— А что такое? — не поняла Неля.
— Все ему переводишь, все выкладываешь. Что он теперь про наших людей подумает?
— Но он же спрашивает. Да и сам по-русски понимает.
— А ты объясни: это они между собой шутят, пряники ей шофер подарил. Ты и раньше, я заметил, про то, что сахару нет, мыла… Во-первых, это временное явление, а во-вторых, его вообще не касается. Наше внутреннее дело.
— Значит, врать?
— Кто тебя просит врать? Это не вранье, — убежденно сказал Демин. — Это гордость, которая должна быть у каждого человека.
Колхоз имени Буденного оказался невелик — одна деревня, да и та наполовину из землянок. Жили в них те, у кого дома сгорели в войну. На одном из пепелищ плакала, билась об землю старуха.
Онезорг стоял тут же, опустив голову, сжав губы, а Неля и возчица хлопотали возле старухи, утешали, как могли. Высокая худая колхозница объясняла Демину:
— Как ихний дом сгорел, Дуся землянку копать не стала. Взяла Мишку и уехала под Архангельск, завербовалась.
— Адрес знаете?
— Не… Да они и не ждут Нюрку, думают, померла.
Прибежал председатель колхоза — низенький, с одутловатым больным лицом и синими губами. Кто-то ему уже рассказал про приезжих и про старуху.
— Алевтина, — сказал он худой колхознице и закашлялся. — Алевтина! Нюрку поведи пока что к себе, отпои водой… А вам, товарищ капитал, спасибо огромное, спасибо до земли!
— За что это? — застеснялся Демин. — Ну, подвезли…
— При чем гут подвезли? — замахал руками председатель. — Спасибо, что приехали наконец! Я вас как солнышка ждал!
— Так мы не к вам приехали, мы случайно.
Но председатель не дал Демину договорить:
— Ты ж сапер! Вот у тебя миноискатель на подводе. Сколько я заявок посылал, а говоришь, случайно!
Он опять закашлялся гулким астматическим кашлем, а отдышавшись, объяснил:
— Земля! Чувствуешь, земля даром пропадает! Самое родючее поле, а я его пальцем тронуть не смею — всё в минах… У меня ячмень припасен. Достал, выплакал, всю зиму берег, как мать ребеночка! А сеять некуда. Разминируй, я тебе в ножки поклонюсь!
— У нас свой маршрут, серьезное задание, — решительно сказал Демин. — Задерживаться не имею права.
— Не может у тебя быть задания серьезней! Разминируешь, успею посеять! — опять перешел на крик председатель. — Ячмень ведь! Не посею, чем скотину кормить?! Значит, резать? Нет, уж лучше ты меня зарежь! Вот прямо сейчас — вынай наган, стреляй мне в грудь!
— Извини, председатель, не могу.
— Да я тебя не отпущу! Лягу на дорогу, и езжай через меня! Вот на тебя люди смотрят, у них другой надежды нету!
Действительно, поодаль собрались кучкой колхозники — женщины, дети, два-три старика. Они внимательно прислушивались к спору своего заводного председателя е хмурым капитаном. И Демин неохотно сдался:
— А формуляр у тебя есть? С привязкой?
Председатель только руками развел.
…Подвода стояла на краю колхозного поля. Оно же было и минное поле, огороженное вехами — кольями с пучками соломы. Из-под миноискателей капитан вытащил щуп — обыкновенную палку с проволочным хоботком на конце.
— А как же искать без формуляра? — беспокоилась Неля. — Это все равно, что с закрытыми глазами. Один шаг в сторону.
Демин усмехнулся:
— Ну, не совсем так. Погляди на поле. Какого цвета трава?
— Зеленая.
— А что она где светлее, где темнее, видишь? Нет? А я вижу. Там, где мины закопаны, трава немножко другая выросла… И земля кое-где чуть просела. Видишь?
— Нет, — честно призналась Неля.
— А я вижу. Все поле как будто в оспинках.
Подошел Онезорг со щупом в руках, молча встал рядом с Деминым.
— Неля, скажи ему, что он не обязан.
Онезорг ответил по-немецки, и Неля перевела:
— Он знает, но говорит, что хочет помочь.
Капитан улыбнулся немцу — скупо, коротко, но все-таки улыбнулся.
— Ну что ж, спасибо… Быстрей уедем.
Они уже ступили на минное поле — одинаковыми осторожными шагами, когда Неля крикнула им вслед:
— Почему вы без миноискателей?
— Миноискатель хорош, когда мины металлические, — терпеливо объяснил Демин. — А тут, скорее всего, противопехотные, в фанерных корпусах. Тут со щупом надежнее.
Саперы шли, держась метрах в двадцати друг от друга, осторожно пробуя землю острыми штырями щупов. Время от времени то один, то другой опускался на колени, разрывал землю осторожными движениями пальцев — как садовник, боящийся повредить нежные корни, — и каждый раз из-под разрыхленной почвы вылезали угловатые очертания мины.
Самая сложная часть задачи состояла в том, чтобы аккуратно ввести предохранительную чеку в отверстие ударника и так же аккуратно извлечь взрыватель из корпуса мины.
Сделав это, Демин и Онезорг выкапывали свои мины из земли. Немец действовал саперной лопаткой, а капитан — десантным ножом.
На краю поля стояла Неля и с тревогой, которую ничем не могла побороть, следила за действиями саперов. А они неторопливо делали свою работу, похожую на прополку, и казалось, не будет ей конца: такое большое было это поле.
И тут произошло нечто непредвиденное, Онезорг вставил предохранительную чеку, вытащил из корпуса мины взрыватель и готовился положить эту безобидную на вид трубочку в сумку (там уже было десятка два таких же), как вдруг проволочная чека выскользнула из отверстия ударника и упала на землю.
Онезорг успел ухватиться пальцами за хвостик стержня, не давая ударнику уйти внутрь и разбить капсюль-детонатор. Пот холодной росой выступил у него на лбу. Немец повернулся к Демину, но от волнения не мог выговорить ни слова — ни по-русски, ни по-немецки.
Какое-то шестое чувство заставило Демина посмотреть в его сторону. Мгновенно поняв, что произошло, капитан кинулся к Онезоргу, крича на бегу:
— Держи! Крепче держи!.. Сейчас!
В руке у Демина уже была предохранительная чека. Прижав для верности побелевшие пальцы Онезорга своими, Демин вставил чеку в отверстие ударника и хлопнул немца по плечу:
— Порядок!.. Ну, ты молоток, не растерялся!
А Онезорг еще несколько секунд не мог разжать закостеневших пальцев. Потом, виновато улыбнувшись, сунул взрыватель в сумку. Подбежала Неля:
— Что случилось?
— Стой, дальше не ходи! — предупредил Демин. — У него взрыватель в руке чуть не взорвался. Чека выпала… Как он сумел ударник удержать, просто не понимаю.
— Оторвало бы руку? — с ужасом спросила Неля.
— В лучшем случае.
…К тому времени, когда работа была окончена, солнце уже садилось. Колхозницы под руководством Онезорга сносили мины в одну кучу на краю поля. Женщины клали эти покоробленные фанерные ящички опасливо, аккуратно, а Онезорг швырял их небрежно, как булыжник. Помогала таскать мины и Неля. А Демин стоял, привалившись к подводе, и украдкой потирал разболевшуюся спину.
— Онезорг! Иди-ка сюда!
Онезорг и Неля удивленно переглянулись: первый раз за все время капитан назвал немца не «фрицем», а по фамилии. А то, что произошло дальше, было еще удивительней. Демин достал пачку папирос, протянул немцу:
— Посиди, перекури.
Онезорг вылез из оврага и направился к опушке леса. От опушки к оврагу тянулся тонкий проводок. Демин и председатель колхоза ждали немца за деревьями. У ног Демина стояла индуктивная подрывная машинка — это от нее шел проводок.
— Какая силища пропадает! — сетовал председатель. — Лучше бы взорвали, где я говорил, и получился бы котлован под силосную яму. Или бы запруду взрывом устроили. Или хоть рыбы наглушили бы для общего прокормления… Нельзя, говоришь?
— Нельзя. Инструкция не позволяет. — И Демин повернулся к подошедшему Онезоргу: — Порядок?
Немец кивнул, и капитан крутанул ручку машинки. Раздался тяжелый взрыв, над оврагом поднялась и снова осела земля.
— Истребили, — констатировал председатель. — Теперь на повестке дня ужин. Два петуха окончили жизнь в вашу честь! Сварены с лапшой. Плотвичек вам нажарили. Самогонка — вы такой не видели! Прямо шампанское! И еще — сейчас я тебя, капитан, удивлю — зеленые огурчики!
Демин действительно удивился:
— Огурцы-то откуда?
— Теплица! Одна теплица на весь район, и, конечно, у меня!
— Ну, спасибо. Ужин — это дело хорошее.
— Это вам спасибо! — закричал председатель. — Такое спасибо, что даже не знаю, чем вас наградить!
— О чем ты говоришь? — отмахнулся Демин. — Я тебя об одном прошу: старуху эту не обижай. Найди ей жилье, дай работу полегче.
Председатель перестал улыбаться. Он смотрел на Демина, как будто тот с луны свалился.
— Да нету у меня легкой работы! Погляди кругом: видишь, какие у меня работники? А я их заставляю, и они делают. Жилы рвут, а делают! — Он закашлялся, а отдышавшись, договорил: — Землянку помогу вырыть, а работает пускай, как все.
