Но не прошло и часа, как за тем же чемоданом явился другой человек – негр, предъявивший квитанцию. Обнаружив пропажу, негр пришел в исступленное отчаяние. Он хватался за голову, плакал, кричал, что его ограбили, говорил о больших ценностях, грозил, что выведет этого проклятого немца на чистую воду. Вел он себя странно, служитель заподозрил, что негр похитил или нашел оброненную пассажиром квитанцию и хотел присвоить чужой багаж. Он вызвал полицию.
Вот здесь-то и произошло самое важное. После некоторых препирательств негр признался, что чемодан он действительно забрал у человека по имени Макс Клейнер и отнес его в камеру хранения. Клейнер этот – немецкий шпион, с которым они вместе высадились неделю назад с германской подводной лодки на побережье Лонг-Айленда. Негра передали в Федеральное бюро расследований, и там день за днем раскрывались все новые, очень тревожные обстоятельства. Пока удалось установить следующее.
Негр Чарльз Робинсон (штат Западная Виргиния) воевал в Северной Африке, попал в плен, был завербован германской разведкой. Вместе с американцем немецкого происхождения Максом Клейнером их на подводной лодке доставили к восточному побережью Соединенных Штатов.
После того как они высадились на побережье острова Лонг-Айленда, Клейнер и Робинсон благополучно добрались до Нью-Йорка, сдали свои чемоданы в камеру хранения и вышли на площадь. Как утверждает Робинсон, у газетного киоска перед вокзалом Клейнер случайно встретил своего старого приятеля. Не исключено, что такая «случайная» встреча была подготовлена заранее. Оказалось, что приятель Клейнера именно в этот день на целый месяц уезжает из Нью-Йорка. Уже по пути, бывает же такое счастье, приятель Клейнера на минуту остановился у киоска купить утренние газеты, тут они и встретились. Приятели поболтали, и этот человек оставил им ключ от своей квартиры. Это было как нельзя более кстати. Макс Клейнер перед тем почему-то очень нервничал, раздумывая, где они найдут себе жилище хотя бы на первое время.
За работу в германской разведке Робинсону пообещали уплатить крупную сумму, но в Нью-Йорке он рассудил иначе. Он знал, что в чемодане Клейнера в тайнике между двойным дном спрятаны большие ценности – золото, бриллианты, изделия из платины. Робинсон определил, что они стоят не одну сотню тысяч долларов. Тогда Робинсон прикинул – зачем ему заниматься делом, которое может кончиться электрическим стулом, он заберет чемодан и будет считать себя в расчете с немцами. Чарльз Робинсон так и сделал: когда его спутник ненадолго ушел из квартиры, негр прихватил чемодан, отвез его на вокзал в камеру хранения, а сам пошел за билетом, чтобы ближайшим поездом уехать в Западную Виргинию. К своему ужасу, он узнал, что Клейнер перехитрил его – сразу же сообразил, где нужно искать похищенный чемодан. Разъяренный неудачей, Робинсон рассказал все, что знал о германском шпионе...
Вот и все, что было известно о происшествии на побережье Лонг-Айленда. С каким заданием немецкие шпионы проникли в Соединенные Штаты, установить пока не удалось. Робинсон об этом ничего не знает, а может быть, не хочет говорить. На допросе все же из него удалось выжать, что речь шла о каком-то тайном оружии, которое американцы готовят против Германии. Подробно Робинсона в задание не посвящали, он должен был только помогать Клейнеру.
Ленсдэйл все это изложил генералу Гровсу. Дело осложнялось еще и тем, что сотрудники ФБР ничего не знают о Манхеттенском проекте и потому не придают особого значения аресту негра, его рассказам. Думают, что все это пустяки. А немецкий агент Клейнер бесследно исчез вместе со своим чемоданом, набитым золотом и драгоценными камнями.
После раздумий и консультаций Гровс все же решил посвятить в оранжевую тайну хотя бы руководителя Федерального бюро расследований. После этого машина расследования закрутилась куда быстрее. На ноги поставили всех детективов Нью-Йорка, но это пока не давало никаких результатов. Человек, назвавший себя Максом Клейнером, как песчинка затерялся в многомиллионном городе.
Ленсдэйл сам несколько раз допрашивал Робинсона, выяснял приметы шпиона, его привычки, выискивал хоть что-нибудь, что могло навести на след немецкого агента. Детективы интересовались буквально всем: как выглядит этот немец, какая у него походка, как он пьет кофе – отхлебывает из чашки или пьет с ложечки... Но арестованный Чарльз Робинсон давал только односложные ответы. Наконец он припомнил, что Клейнер обычно по утрам ходит за газетами и, расплатившись с киоскером, полученную мелочь опускает в нагрудный карман, не в боковой, а именно в нагрудный. Но это было почти ничего – мало ли кто по утрам ходит за газетами и кладет в карман сдачу. И тем не менее решили ухватиться хотя бы за эту волосинку, единственную и ненадежную. В Нью-Йорке мобилизовали всех детективов. С утра, к выходу газет, они дежурили у сотен городских киосков, наблюдали за уличными продавцами газет. Это продолжалось не один день, задерживали каждого мало-мальски подозрительного покупателя газет, но тотчас же освобождали – ни в одном из них Робинсон не узнавал своего спутника.
И все же с помощью подсказанной приметы удалось найти Клейнера! Он действительно рано утром подошел к какому-то киоску, взял газеты и опустил в нагрудный карман сдачу. Сначала Клейнер протестовал, возмущался, но стал бледнее полотна, когда в Федеральном бюро встретил Чарльза Робинсона.
За это время Клейнеру все же удалось установить нужные ему связи, он получил и переправил в Германию информацию, ради которой предпринял сложное путешествие через океан на подводной лодке. Но, к счастью для руководителей Манхеттенского проекта, информация оказалась неточной. Ученый-физик, занятый изучением теоретических проблем, но не связанный с Манхеттенским проектом, сам того не подозревая, оказал громадную услугу генералу Гровсу – он сообщил, что если и существует идея создания атомного оружия, то практически она может быть решена только в отдаленном будущем. Значит, немцам не удалось раскрыть оранжевой тайны. Но вся эта история сильно потрепала нервы генералу Лесли Гровсу. Однажды, когда Гровс собирался поехать на дальний объект, он встретился в коридоре с Джейн, прошел мимо и вдруг вернулся назад.
– Миссис Флеминг, – окликнул он, – вы поедете со мной, мне кое-что надо застенографировать.
Джейн положила в сумочку блокнот для записи и вышла к подъезду. Гровс ждал ее в машине. Поехали на Холм, где раскинулись теперь громадные корпуса заводов. Еще год назад здесь было дикое, безлюдное плато, на котором одиноко стояло «киву» – место ритуальных сборищ индейских племен, обнесенное сухими, закостеневшими сосновыми стволами. Давным-давно жрецы прокляли это место, индейцы-охотники покинули пещерные жилища, высеченные в скалах, ушли в каньоны... И на этом месте вырос большой, современный промышленный город, протянувшийся на много километров.
Обратно Гровс поехал другой дорогой. Он спустился к Большому каньону, куда почти не достигал шум строительства. Возле ручья Гровс остановил машину, вышел из кабины, начал копаться в моторе.
– Надо добавить воды, – объяснил он.
Джейн тоже вышла из машины, спустилась к ручью, погрузила руки в ледяную воду. Здесь было прохладно, не то что там, на солнцепеке Холма. Лиловые скалы уступами спускались к ручью, бежавшему по каменистому руслу.
Подошел Гровс с красной пластмассовой канистрой для воды и встал позади Джейн. Вдруг он отбросил канистру, схватил Джейн, поднял ее на руки и понес. Джейн в ужасе отбивалась, ощущая железную хватку нетерпеливых объятий, губы, ищущие ее рот... Она поняла свое бессилие и обреченность...
Дальше ехали краем обрыва, уходящим отвесно на дно каньона. Джейн, опустошенная и униженная, с дрожащими губами, отвернулась к окну. «Можно распахнуть дверцу и броситься вниз. Тогда все будет кончено... Или рвануть на себя рулевое управление... Тогда машина скатится в пропасть...»
– Ну, чего, – не поворачивая головы, бросил Гровс. – Подумаешь, трагедия... Как видишь, ничего не случилось, горы стоят на месте... Вытри глаза, мы скоро приедем.
Джейн молчала. Обрыв ушел в сторону от дороги. Теперь она не могла даже броситься в пропасть.
В офисе Гровс больше не замечал Джейн... Ее терзания усилились, когда она получила из дома письмо. На конверте стоял адрес: «Армия Соединенных Штатов. № 1633. Миссис Джейн Флеминг». Отец писал: пришла телеграмма от Питера. Он жив и возвращается в Штаты.
– Жив! Жив Питер! Какое счастье... – И вдруг Джейн сникла, вспомнив о Гровсе. Как ненавидела она этого человека!.. Пит оставил ей морфий, чтобы спастись от насилия японских солдат... Это сделал Гровс – американец...
Вскоре пришло письмо от Пита. Он попал в плен к японцам, бежал с Коррегидора. Теперь они снова будут вместе... Он просил жену хотя бы на несколько дней приехать домой...
