— Вы же знаете, что я машинист, — отвечал он, — вот и тянет к «железке».
Сейчас Рахматулин явно спешил.
— Это вы так всю дорогу будете ехать? — спросил он Добрынина и Веремчука.
— А что? — в свою очередь, поинтересовался Веремчук.
— То, что в таком случае вы мне не попутчики. Я тороплюсь.
— Нет, брат, шалишь! — сказал Добрынин. — Довольно отмалчиваться. Выкладывай все начистоту. Пристраивайся, и без всяких разговоров…
— На таких условиях согласен.
— На каких?
— Чтобы без всяких разговоров.
— Нет, не выйдет, — сердито сказал Добрынин. — Выкладывай!
Рахматулин начал с вопроса:
— Вы, конечно, знаете мостик за шестьдесят вторым километром, за закруглением?
Кто из партизан бригады Зарубина не знал этого небольшого, однопролетного моста. Перекинут он был через быструю, небольшую, но своенравную речку. Гитлеровцы его особенно бдительно охраняли.
В радиусе полукилометра подступы к мосту были ограждены колючей проволокой в три ряда. Прилегающее к проволоке пространство было сплошь заминировано. Непосредственно у моста в глубоких гнездах стояли два зенитных орудия. Железнодорожное полотно в обе стороны от моста, очищенное от леса и кустарника, просматривалось более чем на два километра. Подходы к мосту по воде тоже были перекрыты. По обе стороны моста протянулись от берега к берегу металлические сети. Взвод солдат, охранявший мост, имел на вооружении один крупнокалиберный, три станковых и три ручных пулемета.
— Еще бы не знать этого моста, — сказал Веремчук. — Тебя можем с ним познакомить, Абдурахман Сабирович.
Рахматулин хитро ухмыльнулся.
— Кажется, я с ним на днях сам постараюсь поближе познакомиться. Надеюсь, что после этого знакомства поезда по нему недели две ходить не будут.
— Горяч ты, я вижу, парень!… — недоверчиво протянул Добрынин.
— Потомок Чингисхана, — гордо ответил Рахматулин.
— Мы уже не раз пробовали получше познакомиться с этим мостом, — заметил Веремчук, — да ничего не получалось. Людей жаль. Ты учти, что на мосту овчарок держат. А они наш партизанский запах за пять верст чуют.
— Мне на это наплевать, — небрежно сказал Рахматулин. — Я мост подниму в воздух и ни одного человека не потеряю.
«Вот уж не люблю, когда зря бахвалятся, — подумал Веремчук и внимательно вгляделся в Рахматулина. — Уж не выпил ли он, грешным делом?»
— Ладно, не тяни. Если задумал что — рассказывай, — предложил комиссар, которому надоела эта словесная перепалка.
И Рахматулин рассказал.
Идея зародилась у него еще ранней весной, когда недалеко от железнодорожной будки путеобходчика Рахматулин с группой партизан захватил троих немцев, ехавших по линии на автодрезине. Вполне исправную дрезину Рахматулин тогда же припрятал в лесу, надеясь, что она еще пригодится. И постепенно у него созрел план. Прежде всего с помощью путеобходчика, помогавшего партизанам, Рахматулин установил расстояние от моста до заранее намеченного пункта в лесу на линии железной дороги. От этого места до моста оказалось ровно две тысячи двести метров. Далее Рахматулин стал подсчитывать, какое расстояние проходит автодрезина за одну секунду и сколько потребуется времени, чтобы она прошла две тысячи двести метров. Это определялось не теоретически, а практически. Четыре раза Рахматулин и путеобходчик ставили дрезину на рельсы и, подвергаясь опасности наскочить на немецкий патруль, гоняли ее на нужное расстояние. В двух случаях время совпало до одной секунды, а в двух других получилось расхождение на полсекунды и секунду.
После этого Рахматулин посвятил в свою тайну Рузметова и попросил сконструировать взрыватель, который взорвался бы точно в назначенное время.
— И теперь вот он, этот взрыватель, — похвалился Рахматулин, показывая небольшую цинковую коробочку. — Это трофейный взрыватель с часовым механизмом. Поставлен на нужное время. Уложу я на дрезинку полтонны взрывчатки, отверну скобочку и пущу моторчик.
Предприятие, задуманное Рахматулиным, особенно остро захватило Веремчука, любителя необычайных, смелых операций.
По приезде в лагерь взрыватель был подвергнут тщательному исследованию. У Веремчука возникло опасение: а вдруг он «сработает» на две-три секунды позднее, чем следует? Этого времени достаточно для того, чтобы дрезина пробежала мост.
— А ты учел, что дрезина будет идти с полутонным грузом? — спросил он Рахматулина.
— А как же! — улыбнулся Рахматулин. — Мы гоняли дрезину с пятью мешками земли.
Тогда возник другой вопрос: а что, если навстречу попадется поезд? Но Рахматулин предусмотрел и это. Он решил пустить дрезину вслед за поездом, который пойдет к мосту. Это совершенно исключало возможность встречи с другим составом, так как линия была однопутная.
Вечером возвратились разведчики. Они доложили, что в связи с большим подъемом воды в реке на мосту ведутся какие-то работы.
— Хорошо видели? — спросил Веремчук.
— Отлично, — доложил разведчик. — У нас один бинокль шестикратный, другой — десятикратный. Все как на ладошке.
Но сомнения все еще одолевали Веремчука. Он старался внести полную ясность в намеченный план диверсии, искал в нем слабые места, хотел предусмотреть каждую деталь.
— Пустим дрезину утром, — сказал Рахматулин.
— Почему утром? — удивился Веремчук.
— Фашисты, товарищ лейтенант, не дураки, — засмеялся Рахматулин и принялся объяснять, в чем дело.
Со слов путеобходчика ему было известно, что в ночное время при подходе к мосту поезда дают условные световые и звуковые сигналы. При отсутствии их по составу немедленно откроют огонь.
— А с какими сигналами проходит дрезина, нам неизвестно, — добавил Рахматулин.
— Но пускать ее утром, при свете, это же сумасбродство! — воскликнул Веремчук. — Заметят издали открытую дрезину без людей, поставят несколько «башмаков» на рельсы, и дрезина слетит под откос.
— Мы посадим на дрезину двух человек в немецкой форме, — сказал Рахматулин.
«Рехнулся парень, — подумал Веремчук. — Определенно рехнулся». Он недоуменно смотрел в узкие глаза Рахматулина.
— Пойдем, товарищ лейтенант, — предложил Рахматулин, — познакомлю тебя с этими людьми.
Около своей землянки Рахматулин пропустил лейтенанта вперед. Сделав два шага, Веремчук вначале на секунду замер от неожиданности, а потом так расхохотался, что на глазах его показались слезы.
На нарах, свесив ноги и опустив руки, сидели в естественных позах два чучела в полной форме эсэсовцев. Чучела были сделаны так искусно, что на расстоянии двадцати-тридцати метров их можно было принять за живых людей.
— Убил!… Наповал убил!… — почти всхлипывал Веремчук, держась за живот. — Надо же придумать!… Кто это соорудил?
Оказалось, что чучела соорудил партизанский парикмахер Суровецкий, который тридцать лет работал гримером в разных театрах.
Ночью разведчики повели Веремчука и Добрынина к наблюдательному пункту, с которого хорошо был виден мост. Оба вооружились трофейными цейсовскими биноклями.
На рассвете они достигли пункта, облюбованного разведчиками. Здесь росли кусты орешника, в которых можно было хорошо замаскироваться. До моста оставалось около километра, но сильные десятикратные бинокли позволяли наблюдать за всем, что делается на мосту.
Разведчики правильно говорили, что отсюда видно как на ладошке: и кусок железнодорожного полотна, и мост, и копошащихся на нем немцев. На мосту, видимо, меняли шпалы.
В начале шестого, когда солнце уже залило светом всю равнину, раздался пискливый свисток паровоза и из лесу вылетел поезд.
— Пассажирский, — сказал Добрынин.
Веремчук посмотрел на часы.
— Через семь минут Рахматулин пустит дрезину, — заметил он.
И вдруг поезд резко сбавил ход и пошел совсем медленно, едва заметно приближаясь к мосту. Около моста стоял немец с флажком.
— Вот и все! — сказал Добрынин и зло выругался. Он даже хотел подняться с земли, но Веремчук удержал его.
Прошла минута… две… три… четыре, а паровоз только подходил к мосту. Он шел все тише и тише.
Добрынин не отрывал глаз от бинокля. Веремчук, бледный, взволнованный, то смотрел на мост, то переводил взгляд на часы, отсчитывая секунды.
— Дрезина! — вдруг приглушенно вскрикнул один из разведчиков.
«Все погибло, — решил Веремчук. — Взлетят на воздух один-два вагона, и делу конец. Стоило из-за этого тратить время, изобретать, ломать голову, портить нервы. Как же ребята не проследили, что поезд около моста замедляет ход?
А дрезина стремительно летела вперед, и на ней сидели два чучела, одно — спиной, другое — лицом к мосту.
«Точно живые! — невольно подумал Веремчук. — Что здорово, то здорово!»
В это время на мосту заметили дрезину и всполошились. По путям побежал человек, размахивая флагом. Состав медленно проходил через мост. Дрезина быстро приближалась.
