Это раньше появление в такой глуши личного адъютанта фюрера должно было восприниматься почти как явление Христа народу, а теперь оно вызывает всего лишь подозрение: не сбежал ли этот высокий чин из бункера фюрера без его согласия? Причем Штубер и сам поймал себя на том, что обязан был сначала проверить полномочия Шауба, поинтересоваться, на каком основании он оказался на самолете, совершившем посадку на секретном аэродроме «Альпийской крепости».
Однако злорадствовать по поводу ситуации, в которой оказался Шауб, а тем более — посыпать голову пеплом в связи с собственным головотяпством, было поздно.
— Почему бы вам, лейтенант, не поинтересоваться, а кто сидит за рулем? — жестко спросил он.
— Сделаю это, как только разберусь с господином, сидящим рядом с вами, — нагло ответил полевой жандарм.
Штубер вдруг вспомнил о своем реальном противнике в лесах Подолии — русском диверсанте Беркуте, который, очевидно, десятки раз оказывался в подобных ситуациях. На какое-то время он словно бы перевоплотился в храброго, волевого лейтенанта, бывшего коменданта того самого дота «Беркут», остатки гарнизона которого по его, Штубера, приказу были заживо замурованы.
— Вы не поняли меня, лейтенант, — приоткрыл дверцу Штубер. — Я сказал: подойдите ко мне! Вы слышали приказ старшего по чину?!
Лейтенант по-лошадиному как-то помотал головой, словно бы стряхивая остатки сна, и послушно обошел передок машины. В это время Штубер метнул взгляд на двух его подчиненных, один из которых сидел за рулем мотоцикла, а другой, стоя у высокого валуна, возился с рацией, очевидно, готовя ее к работе. Диверсант досадно ухмыльнулся: эти люди никогда не были на фронте или на оккупированной территории и понятия не имеют, как следует вести себя при таких проверках на дороге. Будь он на месте Беркута, он запросто уложил бы всех троих жандармов. Даже без помощи своего спутника.
— Вам знакомо имя Отто Скорцени, лейтенант?
— Так точно.
— Так вот, я — комендант «Альпийской крепости», штурмбанн-фюрер Вилли Штубер. Вот документ, подписанный Скорцени, который удостоверяет мою личность. Мне приказано сопровождать личного адъютанта фюрера.
— Но он всего лишь удостоверяет вашу личность, а не право обергруппенфюрера находиться здесь, поскольку…
Договорить лейтенант не успел, воспользовавшись тем, что он нагнулся и протянул руку за документом, Штубер захватил его за загривок, затянул в салон и, выхватив из кобуры пистолет, сунул ему в рот.
— А теперь слушай меня внимательно, лейтенант. Если бы мы были врагами рейха или дезертирами, то давно прикончили бы вас всех троих. Но мы выполняем особое задание фюрера. Поэтому сейчас ты поднимешься, прокричишь «Хайль Гитлер!» и мирно проведешь нас взглядом. Если о появлении здесь личного адъютанта фюрера узнает кто-либо кроме тебя, дружище, завтра же ты и вся твоя семья будет стоять в очереди у крематория. Ты понял меня? — провернул он стволом «вальтера» так, что раздался треск зубов и жандарм начал задыхаться.
Когда барон отпустил его, свое «Хайль Гитлер!» лейтенант выплескивал изо рта вместе со струйками крови. В зеркало заднего вида Штубер видел, что к посту приближается колонна крытых армейских грузовиков и все внимание подчиненных лейтенанта было занято ею.
«Скопище разгильдяев!» — по-русски обругал их Штубер и отвел взгляд от зеркала. Все дальнейшее его уже не интересовало. Сорвав машину с места, он погнал ее с перевала вниз, в очередную живописную альпийскую долину.
— Спасибо, штурмбаннфюрер, вы спасли меня от этого придирчивого болвана. Непонятно, на кого вышел бы командир этого жандарма и по каким каналам его сообщение пошло бы в Берлин, а там теперь идет такая борьба за выживание, что… — в какое-то мгновение голос Шауба дрогнул, он прокашлялся и повторил: — Спасибо, штурмбаннфюрер. Мне пришлось бы потерять много времени, а это сейчас недопустимо. Хотя, замечу, вы очень рисковали.
— Просто вспомнил свои диверсионные рейды лесными дорогами Украины.
— Совершенно забыл, что сижу рядом с опытнейшим коммандос-диверсантом Скорцени.
— Ничего не поделаешь, иногда по своим собственным тылам приходится ездить, как по вражеским.
— Уважаю настоящих фронтовиков.
— Сами-то вы служили в армии? — Штубер почувствовал, что после стычки у жандармского поста общаться с адъютантом Гитлера стало намного проще. Сама беседа велась теперь как-то доверительнее.
— С семнадцатого по двадцатый год. В свое время находился в одной казарме с Гитлером.
— Так вот они откуда, истоки вашей близости! Тогда многое проясняется.
— Его бессмертную «Майн кампф» мы могли бы писать одну на двоих, — не без гордости произнес Шауб. — И никто не усомнился бы в справедливости такого авторства. Это я говорю вам, как личный адъютант фюрера.
— Вы правы, всего в районе действий ваших армий расквартированы остатки шести подчиненных мне батальонов, — подтвердил Скорцени. — Общая численность их, увы, едва достигает четырех сотен бойцов. Однако ни фюрер, ни Гиммлер, не говоря уже о Кальтенбруннере, численности их знать не желают.
— Мне это знакомо, — проворчал фельдмаршал. — Они там… знают только то, что хотят знать.
— Тем не менее ровно через шесть суток я должен объединить их в охранный корпус СД «Альпенланд» и, постоянно пополняя людьми по пути следования, привести в «Альпийскую крепость», в район Рандштадта[90].
— Рандштадта? Где он расположен, этот… Рандштадт? — поморщился Шернер.
— В Австрии, в глубине Альп.
— Значит, все-таки в Австрии? — подытоживал какие-то свои предположения фельдмаршал.
— В зоне «Альпийской крепости», которой будет приказано держаться до последней возможности.
— Да нет там никакой крепости, — мрачно констатировал фельдмаршал, подытоживая какие-то свои предположения. — И уже никогда не появится. Значит, все-таки ставка на австрийцев…
— Не забывайте, что я — австриец, — скользнула по губам Отто едва заметная улыбка.
— Как и Кальтенбруннер.
— Которому, очевидно, будет поручено формирование правительства.
Фельдмаршал в очередной раз пригубил рюмку с коньяком.
— Какого именно правительства? Уж не австрийского ли?
— Скорее всего, да, австрийского, — спокойно подтвердил Скорцени. — Правительство Германии будет сформировано на севере и возглавит его, по мнению Гиммлера, адмирал Дениц. Австрия только недавно потеряла свою государственность, поэтому, с точки зрения международного права, возрождение ее государственных институтов будет абсолютно оправданным.
— Государственных институтов Австрии?! — недовольно проворчал Шернер, возмущенный самой постановкой подобного вопроса. — А как же быть с аншлюсом?! Вы все хотите сделать вид, что его попросту не было?! Но ведь это же предательство идеалов фюрера, идеалов рейха, самой идеи аншлюса.
— Прежде чем употреблять понятие «предательство идеи аншлюса», — спокойно, со снисходительной улыбкой заметил обер-диверсант рейха, — попросил бы вспомнить, что перед вами сидит человек, который в марте 1938-го лично арестовывал президента Австрии Микласа и федерального канцлера Шушнига, благодаря чему и был провозглашен аншлюс.
— Да, это тоже сделали вы, Скорцени?! — удивился фон Валь-дек.
— Признаться, я не знал об этом, — сухо произнес фельдмаршал, вновь вызвав у Скорцени воинственную ухмылку.
Как, неужели до сих пор фельдмаршал Шернер не знал, что именно он, Скорцени, со своими штурмовиками из 89-го штандарта СС, захватывал в свое время венские правительственные здания, арестовывая президента и канцлера?! Странно. Зато он, офицер СД, прекрасно помнил, что в 1923 году Шернер был среди тех офицеров рейхсвера, которые подавляли в Мюнхене организованный фюрером «Пивной путч», за что после прихода Гитлера к власти вполне мог быть вздернутым на виселице. Но вот он сидит перед ним в мундире фельдмаршала. Причем в ипостаси полководца, на которого в рейхсканцелярии взирают с последней надеждой.
— Возможно, Австрия останется тем осколком некогда могучего Третьего рейха, который нам все же удастся спасти, — терпеливо объяснил Отто. — Понятно, что под вывеской «Австрийской республики» по-прежнему будут оставаться в силе идеалы национал-социализма, а значит, рейха. Кстати, когда правительство будет сформировано, не исключено, что именно вы, господин фельдмаршал, станете главнокомандующим сухопутными силами Австрии.
— Не стану, — резко отреагировал Шернер.
— Поскольку не являетесь австрийцем?
— Поскольку не хочу становиться австрийцем.
— В таком случае, — с озорными огоньками в глазах предложил барон фон Вальдек, — почему бы вам как баварцу не воссоздать Баварское королевство?
