Весь день войска Джексона ждали в лесу. Основная часть солдат спала мертвым сном, и Старбак, расставив часовых по кромке леса, слышал похожее на жужжание пчел бормотание спящей армии. Двадцать четыре тысячи мятежников храпели всего в шести милях от Манассаса, но армия Севера не знала об их присутствии.
Люцифер принес Старбаку ранний ужин из холодной свинины, яблок и орехов.
- Еще янки объедаем, - объяснил он роскошную снедь, а потом присел на корточки рядом со Старбаком и уставился в поисках янки вниз, на пустую дорогу. Никого не было видно. - Так где же друзья чернокожих? - поинтересовался Люцифер.
- Бог их знает. Давай надеяться, что они нас не найдут.
Солнце стояло низко над горизонтом, и если повезет, ночь опустится быстрее, чем враг обнаружит убежище Джексона.
- Не хотите драться? - саркастически спросил Люцифер.
- Не хочу умирать.
- А вы и не умрете. Вы родились под счастливой звездой. Как и я. Я точно знаю.
Старбак посмеялся над уверенностью мальчишки.
- А я точно знаю, Люцифер, что каждый бедный сукин сын, погибший на этой войне, считал себя везунчиком, которого не убьют.
- Но мне и правда везет, - настаивал Люцифер, - и лучше бы вам везло так же, как и мне, потому что знаете, что я слышал от других скромных слуг? В полку есть люди, которым вы не нравитесь.
- Знаю, - ответил Старбак. Свинина была нежной, а яблоки свежими. Он гадал, сколько пройдет времени, прежде чем придется перейти обратно на галеты и соленые потроха.
- А вы знали, что они написали про вас письмо? - Люцифер бросил на него косой взгляд, а потом закурил одну из тех сигар, что добыл для Старбака. - Тот лысый написал письмо, вы в курсе? Тот, которому вы заставили меня вернуть часы, Медли-гдетотам, так его зовут? И я слышал, что еще три или четыре офицера его подписали, и по меньшей мере сорок или пятьдесят солдат, и его послали конгрессмену. Говорят, вы слишком молоды и вас нужно отправить вниз по течению, как только армия сможет от вас избавиться, - мальчишка ухмыльнулся и поднес ладонь к горлу, показав жестом, как его перережут. - У них от вас сплошные неприятности, майор.
Старбак сказал Люциферу, что авторы письма могут сделать с этой чертовой бумажкой.
- Никто меня вниз по течению не пошлет, - добавил он, - пока я побеждаю в сражениях.
- Но предположим, они не дадут вам победить? - заметил Люцфиер.
Старбак ответил на вопрос, неодобрительно пожав плечами, а потом стянул у мальчишки сигару.
- Знаешь, чему я научился на войне?
- Отбирать у людей курево?
- Что твой злейший враг не носит мундир противника, вот чему, - он застыл, не донеся сигару до рта, потому что на западе грохнул внезапный залп. Выстрелы были где-то вдалеке, но их гневный треск разорвал вечер. - Ну вот, опять, - сказал Старбак, а его сердце ёкнуло. Он гадал, уменьшится ли когда-нибудь этот страх, или он только увеличивается, пока невозможно уже будет держать спину прямо перед лицом сражения.
Просыпающиеся в лесу солдаты беспокойно прислушивались к звукам стрельбы. Все кроме новобранцев знали, как отличить мощь сражения по звуку стрельбы, и это сражение было яростным и упорным, так что они ждали, что получат приказ в него вступить, но приказов не последовало. Сражение продолжилось и в сумерках, и никто не знал, кто там дерется и кто побеждает, только легкое облако порохового дыма показалось над западным лесом.
Наконец, полковник Свинерд прибыл в Легион с новостями. Похоже, по главной дороге шла колонна янки, и Джексон приказал собственной бригаде Каменной стены напасть на нее и уничтожить.
- Правда, янки оказались слишком упрямыми и не побежали, - объяснил Свинерд. - Стоят плечом к плечу и дерутся как демоны.
- Я думал, мы должны прятаться от янки? - сказал Старбак.
- Полагаю, мы уже достаточно долго прятались. Может, Старина Джек посчитал, что пришло время дать янки напасть, - предположил Свинерд. Он поднял глаза к темнеющему небу и поморщился. - Может, не сегодня, а завтра? - он взглянул на Люцифера, присевшего у нового имущества Старбака. - Как ваш чернокожий? - грубовато спросил он.
- Выглядит вполне усердным.
- Как по мне, так он выглядит пронырой. У него мягкие руки, Старбак, что наверняка означает, что он был домашним любимчиком. А те штаны, в которых он был, когда вы его нашли, с длинными карманами, явно не принадлежат честному человеку. Если вам нужен хороший раб, достаньте себе туповатого негра с плантаций, который не боится работы, но этот мальчишка, на мой взгляд, выглядит опасным в качестве раба.
- Что значит опасным?
- Умным. Не у всех чернокожих мозги как у мула, видите ли. Некоторые очень хорошо соображают, и мой отец всегда считал, что умных нужно ломать в первую очередь. Выпори их до крови, а потом заставь работать до смерти, потому что если среди твоих людей возникнут какие-то волнения, можешь быть уверен, что их начали умники, так что избавься от умных, и не будет никаких волнений. Вот первое и последнее правило для владельца рабов, Старбак, а вы, вероятно, его нарушили. Я не считаю, что пороть рабов без повода - это по-христиански, и потому не предлагаю вам этого, но по-прежнему советую отослать мальчишку.
- Я этого не сделаю. Мне нравится Люцифер, - ответил Старбак.
- Люцифер? Так он себя называет? Боже ты мой! - Свинерд был шокирован нечестивостью этого имени. - Выясните, как его зовут на самом деле, Старбак. Не потакайте подобной чепухе! И заставьте его постричься. Вам же не нужен чернокожий денди. И Бога ради, заберите у него этот пистолет! Для начала, это противозаконно, но что важнее - если вы позволите ему считать, что он стоит выше остальных чернокожих, то скоро он решит, что стоит и выше вас. Дайте умному рабу палец, и он лишит вас руки, - полковник прервал этот поток советов, чтобы прислушаться к стрельбе, которая снова усилилась, словно обе стороны одинаково отчаянно пытались победить до того, как солнце скроется за горизонтом. - Нас, слава Богу, это не касается. Поспите этой ночью, Старбак, потому что смею сказать, что завтра мы будет по горло заняты янки.
Длинноволосый обладатель пистолета Люцифер проводил полковника глазами.
- Что он сказал обо мне? - спросил он Старбака.
- Дал мне хороший совет, - ответил Старбак. - Велел отхлестать тебя до крови и уморить работой.
Люцифер ухмыльнулся.
- Вы же не хотите так поступить. Я ваш талисман на удачу, майор, - он оглянулся в сторону уходящего силуэта Свинерда и сделал подчеркнуто строгий жест сжатым правым кулаком, который в последний момент разжал, и из него высыпались осколки костей и белый порошок.
Старбак решил, что узнал в мусоре, который выбросил Люцифер, ребра маленькой птички, но не хотел спрашивать, что означает сей странный жест. Он боялся это узнать, и потому вместо этого выглянул из-за деревьев и наконец увидел янки. Всадники скакали галопом по дальним полям, пришпорив лошадей в сторону стрельбы, которая до сих пор трещала на западе. Враг собирался вместе, как грозовые облака. И завтра он ударит.
Надежды преподобного Старбака, которые пали так низко во время неудобств железнодорожной поездки, теперь вновь воспарили, и снова именно едкий дым сражения наполнил его диким и радостным возбуждением. Он позавтракал с майором Гэллоуэем, а потом, оставив багаж на ферме, священник отправился верхом к станции Манассас, чтобы оценить причиненный ей ущерб и представиться в штабе генерала Поупа.
Генерал был сама любезность и охотно выдал знаменитому священнику разрешение остаться в армии, даже пригласил его следующие несколько дней поучаствовать вскладчину в штабных ужинах. Получив все эти знаки уважения, преподобный Старбак поскакал на юг, в Бристоу, чтобы посочувствовать своему старому другу Натаниэлю Бэнксу, на долю которого выпала малоинтересная задача по охране станции. Бэнкс, до сих пор считающий свои действия у Кедровой горы победой, горько пожаловался на теперешнее задание, но преподобный Старбак был не в настроении поощрять подобное злословие. Он воспрял духом, когда увидел, как из Уоррентона прибывает поезд за поездом, и каждый набит отозванными с укреплений у Раппаханнок войсками. Повреждение путей к северу от Бристоу означало, что пассажирам приходилось сходить с поезда в открытом поле, и вскоре цепочка стоящих паровозов и вагонов протянулась больше чем на две мили.
Солдаты уходили с поля в приподнятом настроении, хвастаясь, что они пришли дать Каменной стене пинка раз и навсегда. Священнику нравилось состоянии их духа. Его собственный дух воспрял еще больше, когда ближе к вечеру он услышал на севере звук канонады.
Он повел усталую лошадь в сторону этого звука, по тихим полям и покинутым лесам, пока, наконец, не приехал в долину, по которой бежала дорога на Уоррентон и тонкие струйки дыма показывали, что в низине идет сражение. Он поскакал в его сторону, прибыв как раз в тот момент, когда вражеский полк предпринял атаку на открытый правый фланг янки.
