— Придется, видно, Родченко еще поработать над своим авиадизелем, — задумчиво сказал Киреев. Он с неослабевающим интересом наблюдал привычную картину: в кабинах проверялись моторы, сошедшие с конвейера. После испытаний каждый мотор тщательно упаковывали в пергаментную бумагу с графитом, чтобы не заржавели его блестящие никелированные части.
«Когда же Андрюшины моторы будут так же один за другим поступать в кабины испытательнсл станции, — подумал Киреев. — Скорее бы!»
Он нашел Родченко в экспериментальном цехе. У того был совсем невеселый вид, весь он перепачкался в машинном масле. Незадача с турбокомпрессором не давала ему покоя.
— Не горюйте, Андрей Павлович, — успокаивал инженера мастер экспериментального цеха. — Счастье не в воздухе вьется, а руками достается. Руки же у вас способные.
— Правильно говорит Кузьмич, — подхватил Николай Николаевич. — Пошли, Андрей, к нам, дома потолкуем спокойно, посоветуемся. Завтра, сразу же после совещания, я еду в Москву защищать мой проект — вызывают в Наркомат авиационной промышленности. А ведь без твоих моторов свою машину я не мыслю. Обязательно возьму с собой все материалы по авиадизелю.
При выходе из цеха Родченко столкнулся с молодым светловолосым рабочим:
— Здравствуй, Леня, не обижайся на меня, вчера не мог с тобой заниматься, — летал. Приходи ко мне в воскресенье, догоним. Хорошо?
Юноша с обожанием смотрел на конструктора:
— Ведь воскресенье. Вам-то, Андрей Павлович, наверно, в праздник неудобно… — он запнулся в смущении.
— Ничего, ничего, Мохов! — весело перебил его Андрей, — мы с тобой два старых холостяка, вот и проведем праздник в обществе теорем. — Не ожидая ответа, он побежал догонять Николая Николаевича.
Свежий прозрачный воздух щедро лился в распахнутые настежь окна. В кабинете Белова собрались руководящие работники завода и участники недавнего испытательного полета.
Докладывал Киреев. Он подробно рассказал о поведении авиадизеля во время испытательного полета и сделал вывод: мотор хорош, надо только удалить мелкие дефекты.
Главный инженер завода Васильев, знающий свое дело, но чрезмерно осторожный и нерешительный, на этот раз удивил всех присутствующих, сразу заявив, что он согласен с мнением летчика-испытателя. Однако Васильев тут же подробно развил ту часть доклада Киреева, где упоминались отдельные дефекты. По мнению Васильева, эти, пусть небольшие, неполадки, обнаруженные при испытании, все же очень опасны по возможным последствиям. Под конец главный инженер заявил:
— Нелегко нам дался авиадизель, зато сегодня уже можно сказать, что работали не впустую. Но, по-моему, если мы затратили на авиадизель столько времени и средств, — надо довести его до того, чтобы работал он без сучка и задоринки. Погоняем авиадизель на стенде часов сто, убедимся, что все части агрегата работают безотказно, — тогда и пошлем на госиспытания.
Вслед за Васильевым выступил инженер Глинский.
Андрей насторожился. Глинский был ярым противником авиадизелей, особенно после своей последней командировки в Германию. Он вернулся оттуда убежденным, что дизельные моторы в авиации — это будущее, но далекое будущее. А в настоящий момент просто бессмысленно тратить на них время и деньги. Глинский протестовал даже против заводских испытаний, он открыто высказывал опасения: как бы эти испытания не окончились катастрофой. Но сейчас не сможет же он игнорировать тот факт, что на авиадизелях проделан огромный воздушный путь, да еще в чрезвычайно трудных метеорологических условиях.
Глинский начал с признания бесспорных преимуществ дизельных авиамоторов над бензиновыми.
— Но эти преимущества пока, к сожалению, чисто теоретические, у нас еще не хватает технических возможностей успешно реализовать их. Конструктор Родченко уже четвертый год бьется со своими авиадизелями, а они по-прежнему далеки от совершенства.
— От совершенства далеки, это верно! Но все же на моторах Родченко прошли без посадки около восьми тысяч километров, — бросил реплику Васильев.
— Да, прошли, — подхватил Глинский, — но как прошли? На высоте отказал турбокомпрессор и один мотор совсем вышел из строя. Одновременно упало масляное давление. Масло пенилось, выбивалось, и в результате его израсходовано в пять раз больше нормы. Если бы не блестящее мастерство такого опытного летчика, как Николай Николаевич Киреев, машина никогда бы не дотянула до своего аэродрома. В лучшем случае полет окончился бы вынужденной посадкой.
Глинский сделал паузу, ожидая возражений, но все молчали. Тогда он продолжил:
— Мы все заинтересованы в расцвете нашего моторостроения, в совершенных авиадизелях. И они у нас будут, в этом сомневаться не приходится. Но дизельный мотор Родченко настолько несовершенен, что ложится тяжелым бременем на наш завод и тормозит выпуск мотора конструкции Семенова. Присутствующим здесь известно, что конструктор Семенов создал хороший бензиновый мотор, который еще месяц тому назад должны были послать на госиспытания. Это не удалось сделать только из-за того, что возились с моторами Родченко.
Наркомат разрешил нам строить авиадизель, но в план его не включил, обещал выделить специальные средства — и до сих пор не дал ни копейки. А мотор Родченко обходится заводу недешево. Более трех лет тратятся ценные материалы, деньги, заняты лучшие рабочие, а конца не видно. Это крепко бьет по экспериментальному цеху. Почти целая бригада занята моторами Родченко. Случалось, уже собранный мотор разбирали из-за изменений, внесенных в его конструкцию. В авиадизеле то и дело обнаруживаются отдельные дефекты, и приходится менять детали. У механического цеха большая дополнительная нагрузка, поэтому он уже несколько раз запаздывал с выполнением основного задания. Разве это допустимо? Каждый цех должен работать с такой же точностью, как движение поездов. Мотор Родченко «маневрирует на боковых путях», но своими неожиданными авариями он врывается в график главного пути. Результат печальный! Правильно, Чеботарев?
— Да, — трудновато нам, — откликнулся начальник механического цеха Чеботарев. — Сбивает мотор Родченко наш график. То токарный станок займет, то строгальный… лучших людей…
Андрей растерянно посмотрел на Чеботарева: в темных, глубоко сидящих глазах Василия Степановича было выражение спокойной уверенности. Именно с таким выражением он обычно говорил Родченко:
— Не беспокойся, все будет сделано! Иногда он недовольно хмурился:
— Режешь ты нас, конструктор! Сколько людей забрал. Кто же будет деталями для плановых моторов заниматься?
Но заказ всегда был готов точно в срок, и по всему было видно, что рабочие выполняли его любовно и старательно.
Во время испытательного полета в Арктику авиадизель доказал свое право на существование. Теперь Андрей уверен: мотор будет работать отлично.
«Почему же Чеботарев вдруг оказался противником дизеля? Как реагирует на его выступление Николай Николаевич?» — задавал себе вопросы Родченко.
Киреев делал записи в своем блокноте. И нельзя было понять, обеспокоен ли он выступлением Глинского и репликой Чеботарева. Зато бортмеханик Морозов, обычно на совещаниях молчаливый, флегматичный, на этот раз был не похож сам на себя. Красный от волнения, он порывался что-то сказать, вскакивал и снова опускался на свое место.
Глинский продолжал:
— Мне кажется: раз у авиадизеля во время испытательного полета обнаружено столько дефектов, нет никакого смысла продолжать бесконечную возню. Родченко самому трудно доводить дизель в таких условиях. Тем более, что экспериментальный цех сейчас должен вплотную заняться мотором Семенова, дальше тянуть нельзя, могут быть неприятности. Я предложил бы просить наркома ходатайствовать перед правительством о выделении средств для специального цеха дизельных авиамоторов.
— Кто же разрешит строить специальный цех для мотора, который еще не прошел государственные испытания, — возразил Белов.
— Может быть, нарком добьется в порядке исключения, — ответил ему Глинский. — А если нет, то в Москве существуют научно-исследовательские институты с собственной производственной базой. Там у Родченко будет гораздо больше возможностей довести свой мотор.
Глинский еще не успел окончить, как Морозов попросил:
— Позвольте мне?
Лицо его покраснело еще больше, голос прерывался от волнения:
— Я с пятнадцатого года работаю в авиации. Разные моторы видел, и наши, и заграничные, и такие, какие сейчас только детям в игрушки годятся. А тогда они у нас самыми первоклассными считались.
Сейчас наш завод выпускает бензиновые моторы. Очень хорошие — слов нет. Много летал я на них и в Среднюю Азию, и на Дальний Восток, и в Заполярье. Везде безотказно работают. Нет тебе с ними никакого беспокойства. Но и того, что душа просит, — тоже нет.
