Когда Ненэ в четвертый раз пришел к Арджиро, дверь дома была приоткрыта. Тем не менее Ненэ решил позвонить. Изнутри, издалека раздался голос синьоры Бьянки:
— Это ты, Ненэ?
— Да, синьора.
— Входи и закрой дверь. Я специально оставила ее открытой, а то я как раз решила принять ванну.
Стало быть, голос синьоры Бьянки звучал так звонко, потому что она лежала сейчас в ванне, голая, расслабленная.
— Маттео придет с минуту на минуту.
Ненэ сел на свое привычное место в столовой, раскрыл учебники и тетради и начал было готовить уроки. Но ему никак не удавалось сосредоточиться: ухо напряженно ловило доносившиеся из ванной звуки — плеск воды. Он живо представил себе, как она намыливает свои груди, живот, промежность. Его даже пот прошиб.
Черт, когда же вернется Маттео? Тут Ненэ услышал голос синьоры уже совсем близко, похоже, она вышла из ванной и теперь была в своей спальне, мурлыча какой-то мотивчик. Неожиданно пение смолкло.
— Ненэ, пожалуйста, ты не мог бы зайти ко мне на минутку?
Спальня всегда была для Ненэ сокровенным, запретным местом. Даже в спальню своих родителей Ненэ если и решался заходить, так только в случае крайней необходимости, зная наверняка, что никого в ней не застанет. Спальня одинокой незнакомой женщины представлялась Ненэ алтарем, в который доступен вход только немногим посвященным. Он нерешительно приоткрыл дверь.
Посреди спальни стояла роскошная двуспальная кровать, аккуратно застеленная дорогим шелковым покрывалом и с кружевным бельем на подушках. При всей небогатой обстановке в доме Арджиро было очевидно, что постель для синьоры — святое.
В ногах кровати стоял туалетный столик, а на нем зеркало. Синьора Бьянка сидела на табуретке перед столиком, на котором в беспорядке громоздились флакончики с духами, расчески, баночки с кремом, разные щеточки, вазочки, кисточки. На плечах синьоры было полотенце, сколотое булавкой на груди. Бедра обернуты другим полотенцем, закрывавшим колени. И ничего больше.
Ненэ весь вспыхнул. Но синьора, которая смотрела на его отражение в зеркале, казалось, ничего не замечала. Она спокойно подкрашивала глаза, не переставая мурлыкать.
— Ты не мог бы попудрить мне плечи?
— Ддд… да.
— Спасибо, — улыбнулась синьора, расстегнула булавку, стащила полотенце с плеч и небрежно прикрыла им грудь. — Пудра вот в этой коробке.
В коробке лежала еще и большая пуховка.
Дрожащими руками Ненэ стал пудрить ее плечи. Тут синьора отпустила руки, и полотенце свалилось на пол.
— И еще грудь, если не трудно.
Ненэ принялся исполнять ее просьбу, стараясь держаться у синьоры за плечами. Ее груди отражались в зеркале, и он смотрел на них во все глаза. Белые, плотные, с едва заметными голубыми прожилочками. Розовые соски были необычайно крупными, с хорошую виноградину.
Его «дружок» внизу сильно напрягся, хотя Ненэ и держал пуховку двумя пальцами, изо всех сил стараясь избежать случайного прикосновения. Достаточно было чуть дотронуться до кожи синьоры, чтобы случилась катастрофа.
«Хорошо еще, что она не видит, что у меня там», — подумал он.
И как раз в этот момент синьора Бьянка чуть откинулась назад, чтобы получше рассмотреть, хорошо ли наложена тушь. Ее спина как бы случайно наткнулась на твердый, напряженный бугорок. Явно ощущая, что это дело упирается ей прямо между лопаток, синьора даже не сдвинулась. Более того, она лишь плотнее прижалась к нему, слегка поерзывая, потираясь спиной о его набухающий холмик, и при этом не переставала краситься.
Малейшее ее движение стоило Ненэ ужасных мук, будто электрические разряды проходили через его тело. Он терял самообладание. Не в силах себя больше сдерживать, Ненэ схватил женщину за плечи, плотно прижался к ней и стал тереться членом о ее спину, все быстрее и быстрее, пока, наконец, его Везувий не взорвался лавой и пеплом… Ненэ стоило неимоверного усилия сдержать стон, он замер, как истукан, окостеневшими руками сжимая плечи синьоры. Боль прошла, и в низу живота теперь ощущался холодный вакуум.
Продолжая как ни в чем не бывало краситься, синьора, которая в течение всей сцены не промолвила ни слова, произнесла:
— Спасибо, Ненэ. Можешь идти заниматься. Если тебе нужно, зайди в ванную, пока Маттео не вернулся.
Маттео долго объяснял ему домашнее задание, но Ненэ вообще ничего не понимал. На следующий день он схватил двойку.
Через два дня Ненэ опять надо было идти к своему товарищу. Однако Ненэ колебался. Что-то скажет ему теперь синьора Бьянка?
Он вел себя по-свински, как настоящий бесстыдник: бедная женщина без каких-либо задних мыслей попросила сделать ей маленькое одолжение, а он этим воспользовался самым беспардонным образом. Наверное, он ее обидел. В тот раз она ничего не сказала, может быть, просто из-за того, что все случилось так неожиданно. А теперь с каким лицом предстанет Ненэ перед ней?
Кроме того, он чувствовал себя виноватым перед товарищем, который так терпеливо занимался с ним. Может быть, стоит все ему рассказать и попросить прощения? В душе Ненэ чувствовал себя наполовину ослом, наполовину львом. Наконец он решился пойти, чтобы в первую очередь посмотреть, как отнесется к нему синьора. Если она будет раздражена, то он просто поздоровается и уйдет, и они больше никогда не увидятся.
Маттео открыл перед ним дверь и сказал:
— Мама тебе приготовила сюрприз.
Ненэ удивленно уставился на него: Маттео не казался рассерженным. На обеденном столе стоял огромный торт.
— Мама для нас сегодня утром испекла.
Ненэ вновь почувствовал себя чистым и невинным, как едва вылупившийся цыпленок. Синьора Бьянка оказалась воистину благородной женщиной! Этот торт означал, что недоразумение было прощено.
— Позови маму, я хочу сказать ей спасибо.
— Ее нет, она уехала в Монтелузу. Только вечером вернется.
На следующий день Ненэ получил по математике четверку.
Прошло восемь дней. Придя к Маттео, Ненэ опять обнаружил приоткрытую дверь. Он позвонил.
— Ненэ, это ты?
— Да, синьора.
— Входи и закрывай дверь. Я отправила Маттео за лекарствами, а то я неважно себя чувствую. Он поздно придет, потому что в нашей аптеке их нет и он поехал в Монтелузу.
Ненэ сел, раскрыл учебник. Синьора опять позвала его:
— Ненэ, ты не мог бы зайти?
Ненэ заглянул к ней в спальню. Синьора Бьянка полулежала в постели, опираясь на подушки. Под простыней вырисовывалось ее тело, а край простыни женщина придерживала рукой на груди. Она вовсе не казалась больной, наоборот, ее красивое лицо было в полном порядке, синьора была ухожена и тщательно накрашена, как на праздник. От нее исходил тончайший аромат померанцевой эссенции.
— Побудь со мной немного. Сядь сюда.
И она указала ему на кровать. Слегка смутившись, Ненэ робко присел рядом с ней. Краска стыда залила его лицо.
Синьора спросила:
— У тебя есть девушка?
Ненэ еще больше покраснел.
— Нет.
— Почему? Ты такой красивый мальчик! — с этими словами синьора Бьянка прикоснулась к его руке.
Так Ненэ в первый раз познал женщину. После этого он перестал ходить домой к Маттео делать уроки, потому что не мог заставить себя смотреть другу в глаза. Пусть даже его оставят по математике на осень. Впрочем, так и случилось.
— Чиччо, у меня была женщина.
— Наконец-то! Тебе понравилось?
— Ну-у…
— Что значит — ну-у? Тебе понравилось или нет?
— Как тебе сказать…
— И кто же это?
— Вдова Арджиро. Но больше я этого делать не буду. Маттео мой друг, я себя чувствую предателем, вытворяя такое у него за спиной.
Чиччо расхохотался.
— Стало быть, ты теперь можешь отправляться в дальнее плавание.
Ненэ удивленно уставился на него.
— Что значит «отправляться в плавание»?
— Знаешь, как в поселке называют вдову Арджиро? Учебное судно — вот как ее называют! Лет пять как в этих местах нет ни одного парня, который не совершил бы с ней свой первый выход в море!
У Ненэ был один-единственный вопрос:
— А Маттео знает?
— Разумеется, но делает вид, что не в курсе. В общем, ты можешь ходить к ней сколько угодно.
Ненэ, немного поразмыслив, сказал:
— Нет, я туда больше не вернусь.
Ну, когда же, когда же наконец исполнятся эти чертовы восемнадцать лет?
И тогда можно будет ходить в «Пансион Евы» и спать с любой из женщин, не испытывая при этом угрызений совести, не чувствуя себя последним мерзавцем!
Часть третья
ПОД СЕНЬЮ ЦВЕТУЩИХ ДЕВУШЕК
Это было в тот период… когда мне открылись новые горизонты счастья… это он привел меня в первый раз в дом свиданий.
Марсель Пруст, Под сенью девушек в цвету
— А знаете новость? — неожиданно спросил Джаколино, когда они все вместе гуляли у мола в одно из октябрьских воскресений. — Моему отцу поручили управление.
