– Слушаюсь, товарищ генерал-лейтенант! – ответил, вытянувшись Бакерия. – Счастливого вам пути!
16 августа 1942 года.
«Десятого августа нашими войсками оставлен город Майкоп. Оборудование майкопских нефтепромыслов и все наличные запасы нефти своевременно вывезены, а сами нефтепромыслы приведены в полную негодность. Немецкие фашисты, рассчитывающие со взятием Майкопа поживиться за счёт советской нефти, просчитались: советской нефти они не получили и не получат…»
МАЛГОБЕК
20 сентября 1942 года
В конце сентября тысяча девятьсот сорок второго года немецким войскам удалось приблизиться к крупным месторождениям нефти в районе города Грозный. Потрепанные в предыдущих боях танковые части генерала Клейста готовились к последнему рывку, целью которого, был захват нефтяных предприятий Грозного и Баку. Ставка Гитлера – «Вольфшанце» бомбардировала наступающие войска требованиями взять их как можно быстрее. В Германии все острее чувствовался топливный кризис, и каждый день промедления грозил вылиться в катастрофу, ведущую к проигрышу в войне. В течение месяца немецкие войска пытались прорвать оборону северной группы войск Закавказского фронта, обороняющей долину реки Терек. Понеся огромные потери, они были вынуждены остановиться и перейти к обороне. Линия фронта на некоторое время стабилизировалась у города Малгобек.
Ночная темнота накрыла изрытое воронками и окопами поле боя. Артиллерийская канонада стихла. Лишь разноцветные ракеты яркими огнями на минуту-другую освещали причудливые переплетения: поваленных деревьев, колючей проволоки и порванных телефонных проводов. В окопе боевого охранения, ближе всего расположенного к позициям немецких войск, затаились два бойца. Один из них, видимо старший с сержантскими нашивками, напряженно всматривался в бинокль в ночную темноту. Другой – ефрейтор присел на дно окопа и стал сворачивать заскорузлыми черными от земли пальцами самокрутку из куска старой газеты и свернутых в трубочку листов табака. Вскоре сизо-белый дымок поднялся над его головой.
– Эй, Петро! – тихо шепнул ему сержант. – Мне оставь немного, а то курить страсть, как хочется.
– Оставлю… – отозвался со дна окопа ефрейтор.
В черном небе среди звезд ярко вспыхнула огненно-белая ракета. Сержант присел рядом с ефрейтором. Поправил на груди автомат. Надвинул на лоб каску.
– Только бы «фрицы» не заметили… – прошептал он. – Всю ночь тогда стрелять будут. Из окопа головы не высунешь.
Ефрейтор с наслаждением затянулся самокруткой в последний раз и протянул ее сержанту.
– На докуривай… – сказал он.
Сержант бережно взял самокрутку и поднес ее ко рту. Неожиданно над окопом взвизгнула пуля… Затем другая. Сержант и ефрейтор настороженно переглянулись.
– Снайпер бьет? – то ли вопросительно, то ли утвердительно сказал ефрейтор.
Сержант положил самокрутку на землю, встал и выглянул из окопа.
– Ползет кто-то… – послышался в темноте его голос.
Ефрейтор тоже встал рядом с ним. Они долго вместе всматривались в ночную темноту.
– Точно ползет… – согласился ефрейтор. – Левее… За проволочными заграждениями. – он положил на бруствер окопа автомат и вопросительно взглянул на сержанта. – Может садануть по нему? – спросил он.
Сержант в раздумье пожал плечами.
– А если это не немец… – ответил он.
– А кто? – удивился ефрейтор. – Наши в разведку сегодня не ходили. Окруженцев с той стороны уже давно не было. Точно говорю, немец это.
Сержант некоторое время размышлял, видимо решая судьбу ползущего к окопу человека. Затем сказал:
– Пусть ближе подползет. Тогда и решим, что с ним делать. Если это немецкий разведчик, возьмем его в плен. За это медаль полагается, а то и орден.
– Лучше б отпуск дали… – мечтательно сказал ефрейтор.
Сержант усмехнулся.
– Может и отпуск дадут… – ответил он. – Только куда сейчас уедешь с передовой. Вон бои какие. Немец в Баку рвется. Приказ «Ни шагу назад!» не просто так издали.
Ефрейтор и сержант замолчали. Когда ползущий человек оказался метрах в двадцати от окопа, сержант негромко крикнул:
– Стой! Кто идет?…
Человек замер на месте. Затем задыхающимся голосом ответил:
– Не стреляйте! Свои! Я партизан…
Ефрейтор и сержант переглянулись.
– По голосу, похоже, свой… – сказал сержант.
Ефрейтор согласно кивнул.
– Давай ползи! – приказал человеку сержант. – Только смотри… Если что мы тебя из двух автоматов враз порешим.
Человек почти беззвучно заскользил по земле между воронками от снарядов. Когда он спустился в окоп, сержант спросил его:
– Как тебя звать?
– Казбек Дагашев… – прижимая к груди толстую полевую сумку, ответил тот. – У меня важное сообщение для вашего командования.
БЕРЛИН. ШТАБ-КВАРТИРА «АБВЕР»
20 сентября 1942 года
Старинное четырехэтажное здание на улице Тирпицуфер в Берлине всегда было заполнено людьми в военной форме, деловито снующими по его лестницам, коридорам и кабинетам. Здесь находилась штаб-квартира военной разведки нацистской Германии «Абвер» – центр плетущихся по всему миру заговоров, интриг и провокаций. Кабинет главы «Абвера» адмирала Вильгельма Канариса размещался на третьем этаже здания в просторной светлой комнате, окнами выходящей во двор. Стены кабинета украшали множество карт, а письменный стол был всегда завален документами, имеющими гриф «Совершенно секретно. Только для командования!» На столе стояла известная китайская статуэтка с тремя обезьянками. Одна из которых, закрывала ладонью глаза, другая затыкала уши, а третья прикладывала указательный палец к губам. Статуэтка означала древнюю философскую мудрость: «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу!» По просьбе владельца кабинета статуэтку немного изменили, и теперь одна обезьянка, прикрыв глаза от солнца, зорко всматривалась вдаль, другая чутко прислушивалась, приложив ладонь к уху, и, только третья обезьянка, осталась прежней, прижимая указательный палец к губам. Новая статуэтка означала: «Все вижу, все слышу, но ничего никому не скажу!»
В дождливый сентябрьский вечер в кабинете главы «Абвера» собралось несколько людей. Кроме его владельца – адмирала Канариса, за столом сидели: заместитель руководителя второго управления «Абвера», отвечающего за организацию диверсий и саботажа в тылу противника, полковник Штольце, руководитель отдела разведки при штабе группы армий «А» майор Крамер и командир «Балтийской роты» полка «Бранденбург – 800» новоиспеченный гауптман Адриан фон Фелькерзам. На его мундире красовался новенький «Железный крест» первой степени. Обстановка, царившая в кабинете, соответствовала непогоде, разыгравшейся за его окнами. Адмирал Канарис обвел недовольным взглядом, сидящих за столом, и сказал:
– Господа, я пригласил вас, чтобы обсудить положение на Кавказе. Операция «Эдельвейс» вступает в свою завершающую фазу. Наши доблестные войска стоят на перевалах Кавказских гор, захвачена главная база советского Черноморского флота – порт Новороссийск и не сегодня, завтра падет Грозный. Конечная цель операции – Баку с его несметными запасами нефти близка как никогда.
Канарис умолк и, скривив уголки губ, чуть заметно усмехнулся.
– Так я пишу в докладах, которые каждый день кладу на стол фюреру! – понизив голос, сказал он. – И только мы с вами знаем истинное положение в нашей доблестной армии, которая вот уже три месяца ведет тяжелые кровопролитные сражения с бесчисленными ордами большевиков. – сидящие за столом в знак согласия закивали головами. Канарис продолжил: – Горючее и боеприпасы в войсках на исходе. В нашем тылу бесчинствуют партизаны, с которыми не могут справиться, не наша тайная полевая полиция, не служба безопасности «рейха». Поэтому снабжение войск фактически отсутствует. Захваченные нами предприятия в большинстве своем разрушены. Чтобы восстановить их работу потребуется много времени. Да и кто будет на них работать, если население оккупированной нами территории относится к нам враждебно. Наши войска дерутся с большевиками из последних сил. Но об истинном положении дел на фронте нельзя даже заикнуться перед фюрером… – Канарис сделал паузу и тяжело вздохнул. – И, тем не менее… – повысив голос, продолжил он. – Мы должны честно выполнять свой долг перед Германией и верить в ее окончательную победу!
– Именно это мы и делаем, господин адмирал! – привстав с кресла, с патетикой в голосе воскликнул полковник Штольце. – Все сотрудники «Абвера» готовы пожертвовать ради этого собственной жизнью!
Канарис снисходительно усмехнулся.
– Я думаю наши жизни, господин полковник, для победы Германии пока не нужны. – ответил он. – Достаточно тех, кто погиб, находясь на передовых позициях.
