуть от бессонной ночи, пошел в душ. Освежиться да грязь с «камуфляжки» смыть. Душевая, с маленькими окнами-бойницами, заложенными стеклоблоками, находилась на первом этаже их «базы». Снял с себя все «железо», одежду. Подумав, заодно снял и крестик, и охранный пояс, чтоб самому хорошенько намылиться, да и пояс решил простирнуть — засалился уж. А на улице стояла такая тишина-а-а… Но только он встал под тугие, бодрящие прохладой, струйки душа, взбивавшие пену от пригоршни шампуня, как… В первый миг Вадим и не понял даже, что произошло. Лишь услышал отдалённый стук «крупняка», а дальше… Всё в одно мгновение: громкий треск, визг, грохот, звон стекла…, лейка душа, что была в вершке над ним, срезанная напрочь, падает на голову, вся душевая заполняется известково-кирпичной пылью и чем-то палёным… Он упал на пол и по грязи, осколкам стеклоблоков, мокрым отвалившимся кускам штукатурки одним махом — «Атака?!.. Скорей наверх!..» — вылетел в «предбанник», схватил в охапку всё снятое с себя, и за секунды взбежал на третий этаж!.. В коридоре, как ни в чем не бывало, стояли казаки. Увидев его, опешили.
— Ты откуда, Михалыч? — тихо и ошеломленно спросил Лекарев, вытаращив глаза.
— Из душа…, - тяжело дыша, только и ответил Вадим.
…Взрыв смеха!!! Это был не гомерический, а истерический смех! До изнеможения.
И тут до Вадима дошло в чём дело: стоит голый, мокрый, весь в пене и грязных красно-коричневых подтёках. Ну, ни хрена себе — помылся!.. Самое интересное, что эта очередь из ПКВТ за всё утро была единственной! И опять тишина.
— Это тебе Господнее предупреждение было, — говорили потом казаки. — Не смей снимать ни креста, ни пояса!..
Вадим понял. Ведь та очередь прошла в нескольких сантиметрах над его головой…
Вообще, несмотря на весь трагизм, юмора парни не растеряли, иначе точно свихнешься. А смешное всегда было рядом. Хотя бы случай, услышанный в первый день от женщины — дежурной по станции. Вот где была ржачка, когда она в «красках», да ещё своим неповторимым одесским говорком, рассказывала, как 20-го вечером к ней в «дежурку» ворвался запыхавшийся «румын»!..
