Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске

– Слушай, Кондратьев, - сказал он с улыбкой. - Я тебя ценю и уважаю, можешь не сомневаться. Ну, что ты бодаешься? Не понимаешь, что в данном случае речь идет о нашей чести? Ленинградская милиция - это же шутка сказать! Убит уважаемый человек, нас теребят с утра до вечера. А ты хочешь, чтобы мы доложили руководству города, что раскрыть это дело не в состоянии?

Коля молчал.

– Хорошо, - Кузьмичев встал. - А если у тебя будут доказательства - ясные, четкие. И ты убедишься, что Родькин убил Слайковского! Родькин и никто другой!

– Пока у меня таких доказательств нет, - сказал Коля. Он уже догадался, куда клонит Кузьмичев, и в нем сразу же вспыхнуло острое чувство протеста. "Нет, - думал Коля. - Я не имею права сдаваться. Не должен пасовать. Иначе Кузьмичевы заполнят все вокруг и вместо работы начнется сплошное словоблудие. К чему же оно приведет?"

– Доказательства будут, - Кузьмичев снял трубку телефона. - Акимова ко мне, ждет в приемной. - Кузьмичев положил трубку и, заметно нервничая, закурил.

"Ах, аферист, - думал Коля. - Неужели решился выставить фиктивного свидетеля? Нет. Этого не может быть. На такое даже Кузьмичев не пойдет".

– Ты не возражаешь, если я поприсутствую при допросе? - мягко спросил Кузьмичев.

– Это ваше право, - сухо ответил Колп. - Кто он, этрт Акимов?

Открылась дверь, милиционер ввел в кабинет тщедушного человечка в дворницком фартуке.

– Здравствуйте, товарищ начальник, - едва заметно налегая на "о", сказал человечек. - Акимов моя фамилия. Я дворник в двадцать четвертом квартале.

– Здравствуйте, - поздоровался Коля. - Что вам известно по делу об убийстве инженера Слайковского?

– Про инженера ничего не знаем.

– Речь идет о человеке, которого убили около ресторана "Каир", - уточнил Кузьмичев.

– А-а, - обрадовался дворник. - Того Родькин убил! Точно.

– Откуда вам это известно? - спросил Коля.

– Видел, - равнодушно сказал дворник. - Родькин, ворюга, в тот вечер человека встретил, ножом по голове ударил и с портфелем убежал. Видел…

– Спасибо, вы свободны.

Акимов ушел.

– Ну и какое же мы вынесем решение? - улыбаясь, спросил Кузьмичев.

– Мы забыли записать его показания, - налегая на "мы", сказал Коля.

– Вот протокол допроса. - Кузьмичев выдвинул ящик письменного стола и протянул Коле сложенный вдвое лист бумаги. - Здесь слово в слово то, что он нам рассказал. - Кузьмичев тоже подчеркнул "нам".

Коля свернул протокол допроса в трубочку и встал:

– Разрешите идти?

– Идите, - кивнул Кузьмичев. - Уверен, что завтра дело будет у прокурора.

Коля открыл дверь, но Кузьмичев остановил его:

– Совсем запамятовал, ты уж извини. Мы тут решили представить тебя к знаку "Почетный чекист". Так вот, поздравляю. Народный комиссар уже подписал приказ.

– Служу трудовому народу, - сказал Коля.

– Я рад за тебя, - Кузьмичев долго тряс Коле руку, а Коля все пытался вспомнить и никак не мог - кто еще в управлении вот так же долго пожимает и потряхивает руку? И вдруг вспомнил: да начальник же! Это ему подражает Кузьмичев.

– Вы точь-в-точь, как товарищ Прохоров, - не удержался Коля. - Быть вам начальником!

Кузьмичев понял. Он исподлобья взглянул на Колю:

– Критикан ты, Кондратьев. Неуживчивый человек. Иди…

В кабинете ждала Маруська.

– Умотал он тебя?

Коля вяло махнул рукой:

– Дело Родькина нужно подготовить к передаче в прокуратуру. Параллельное дело тоже приведи в порядок - на случай проверки. Справки о мероприятиях, донесения - чтоб комар носу не подточил. Что нового насчет Соловьева и Седого?

– Ничего, - покачала головой Маруська.

– Я пойду, допрошу еще раз Родькина, - сказал Коля.

…В ДПЗ он долго сидел напротив арестованного и молчал. Родькин даже начал нервничать - он поеживался, ерзал, наконец, не выдержал:

– У меня на лбу чего, кино показывают? Чего смотрите?

– Понять хочу.

– Чего еще понять? - усмехнулся Родькин.

– Почему ты так стремишься к стенке.

– Вас не понял, - насмешливо отозвался Родькин.

– Ты убил Слайковского?

– Я.

– Так… - Коля прошелся по камере. - Тогда ответь: кто такой Седой?

– Не знаю. - Родькин посмотрел на Колю с искренним недоумением. - А кто он?

– Значит, ты убил? - Коля посмотрел Родькину прямо и глаза.

– Значит, я. - Родькин не отвел взгляда.

– У меня был случай, - медленно начал Коля. - Один человек, назовем его так, нашел раненого. Нож у того раненого торчал… в груди. Чтобы облегчить страдания умирающего, этот человек выдернул нож…

Родькин напрягся и не сводил с Коли широко открытых, тоскливых, как у умирающей собаки, глаз.

– Тут его и застукал милиционер, - продолжал Коля. - Отпечатки пальцев на ручке ножа, конечно же, совпали.

– Ну и что ему было? - не выдержал Родькин.

– Не знаю, - Коля нарочито зевнул. - Дело это еще не окончено. Кто такой Соловьев?

– Вася, что ли? - спросил Родькин. - И его нашли? Ай да вы!

– Он сам пришел. И все рассказал. И я тебе советую, Родькин.

Коля не договорил. Родькин грохнулся на пол и начал биться лбом о стенку. По камере разнеслись глухие удары.

– Чего же вы мне душу мотаете, гады! - выл Родькин. - Ну, я это! Я! Хотел деньги его взять! И взял! И убил для этого! Все я сделал! Я! Я! Я! Я!

Вбежал конвоир.

– Дайте ему воды. - Коля вышел из камеры.

Нужно было принимать самые неотложные меры, Коля хорошо это понимал. Но какие? И к кому обратиться?

На асфальте девочки играли в "классы". Шли по своим делам ленинградцы. Коля увидел скамейку и сел. "Что же делать, что? - лихорадочно соображал он. - В запасе только один день, один день - всего ничего. И пойдет дурачок Родькин под расстрел, как пить дать пойдет. И никто уже не сможет этому помешать". Рядом сел человек в мятой шляпе, взмахнул газетой.

– Наши-то! - сказал он с восторгом. - Папанин и остальные! Эпохально!

– Эпохально! - согласился Коля.

– Одно скажу - мороз! - продолжал собеседник. - Это вам не Невский. Это - полюс!

– Полюс! - снова повторил Коля. - Извините, я должен идти.

– Идите-идите, - неприязненно сказал незнакомец. - Вижу, не радуют вас успехи наших соколов, вас в ГПУ надо сдать… Вы явно подозрительны!

– Нету ГПУ, - сказал Коля. - НКВД теперь. Литейный, четыре, если не знали. - И ушел, оставив собеседника в состоянии явного шока.

Никто, кроме Сергеева, на этот раз помочь не мог. Нужно было идти в обком, но Коля колебался. Сергеев был теперь одним из секретарей обкома. Он ежечасно, ежеминутно решал задачи огромной государственной важности и сложности. Коля это хорошо знал. Знал он и то, что прорваться к Сергееву практически невозможно: если Сергеев в обкоме - он наверняка на бюро или проводит какое-нибудь совещание. Если вне обкома - он на одном из ленинградских предприятий, и тогда его вообще не найти… И все же Коля решил позвонить Сергееву - так, на всякий случай, для очистки совести.

Он вошел в будку телефона-автомата, набрал номер.

– Сергеев, - услышал Коля и растерялся от неожиданности.

– Слушаю вас! - раздраженно крикнул Сергеев, и тогда Коля сказал:

– Степан Петрович, это Кондратьев. Я прошу вас - примите меня!

– Коля! - обрадовался Сергеев. - Как ты? Что? Увидеться бы надо, но извини, голуба, у меня ни секунды! Через двадцать минут уезжаю в Москву, в ЦК!

– Я напротив вас, - соврал Коля. - Я буду через минуту! Степан Петрович, я никогда и ни о чем не просил, но речь идет о жизни человека!

– Какого человека? - удивился Сергеев.

– Вора Родькина.

– Ты, однако, мастер задавать загадки, - пробурчал Сергеев. - Давай - пулей!

– Есть! - Коля швырнул трубку на рычаг.

Он находился на набережной Невы. До Смольного было минут тридцать самого быстрого ходу. Не успеть. Автобус? Его нужно было ждать. Да и прямо до Смольного отсюда не шел ни один автобус.

Коля выскочил на проезжую часть и поднял руку. Резко взвизгнули тормоза, рядом остановился "газик".

– Слушай, друг, мне срочно нужно в Смольный! - просительно сказал Коля.

– Ишь ты, - добродушно улыбнулся шофер. - На обкомовского работника ты не похож. Зачем тебе?

– К Сергееву мне. Человека надо спасти, гони, друг!

– Человека, - протянул шофер. - Другое дело. Садись!

Ом лихо развернулся и помчал в сторону Смольного.

– Чья машина? - спросил Коля.

Шофер внимательно посмотрел на Колю:

– Я скажу, а ты со страху выпрыгнешь.

– Говори, я не трусливый.

– Управления НКВД машина, - сказал шофер. - Банников моя фамилия.

– Кондратьев, - Коля пожал протянутую руку. - А ты, я смотрю, совестливый. Другой бы не остановился.

– Насчет другого - не знаю, а если человек просит - как не помочь? - улыбнулся Банников. - А ты - замнач УГРО, если не ошибаюсь?

– Откуда знаешь? - удивился Коля.

– В такой организации работаю, должен все знать, - снова улыбнулся Банников. - Вот он, Смольный, приехали.

– Спасибо, друг, - поблагодарил Коля. - Если когда-нибудь буду нужен - звони. Всегда помогу.