– Я могу вас куда-нибудь пригласить?
– Безусловно, не можете.
Казалось, он сбит с толку. Но потом его ухмылка вернулась.
– Правильно. Не надо подслащивать пилюлю, рубите сплеча.
Она поневоле улыбнулась.
– Мы могли бы пойти в кино, – настаивал Дигби. – Или в паб «Баранья лопатка» в Олд-Бличли. Или сначала в кино, а потом в паб.
Она покачала головой:
– Нет, спасибо.
Он тяжело вздохнул и, казалось, упал духом.
«Что, если он думает, будто я отвергаю его из-за увечья?» – всполошилась Хермия и поспешила расставить все по своим местам, показав ему кольцо на левой руке:
– Я обручена.
– А я и не заметил.
– Мужчины никогда не замечают.
– И кто этот счастливчик?
– Летчик, датчанин.
– Он, надо полагать, там.
– Насколько я знаю, да. Уже год никаких сведений нет.
Две дамы вышли из-за стола, и тон Дигби сразу переменился. Выражение лица стало серьезным, голос – тихим и настойчивым.
– Взгляните на это, пожалуйста. – Он вынул из кармана и протянул ей листок папиросной бумаги.
Она сразу поняла, что это за листок. Не раз видела такие здесь, в Бличли-парке. Это была дешифровка вражеского радиосигнала.
– Вряд ли есть нужда говорить вам, до какой степени это секретно, – предупредил Дигби.
– Нужды нет.
– Полагаю, кроме датского вы знаете еще и немецкий.
Она кивнула.
– В Дании все школьники учат немецкий, английский и еще латынь. – Она вгляделась в текст. – Информация от Фрейи?
– Вот что для нас загадка. Это ведь не немецкое слово. Я думал, может, оно из группы скандинавских языков.
– Так и есть, – кивнула Хермия. – Фрейя – это норвежская богиня. Точнее, Венера викингов, богиня любви.
– Вот как, – задумчиво произнес Дигби. – Уже что-то, хотя я не вижу, что это нам дает.
– А в чем дело?
– Слишком много бомбардировщиков у нас сбивают.
Хермия нахмурилась.
– Я читала о последнем большом рейде в газетах. Пишут, это успех.
Дигби посмотрел ей в глаза.
– Понятно, – вздохнула она. – Вы не говорите правды газетчикам.
Он опять не отозвался.
– В сущности, все мои представления о бомбардировках – результат пропаганды, – продолжила она. – А дело, видимо, в том, что они полностью провалились. – Как назло, он и тут не стал ей перечить. – Да ради Бога, сколько же самолетов мы теряем?
– Пятьдесят процентов.
– Господи! – Хермия отвела глаза. У летчиков наверняка есть невесты… – Но послушайте! Если так пойдет дальше…
– Вот именно.
– Фрейя – это шпион? – Она снова взглянула на шифровку.
– Мне поручили это узнать.
– Я могу помочь?
– Расскажите мне об этой богине.
Хермия порылась в памяти. Норвежские мифы они изучали в школе, но это было давно.
– У Фрейи было золотое ожерелье, очень ценное. Подарок от четырех гномов. А охранял его страж, тоже бог… Хеймдалль, кажется, его имя, сын Одина и девяти матерей…
– Страж? Это имеет смысл.
– Может быть, Фрейя – это шпион, который имеет доступ к информации о подготовке воздушных налетов?
– Или же механизм, который засекает приближающиеся самолеты еще за пределами видимости.
– Я слышала, у нас есть что-то подобное, но не знаю, как это работает.
– Есть три разновидности: инфракрасный излучатель, оптический локатор и радар. Инфракрасные детекторы улавливают тепловое излучение горячего авиамотора или же выхлопных газов. Оптический локатор – это система оптических импульсов, которые посылает устройство обнаружения. Отразившись от самолета, они возвращаются. Радар действует по тому же принципу, только посылает радиоимпульс.
– Я вот что еще вспомнила. Хеймдалль видит на сотню километров окрест, днем и ночью.
– Значит, скорее это механизм.
– И я так думаю.
Дигби, допив свой чай, поднялся.
– Если еще что-то надумаете, дадите мне знать?
– Конечно. Где я вас найду?
– На Даунинг-стрит, десять.
Это произвело впечатление.
– Вот как?
– До свидания.
– До свидания, – отозвалась Хермия и проводила его взглядом.
Она посидела еще немного, обдумывая разговор, интересный во многих отношениях. Дигби Хоар, это очевидно, человек влиятельный: сам премьер-министр озабочен потерями бомбардировщиков. И вот еще что любопытно: случайность ли имя богини – Фрейя – или действительно указывает на Скандинавию?
Ей польстило, что Дигби пригласил ее на свидание. Конечно, встречаться она ни с кем не собирается, но все равно приятно, когда тебя приглашают. А вот несъеденная еда на тарелке выглядела противно. Хермия отнесла свой поднос к столу с грязной посудой, соскребла все с тарелки в помойное ведро и направилась в туалет.
Еще в кабинке она услышала, как вошла компания молодых, оживленно болтающих женщин. Хермия собралась выйти, как вдруг одна из них прощебетала:
– А Дигби Хоар, смотрите-ка, даром времени не теряет!
Хермия, держась за ручку двери, замерла.
– Я видела, как он атаковал мисс Маунт! – произнес голос пониже. – Вот бабник!
Все захихикали. Хермия, стоя в кабинке, нахмурилась.
– По-моему, она дала ему от ворот поворот, – ответила первая.
– Еще бы! Я бы тоже отшила. У него нога деревянная!
– Интересно, снимает он ее, когда в постели, – произнесла третья, с шотландским акцентом, и все засмеялись.
Это было уже чересчур. Распахнув дверь, Хермия появилась со словами:
– Если выясню, я вам сообщу.
Девицы потеряли дар речи, и Хермия покинула помещение прежде, чем они успели прийти в себя.
Она вышла из столовой. Просторная лужайка с раскидистыми кедрами и прудом с лебедями была обезображена домиками, построенными второпях, чтобы поселить сотни эвакуированных из Лондона сотрудников. Хермия прошлась парком к главному дому, затейливому викторианскому особняку из красного кирпича.
Войдя через высокий портик, она направилась к своему кабинету в том крыле, где в старые времена жили слуги. Кабинетом пышно именовалась комнатушка Г-образной формы, сапожком, где когда-то, возможно, хранилась обувь. Там имелось только одно оконце, посаженное слишком высоко, чтобы в него выглянуть, поэтому она весь день сидела при свете. На письменном столе стоял телефон, на боковом столике – пишущая машинка. У ее предшественника была секретарша, а у нее – нет: считалось, женщина сама в состоянии напечатать свои бумаги. На столе лежал пакет, поступивший из Копенгагена.
Когда Гитлер оккупировал Польшу, Хермия заложила в Дании основу небольшой разведывательной сети. Руководил сетью приятель ее жениха, Поуль Кирке. Он собрал группу молодых людей, которые считали, что их маленькой стране вряд ли избежать вторжения могущественного соседа, так что если они намерены постоять за свою свободу, то единственный способ – сотрудничество с англичанами.
Поуль постановил, что члены группы, назвавшейся «Ночным дозором», не станут заниматься ни саботажем, ни политическими убийствами, а поставят себе целью передачу британской разведке военных сведений. Создание разведгруппы профессионально пошло Хермии в плюс – мало кто из женщин добивался подобного – и способствовало ее назначению главой датского отдела.
В пакете обнаружились плоды ее предусмотрительности. То была стопка расшифрованных донесений о деятельности немецких войск в Дании: дислокация военных баз на острове Фюн; перемещения военно-морских судов в проливе Каттегат, отделяющем Данию от Швеции; имена старших немецких офицеров, приписанных к Копенгагену.
Кроме того, в пакет был вложен номер нелегальной газеты «Положение дел». Подпольная пресса пока что являла собой единственный признак того, что сопротивление оккупационному режиму в Дании существует. Хермия проглядела номер, прочла гневную статью о том, что в стране нехватка сливочного масла из-за того, что все оно вывозится в Германию.
Пакет с донесениями был вывезен из Дании тайно, курьером, который передал его представителю разведки в британской дипломатической миссии в Стокгольме. Курьер оставил с пакетом записку, в которой сообщил, что еще один номер «Положения дел» доставлен им в представительство телеграфного агентства Рейтер. Прочитав это, Хермия нахмурилась. На первый взгляд идея хорошая: распространить по миру сведения о том, как живется людям при оккупации, – но ей не нравилось, когда агенты разбрасываются, примешивают к прямым обязанностям побочные. Всякий гражданский поступок чреват тем, что привлечет внимание властей к разведчику. А вот оставаясь в тени, он может незамеченным работать годами.
Думая о «Ночном дозоре», она с тревогой вспомнила о женихе. Арне не входил в группу – характер неподходящий. Хермия любила его за легкий нрав, беспечность и жизнерадостность. Рядом с ним она могла расслабиться, особенно в постели, отдохнуть душой. Однако беспечный весельчак, пропускающий мимо ушей мелочи жизни, не годится для подпольной работы. Уж если начистоту, пожалуй, следовало признать, что она сомневается, хватит ли у него для этого духу. Он сломя голову несся по лыжным склонам – они и встретились-то в норвежских горах, где из всех лыжников один только Арне мог поспорить с ней в мастерстве, – но как он себя поведет, столкнувшись с крайне щекотливыми порой ситуациями работы в подполье, Хермия не представляла.
