В мире слово «нейтрон» упоминалось значительно реже, чем слово «Гитлер».
Один за другим ученые-физики покидали нацистскую Германию, Италию Муссолини, Венгрию диктатора Хорти, переселялись в Англию, Скандинавию, Соединенные Штаты.
Покинул Европу корифей науки Альберт Эйнштейн, освистанный нацистами-студентами в германском университете; эмигрировал из Венгрии Сциллард, только недавно ставший лауреатом Нобелевской премии. Его примеру последовал блестящий итальянский ученый в области ядерной физики Энрико Ферми... Разные пути приводили ученых в Америку, и они продолжали заниматься здесь исследовательской работой. Никто из них не мог сказать, в каком направлении, с каким успехом ведутся исследования ядерных проблем в покинутых ими странах. Из Германии приходили тревожные вести – в лабораториях, исследовательских институтах, в университетах появились доцент-фюреры, политические надсмотрщики, контролирующие научную и педагогическую работу исследователей-ученых. А что, если Гитлер направил свои усилия на то, чтобы заполучить атомное оружие? Такая возможность не исключена – в Германии осталось немало ученых, перешедших на сторону фашизма. Атомная бомба в руках фашистов! Что может быть трагедийнее такой перспективы?! Мир окажется беззащитным против атомной угрозы. Нужно предпринимать контрмеры, предпринимать немедленно. В арсенале народов, борющихся с фашизмом, должно быть свое атомное оружие, одно существование которого сможет обуздать Гитлера. Но что могут сделать ученые без поддержки, вооруженные лишь теоретическими идеями разрушения атома? Нужны эксперименты, нужны громадные средства для того, чтобы превратить научные идеи в реальность, сделать это до того, как фашизм заполучит атомное оружие.
Только атомное оружие демократических стран, противостоящее такому же оружию, изготовленному в фашистской Германии, может спасти мир. Так думал Лео Сциллард, венгерский ученый-атомник, волей горькой судьбы заброшенный в Соединенные Штаты. Надо убедить американское правительство в реальности угрозы атомного нападения со стороны фашистской Германии – так думал и Энрико Форми, итальянский физик, эмигрировавший в США.
Весной 1939 года, когда всем было ясно, что вот-вот начнется вторая мировая война, Энрико Ферми отправился в штаб военно-морского флота Соединенных Штатов. Его принял начальник технического управления адмирал Хупер. Итальянец пытался втолковать адмиралу, какое значение имеют атомные исследования, как они изменят технику будущей войны и предотвратят угрозу со стороны Германии. Но Хупер слушал его рассеянно, заподозрив в ученом шарлатана-ловкача, который пришел выманивать деньги на какие-то нелепые эксперименты. Адмирал был далек от идей, которые разъяснял ему итальянский ученый. Он спросил:
– А почему вы решили, что Штаты будут воевать против Германии, а не на ее стороне?.. Здесь еще ничего не известно.
Ученый больше не встречался с адмиралом.
Неудача, постигшая Энрико Ферми, не обескуражила физиков. Они искали новые пути. Решили, что лучше всего поговорить с президентом, но для этого требовалась авторитетная поддержка. Сциллард и Ферми рискнули обратиться к Альберту Эйнштейну.
Созвонившись по телефону, они отправились на Лонг-Айленд под Нью-Йорком, где ученый проводил летний отдых. Их старенький фордик долго колесил по взморью, пока они не обнаружили наконец маленькую дачку, уединенно стоявшую на берегу. Их встретил седой, усатый человек, с львиной гривой белых волос, спадающих до плеч. Он собирался плыть на яхте, был в холщовых рыбачьих штанах, закатанных до колен, в стоптанных башмаках и рубахе с распахнутым воротом.
Сциллард рассказал о цели своего визита, о последних тревожащих новостях, дошедших к ним из Европы. Немцы запретили вывозить урановую руду из оккупированной ими Чехословакии. Это в Судетах, в Иохимстале, где начинал свои опыты Жолио-Кюри... Есть сведения, что германский вермахт заинтересовался атомной проблемой.
– Надо предупредить страшное бедствие, – взволнованно говорил Сциллард.
– Это будет трудно доказать военным, – возразил Эйнштейн.
– Но мы должны обратиться прямо к президенту!
Альберт Эйнштейн был далеко не уверен, что на современном уровне исследований можно практически решить задачу цепной реакции. Это дело будущего. Но активность фашистов настораживала. Ученый согласился подписать письмо президенту Рузвельту. Сообща набросали проект. Эйнштейн диктовал:
– «Вашингтон, Белый дом, президенту Соединенных Штатов Ф. Д. Рузвельту.
Сэр! Некоторые последние работы Э. Ферми и Л. Сцилларда, которые я видел, дают мне основания полагать, что элемент урана может быть в ближайшем будущем превращен в новый и важный источник энергии...
В последние четыре месяца, благодаря работам Жолио во Франции, а также Ферми и Сцилларда в Америке, стало возможным осуществить ядерную цепную реакцию в большой массе урана, которая вызовет выделение колоссальной энергии... Вполне вероятно, хотя это можно сказать с меньшей уверенностью, что таким образом будут созданы исключительно мощные бомбы нового типа... Возникшее положение, очевидно, требует бдительности и, если понадобится, быстрых действий со стороны правительства...»
Вскоре Сциллард приехал еще раз к Эйнштейну на побережье с готовым текстом, и ученый с мировым именем подписал письмо президенту. Это было второго августа 1939 года.
Но как передать его Рузвельту? Потребовалось немало времени, чтобы найти человека, который смог бы это сделать.
Банкир Александр Сакс, американец русского происхождения, был вхож в Белый дом. Он дружил с Рузвельтом, состоял его неофициальным советником по финансовым вопросам. Сакс поддержал Сцилларда и обещал передать письмо президенту. Сделать это удалось только в октябре, когда в Европе уже бушевала вторая мировая война.
Сакс вошел в кабинет Рузвельта, когда президент просматривал текущую корреспонденцию, подготовленную секретарем.
– То, что я принес вам, – сказал Сакс, – не должно залеживаться на вашем столе...
Он стал подробно рассказывать о письме Эйнштейна и пояснительной записке, составленной Сциллардом. Но и президент слушал его невнимательно. Его утомляли бесконечные и непонятные научные термины.
– Знаете что, – признался Рузвельт, – мои познания в этой области не превышают познаний полицейского, стоящего на посту у ворот Белого дома.
Сакс прервал рассказ и прочитал несколько абзацев из письма Альберта Эйнштейна. Но и это не убедило президента.
– Вероятно, все это очень важно и интересно, – сказал он, – но правительству преждевременно вмешиваться в такие сложные научные проблемы. – Рузвельт явно уклонялся от дальнейшего разговора. Он посмотрел на огорченного Сакса и добавил: – Знаете что, Алекс, приходите ко мне завтра на ленч. Тогда и поговорим...
Александр Сакс провел ночь в раздумьях, как убедить президента.
Президент уже сидел за завтраком, когда Сакс появился снова в Белом доме.
– Вы опять будете мучить меня учеными проблемами, – усмехнулся Рузвельт. – Сколько времени вам нужно, чтобы изложить суть дела?
– Нет, я просто расскажу вам одну старую историю, – возразил Сакс. – Однажды к Наполеону явился американский изобретатель и предложил ему построить паровой флот. Корабли смогут в любую погоду ходить по морю и легко осуществят вторжение в Англию. Великий император Франции проявил недальновидность. Ему показалось невероятным, что корабли смогут ходить без парусов, и он прогнал ученого – знаменитого Фултона, изобретателя парового двигателя... Если бы Наполеон проявил большее внимание к совету Фултона, думаю, что история девятнадцатого века развивалась бы иначе... Англию спасла недальновидность Наполеона.
– Вы сравниваете меня с Наполеоном, – рассмеялся Рузвельт, – и хотите предостеречь от его ошибки. Ну что ж!
Президент взял листок бумаги, что-то черкнул и передал камердинеру, который прислуживал за столом. Через минуту камердинер вернулся с бутылкой старого французского коньяка, наполнил бокалы.
– Давайте выпьем за то, чтобы не повторять великих ошибок, – сказал Рузвельт. – Вы серьезно думаете, что Гитлер может поднять нас на воздух своей атомной бомбой?
– Совершенно серьезно! Субатомная энергия существует вокруг нас. Мы обязаны взять ее под свой контроль.
Рузвельт задумался. Он нажал кнопку и вызвал своего секретаря генерала Уотсона.
– Послушайте, Уотсон, над этим стоит подумать, – он протянул письмо Эйнштейна. – Это требует действия...
Через десять дней генерал Уотсон по поручению президента собрал совещание военных консультантов. Пригласили и Сцилларда. Сциллард сказал:
– Если полностью расщепить килограмм урана, произойдет взрыв, равный по силе взрыву двадцати тысяч тонн динамита...
