— Дайте мне какую-нибудь книжку на ночь. Поинтереснее, чтоб не заснуть.
Люба охотно посторонилась, пропуская вне очереди странного человека, не желающего спать. А библиотекарша стала предлагать разные книги, и, по мнению Любы, вела себя страшно глупо. Она вытаскивала толстенные романы современных авторов только потому, что это были новинки. «А этого вы ещё не читали?» Странный человек перелистывал книги и не соблазнялся ни Фейхтвангером, ни Томасом Манном, ни Генрихом.
— Господи боже мой! — потеряв терпение, вскричала Люба. — Если вы хотите не заснуть, возьмите вот это! Я до шести утра прыгала на кровати от нетерпения: что будет дальше?
Библиотекарша неодобрительно покачала головой, но человек, не желавший спать, с весёлой готовностью взял протянутую Любой книгу.
— Такой читательнице грех не поверить, — сказал он. — Вот только книга толстая. А мне надо дождаться разговора с Москвой в три часа ночи. До шести мне прыгать ни к чему. Как же быть?
— Читайте с середины, — посоветовала Люба. — Будет ещё интереснее.
Он засмеялся и ушёл, не дожидаясь, чтобы библиотекарша оформила выдачу книги.
— Какой чудак! — фыркнула Люба.
Библиотекарша укоризненно поджала губы:
— Это Владимир Иванович Снегирев, директор.
Через два дня, когда Люба меняла книги, в библиотеке снова появился Владимир Иванович. Гордясь своей ролью консультанта, Люба спросила его:
— Ну, как интересно?
Он узнал её и обрадовался.
— Здорово! — воскликнул он. — Я очень рад, что вы здесь. Ну-ка, что вы сдаете на этот раз?
Просмотрев книги, сдаваемые Любой, он попросил переписать их на его карточку.
— Я даже забыл, что на свете бывают такие приключения, — сказал он потрясённой библиотекарше. — Без промфинплана и без себестоимости продукции. Это освежает, как душ. Кто вы такая, девушка, что так здорово выбираете книги?
— Вихрова Люба, — независимо подняв голову, представилась она.
— Снегирев Владимир, — подражая ей, представился он.
— Я знаю, вы были учеником моего отца, — сказала Люба, чтобы он не задавался.
— Ого! Владимира Никитича дочка? То-то вижу — умная. Ну, как старик? Я к нему давно собираюсь. Поедемте сейчас, а?
Люба впервые ехала в легковой машине — правда, всего четыре квартала. Отец с большим достоинством встретил гостя, давал ему советы насчёт производства и угощал солёными огурчиками, грибками и настойкой собственного изготовления. Владимиру Ивановичу всё очень нравилось.
— Вы не поверите, — восклицал он, — живу, как зачумленный. Кроме завода, ничего не вижу.
— Больно рано вас директором сделали, — сказал отец. — Конечно, молодому человеку такая ответственность! Ночи не поспишь.
Люба с удивлением посмотрела на Владимира Ивановича — какой же он молодой человек? На вид ему было лет тридцать пять.
— А ему как раз спится, — смеясь, сказала она. — Даже лекарство требуется, чтобы не заснуть.
— Помолчи, Любовь, когда взрослые говорят, — прикрикнул старик.
Но замечание Любы рассмешило Владимира Ивановича, он рассказал, как Люба помогает ему выбирать книги. Под конец вечера Люба пела песни по заказу отца, а потом и по заказу Владимира Ивановича. Когда он уезжал, Люба уже знала, что Владимир Иванович влюблён в неё, и это смешило её и смущало. Она с любопытством ждала, что будет дальше, но дальше ничего не было. Владимир Иванович не встречался ей больше и к ним не приезжал. Иногда она видела, как утром проносится к заводу его машина. Однажды, подкараулив её, Люба сделала вид, что поскользнулась, и упала на мостовую. Машина и в самом деле чуть не переехала её. Владимир Иванович выскочил из машины, помог ей встать и побледнел, узнав Любу.
— Вы… — пробормотал он.
— А вы меня узнали? — пролепетала Люба, испуганная своей неудачной шуткой.
— Садитесь, живо, — сказал он. — Я вас отвезу домой.
Она села рядом с ним и откинулась на подушку, раздумывая, что теперь делать. Пугать отца не следовало. Расставаться с Владимиром Ивановичем не хотелось.
— Отвезите меня к подруге, — попросила она и назвала адрес на Васильевском острове, который тут же выдумала.
Владимир Иванович взглянул на часы, тряхнул головой и повторил шофёру адрес. В дороге они болтали самым милым образом.
— Дома сорок здесь нет, — вдруг мрачно сказал шофёр.
Оба высунулись в окно — действительно, последний дом был № 38.
Люба невинно пожимала плечами, уверяя, что прекрасно помнит…
— Точно, — вдруг сказал Владимир Иванович. — Дом перенесли вчера со всеми жильцами на другую линию. Об этом было в газетах. Разве вы не читали?
— Конечно, читала! — подхватила Люба. — Со скоростью один метр в час. Жильцы продолжали топить печи и пользоваться электроприборами…
— А девчонки вроде вас торчали в окнах и кокетничали со зрителями…
Шофёр развернул машину, закурил и высунулся в окно. Владимир Иванович виновато покосился на шофёра и тихо спросил:
— Ну, как же вы жили это время, Соловушко?
— А почему вы не приехали к нам снова? — так же тихо спросила Люба.
Он помолчал и строго ответил:
— Потому что вам восемнадцать лет, а мне тридцать шесть. — И тронул шофёра за плечо. — Поехали обратно, Миша.
Они долго молчали. Машина уже неслась по знакомому району, когда Люба сказала:
— Это вы зря… Я бы вам книжки помогала выбирать.
Он вздохнул и не ответил.
Вечером он приехал к ней домой, советовался с её отцом по каким-то скучным производственным делам, а перед уходом потихоньку сунул Любе конверт. В конверте были театральные билеты и записка с просьбой пойти в театр, с кем она хочет, а если у неё нет лучшего спутника, позвонить ему по телефону. Она позвонила. И попросила его пойти с нею, только не в машине, а пешком, «как все люди». Они вели себя весь вечер, как двое мальчишек. Висели на подножках трамваев, в театре прятались от его знакомых, ели пирожные в каждом антракте, заедая огромными порциями мороженого, смеялись так громко, что на них оглядывались. Возвращаясь домой пешком через весь город, оба смолкли. А у её дома он спросил, задержав её руку:
— Соловушко… Если я приду к вашему отцу и попрошу у него вас. Вы согласитесь?
— Не знаю, — чуть не плача от волнения и страха, ответила она. — Подождите немного… Я не знаю…
— Вы сами виноваты, — сказал он. — Я ведь не хотел. Я понимал разницу лет… Если бы вы тогда не попали под машину, я бы ни за что не пришёл…
— Только вы с папой не говорите. Я сама… вы не торопитесь…
Она убежала в дом, перепуганная и обрадованная. Они встречались в каждый свободный час, и оттого, что свободных часов у Владимира Ивановича было мало, встречи были особенно желанны. Вечно что-нибудь мешало, любовь походила на скачку с препятствиями. Через две недели он всё-таки пришёл к её отцу и сделал предложение, как в старых романах. Отец от удивления не знал, что сказать.
— Ну, и коза-егоза! — наконец, пробормотал он. — Владимир Иванович, дорогой, ну, какое может быть возражение? Женись. Да только подумай сам, будет ли она тебе пара? Ведь дурёха ещё, вертунья! Какая из неё жена такому человеку?
— А без неё я сам не человек уже, — жалобно сказал Владимир Иванович.
Казалось бы, всё решено. Но тут, как в старых романах, отец выдумал требование — пусть Люба сначала кончит техникум. Пришлось подчиниться. Люба пыхтела, готовясь к испытаниям, а Владимир Иванович ремонтировал квартиру, волновался в те дни, когда Люба сдавала испытания, и водил её выбирать обои и мебель. Перед самой свадьбой он показал ей завод и всем инженерам и мастерам, с которыми они встречались, представлял её, как свою невесту. Люба была наблюдательна и заметила: старикам льстило, что директор женится на дочке заводского человека, но её вид не внушал им почтения. Несколько минут она пыталась разыгрывать из себя серьёзную, умную девушку, достойную жениха-директора, но ей самой стало так смешно притворяться, что она поняла — никто не поверит. И стала сама собою, что и было лучше всего.
— Я скоро приду на завод уже не гостьей, а электротехником, — сообщала она, чтобы подчеркнуть свою самостоятельность. Но никто не принимал её сообщения всерьёз.
С детства Люба росла в окружении заводских людей и слышала о заводе много всяких рассказов. Но только с Владимиром Ивановичем она впервые переступила порог завода и своими глазами увидала литьё и прокат, угрюмую старую котельную и просторную новую, высоченные цехи, уютную заводскую электроподстанцию, весёлую модельную и гордость завода — новый цех сборки танков. Ей показалось, что она вступила в мир давно прочитанной, хорошо знакомой книги, где всё узнаётся сразу, хотя и выглядит немного не так, как представлялось.
Может быть, оттого, что прогулка по заводу в сопровождении жениха воспринималась, как развлечение, Люба запомнила завод светлым, огромным домом, где происходят увлекательные превращения одних вещей в другие — например, искрящейся раскалённой болванки в холодную отполированную, хитро обточенную деталь загадочного назначения, составляющую вместе со многими другими большими и малыми деталями страшную машину — танк. И тогда же она решила по окончании техникума заняться электросваркой, потому что в конце концов на подстанции скучно, а электросварщик похож на человека, похитившего с неба молнию.
