Виктор Карташев еще не оправился от контузии: слух возвращался медленно. В сознании была ясность цели: победить или умереть! Когда, прихрамывая от ран, подошел к нему Бутаков, завязался невеселый разговор.
— Погляди, Виктор, куда нас зажали фашисты проклятые. Тесновато?
— Пядь земли, но она наша, советская. И мы не сдадим ее!
А между тем враг все плотнее сжимал кольцо. Стал забрасывать подвал гранатами. Виктор Гаврилович Карташев рассказал впоследствии:
— Утром 16 октября ранило еще одного бойца. Ему становилось все тяжелее. Он просил пить, но воды давно уже ни у кого не осталось. Во рту сухо и горько, от жажды кружится голова. Без пищи сидеть легче, чем мучиться без воды. Стонал раненый, и мы ничем не могли помочь. А фашисты, убедившись, что гранатами нас взять не удастся, подогнали танк, и он из пушки стал бить по подвалу. Мы перебежали в угол за железобетонную лестницу — туда не попадали осколки снарядов. Удушливый запах взрывчатки, дыма, пыли заполнил помещение. Фашисты воспользовались этим и стали спускаться в подвал. Ми открыли по ним огонь из всех имеющихся видов оружия. Решили, если не пробьемся, то умрем, но не сдадимся. Биться до последнего патрона! Натиск врага отбили и на этот раз.
Я вспоминаю, как в ту пору нам хотелось спать. Но не удавалось. Днем немцы мешали, а ночью мы старались как можно больше уничтожить их. Автоматчиков врага били из винтовок. Но вот как бороться с танками? Гранат у нас уже нет. Не помню, кто нашел все же одну гранату. Комбат приказал Бочкареву уничтожить фашистский танк, который особенно донимал нас. Мы подсадили Бочкарева в окно. Он не должен был, просто не имел права промахнуться этой последней гранатой. Вот он размахивается, сильный бросок, и — граната под гусеницей вражеского танка. Фашисты открыли ураганный огонь, но Бочкарев уже в укрытии. Танк был обезврежен, а ночью немцы уволокли его на ремонт.
…Пошли вторые сутки битвы за пядь земли. Бой не прекращался ни днем, ни ночью.
— Помню такой случай, — говорит Виктор Гаврилович. — В окне, что с западной стороны подвала, показалась рука фашиста. В ней был черный пакет. Я успел скрыться за чугунную трубу, лежавшую неподалеку. Взрыв поднял массу пыли, но все обошлось без жертв. Прошло немного времени, как над моей головой застрочил пулемет. Мой напарник, который наблюдал за этим окном, подал знак: сиди, мол, не шевелись. Сам же, прицелившись, выстрелил из винтовки. Фашист вместе с пулеметом рухнул в подвал. У него оказалось несколько галет и половина фляжки кофе. Почти все отдали раненому товарищу. Ночью по фабрике-кухне ударила наша артиллерия. Немцы притихли. А утром «заиграли» «катюши». Наш подвал трясло, как в лихорадке. Фашисты стали перебегать в котельную. После залпов «катюш» пошли наши автоматчики…
Группу автоматчиков привел молоденький младший лейтенант. Они принесли в подвал боеприпасы и воду. Полковник Бойко уже через двадцать два года, встретившись с В. Г. Карташевым, вспомнил этот эпизод. Командование 184-го пулеметного батальона знало о горсточке бойцов, засевших в подвале. Бойко лично добился у командира дивизии генерал-майора Ф. Н. Смехотворова выделить группу автоматчиков для помощи осажденным в подвале.
Последние дни боев для Виктора Карташева особенно памятны.
Семнадцатое октября. Немцы снова наступали, но уже не с прежней силой. Атаку отбили сравнительно легко.
Восемнадцатое октября. Снова вражеские атаки. Младший лейтенант, что привел группу автоматчиков, был неутомим и бесстрашен. Он то строчил из автомата, то с противотанковым ружьем лазил по обломкам лестниц, высматривая вражеские объекты. В тот день он подбил фашистский танк, а вечером рассказывали, что он и пушку противотанковую вывел из строя. Пришел в подвал он вместе с комбатом. Голова его была туго замотана бинтами, пропитанными кровью.
Девятнадцатое октября. Рано утром началась артподготовка. Били все орудия. Снаряды и мины с сухим треском рвались вокруг подвала. От грохота глохли люди. Справа от фабрики-кухни неожиданно вывернулся немецкий танк. По нему ударили противотанковые ружья. Но враг рвался вперед, бросая в бой новые танковые силы.
Бойцы обороны потеряли счет дням. Сколько они здесь? Неделю? Месяц? Больше? Никто не мог сказать. Казалось, что всему происходящему никогда не было начала и не будет конца. Днем бой, не видно белого света от дыма, копоти и грязи. Ночью тьма кромешная. Ветер воровато шарит по подвалу, становится все холоднее, а ведь у солдата, кроме шинели и пилотки, нет ничего. Застывают ноги, руки не гнутся.
Немцы снова организовали сильнейший нажим. С применением всех видов оружия до тяжелых танков включительно им удалось вновь захватить котельную. Для советских бойцов это была страшная потеря, так как они опять лишились воды.
Их оставалось немного, не сломленных боями и невзгодами, окруженных фашистами. Около шести часов вечера комбат собрал шестерку наиболее отважных и надежных в бою. Объяснив сложившуюся обстановку, поставил задачу: отбить котельную и закрепиться в ней. В числе штурмовой группы был и Виктор Карташев. Получив ручные гранаты, двинулись вперед. Подбирались осторожно. Комбат руководил вылазкой сам. С пистолетом в руке стоял в укрытии около входа в подвал. Все шло по намеченному плану. Вот бойцы дружно взмахнули гранатами. Взрывы последовали тут же. А следом за ними горсточка храбрецов ринулась в котельную. Виктор ворвался одним из первых и сразу же, метрах в пяти, прямо перед собой увидел фашиста. Тот бросился в сшибленную взрывом дымовую трубу. Но пуля, посланная Виктором, навсегда уложила его.
Котельная была освобождена, когда немцы открыли ураганный огонь. В. Г. Карташев вспоминает:
— Для меня это был последний бой в Сталинграде. Враг бил откуда-то с северной стороны. Мы не были защищены от этих пуль. Вот уже вторая очередь крошит кирпичи около моих ног. Прежде чем я упал за груду щебня, вражеская пуля задела и меня. Никакой боли нигде не было, только нога вдруг отнялась и отяжелела. Я глянул. Правая ступня разворочена, во многих местах разорваны шинель и брюки. В развалинах никого не видно. И вдруг в грохоте боя ясно послышалась русская ругань. По голосу узнаю: это — Сергей Кобелев. Но самого его нигде не видно. Подал и я свой голос. Ответа нет. Боль в ноге началась внезапно. Было невыносимо. Самое страшное, что я не мог двигаться и занять какую-либо боевую позицию. Начиналась слабость от потери крови. И вот, собравшись с последними силами, под огнем преодолеваю путь к подвалу. Сюда же пробрался Сергей Кобелев. Был он весь в крови: так исполосовали его вражеские осколки.
Осмотрев Карташева, комбат покачал головой:
— Задачу выполнили, а вот выносить тебя отсюда некому. Стемнеет, сам ползи на переправу.
К вечеру из котельной пробрался старший сержант Грибель. Он туго-натуго перевязал Карташеву ногу, замотав ее тряпицей.
— Если доберешься благополучно до Волги, там — госпиталь. Месяца четыре пролежишь, не меньше.
Да, трудной была эта дорога к Волге. Виктор Карташев взял с собой винтовку, пополз. Начался дождь. Кругом воронки, ямы, развалины. Грязь налипала на руки, ноги. Его нагнал какой-то солдат, должно быть, вестовой. Он ничем не помог, быстро скрылся из виду. Но вскоре впереди замаячила фигура. Кто это? Свой или враг? Встречный спросил первым:
— Кто здесь?
Сомнений не было. Это — свой, русский солдат. Виктор назвался и спросил, где отыскать медсанбат.
— Где-то под мартеновской печью. Ползи вон туда.
У разбитого здания ему встретились три бойца. Они рассказали, что медсанбат эвакуировался за Волгу.
— Двигай, парень, вон к тем бугоркам.
На горизонте, который едва просматривался через пелену дождя, можно было еще различить возвышенность. И Виктор пополз к ней.
Приполз к деревянной лестнице. Она вела к волжской воде. Подбежала девушка-санитарка:
— Вас перевязать?
Но Виктор смог произнести только одно слово:
— Пи-ить…
Девушка сняла с бойца каску, принесла воды. Долгую холодную ночь провел раненый Виктор на берегу реки, и только утром его подобрал катер. Прошло много времени, пока Виктор Карташев был помещен в санитарный поезд. Рана гноилась, и назревала угроза гангрены. В городе Уральске Виктора сняли с поезда для срочной операции. Здесь за полгода ему сделали несколько операций. Он не только выжил, но и вернулся в строй.
11 июля 1943 года Виктор Гаврилович Карташев был снова на передовой. На этот раз под Синявиным. Здесь он получил медаль «За боевые заслуги».
Фронт продвигался вперед. В. Г. Карташев принимает участие в сражениях под Нарвой в составе 2-й ударной армии. Потом — бои за города Тарту и Тырву в Эстонии. 20 сентября 1944 года Виктор Гаврилович вновь тяжело ранен. Победу над фашистской Германией он встретил в госпитале.
