Появляются наши офицеры только к двум часам следующего дня. Они врываются в наше сонное царство внезапно и стремительно. Распахивается дверь, и в наше заставленное аппаратурой жилище вместе с уличной пылью и полуденным жаром с грохотом вваливается Воронин.
— Здравия желаем, — дружно поднимаемся на ноги. — Как доехали? Все ли в порядке?
— Все отлично, — приветливо вскидывает он руку, — просто превосходно. А как у вас дела идут? Со штабом связь держите?
Преснухин вытягивается перед капитаном и докладывает по всей форме о проделанной работе. Глаза у него блестят от плохо скрываемого удовлетворения, поскольку все тяготы вынужденно исполняющего командирских обязанностей сваливаются с него одномоментно. Я его прекрасно понимаю. Такой подарок не может не радовать. И хотя достижений особых у нас нет, но и каких-либо особых провалов тоже. Делали, что могли, к тому же и живы остались, что тоже немаловажно. Появляется и Стулов. Входит степенно, вразвалочку. Улыбка до ушей, в руке плотно набитый брезентовый баул. Здоровается со всеми за руку и докладов не требует. Действительно, к чему этот официоз. На досуге сядем и поговорим по существу, не торопясь и с должными подробностями. Но сразу видно, что ему интересны не столько наши успехи, сколько жаждет поделиться своими собственными.
— Дела наши резко пошли в гору, — гордо заявляет он, усаживаясь за стол и шумно отхлебывая из кружки чай. — Удалось попасть на аудиенцию к заместителю командующего ВВС, который курирует использование всей авиации Северного Вьетнама в интересах ПВО. Мудрый дядька, практически с пол-оборота понял нашу идею насчет перехвата самолета. Обещал всемерное содействие. Только и нам придется немало поработать: поездить по воинским частям, переговорить с командирами, подверстать наш план. Да, нам по ходу дела сразу подсказали, что крайне важно грамотно организовать оцепление и прочесывание возможного места падения. И кстати, вполне возможно, что мы сформируем небольшую команду загонщиков именно из местного ополчения. Ведь планируется обрушить RB именно в этом районе.
— Почему именно здесь? — не утерпел я.
— Да потому, — стучит Стулов по лежащей рядом с ним карте Вьетнама, — что именно здесь находится место равноудаленное от всех окрестных наземных авиабаз американцев. Следовательно, и время подлета спасательных вертолетов с любой из них тоже максимальное. То есть вывод вполне очевиден: валить эрбешку нужно где-то тут.
— Так его же сюда не заманить никакими коврижками, — постарался внести я немного скепсиса в его чересчур оптимистичный монолог.
— А вот и нет! — воскликнул Воронин. — Всех подробностей я сейчас рассказать не могу, но мне было обещано, что по агентурным каналам противной стороне будет подброшена такая информация, которая просто заставит их подтянуть сюда авиаразведчик, и не один. Надо быть готовыми с завтрашнего же дня отслеживать все перелеты с авиабаз, на которых сидят «RB» и «RC».
— А технику-то какую-нибудь удалось достать? — поинтересовался Федор, усаживаясь на кровать рядом с ним.
— О, кстати, — мгновенно вскакивает старший лейтенант, — пойдемте, разгрузим то, что мы привезли. Всего, что хотелось достать, разумеется, не удалось, но хоть что-то.
Вывалили на улицу. Вот это да! Перед нашими воротами выстроились целых три автомашины! Два грузовика и командирский УАЗ.
— УАЗик у Башутина, что ли, забрали? — поинтересовался я.
— Само собой, — солидно кивает капитан. — Хватит уж ему лихачить по городским асфальтам. Пусть немного поработает на общее дело.
— А где же он сам?
— На рынок побежал, что-то там ему срочно понадобилось.
Открываем двери свеженького «кунга» и видим гору новеньких разноразмерных ящиков, обычно используемых для военной амуниции.
— Ничего себе понавезли, — расталкивая всех, к двери протискивается здоровяга Щербаков. — Значит, все по-новому начинается. Ну, делать нечего, беремся дружно!
Ближе к четырем часам разбор привезенного имущества завершен. Наши возможности теперь возросли чуть ли не вдвое. Три телетайпа немецкого производства, два новеньких приемника и груда разрозненных блоков от прочего оборудования. Видно было, что все это уже где-то работало и было снято только потому, что возникла более насущная необходимость в их использовании. Поскольку нужно делать сразу все и быстро, то, как всегда, начинается тихая паника и неразбериха. Впрочем, Воронин быстро ее пресекает.
— Все марш на сборку аппаратуры, — командует он. — Машинами займутся другие.
Кто эти другие, выясняется довольно скоро. Со двора слышится голос Башутина, отдающего какие-то команды. Выглядываю в окно. Прапорщик выстроил перед собой дюжину вьетнамцев и, энергично размахивая руками, объяснял им задачу. При этом он показывал то на скромно стоящие у стены изуродованные машины, то на новые. Присмотревшись, я увидел плотницкие ящики, стоящие перед шеренгой, и догадался, кто будет обустраивать наши грузовики.
— Косарев, не стой как истукан, — окликает меня Стулов, — бери паяльник и марш сращивать провода!
«Вот невезуха-то, — думаю я, механически разматывая и отмеряя куски сетевого кабеля. — Лау Линь скоро придет, а вырваться мне сегодня вряд ли удастся. Прощайте прогулки под луной, прощайте теплые губки и нежные ручки».
Труды наши длятся без перерыва примерно до двух ночи, то есть до того момента, когда в генераторе неожиданно не кончается топливо. Лампы резко гаснут, и начальство наконец соображает, что пора бы малость и отдохнуть. Спотыкаясь в темноте и беззлобно чертыхаясь, все разбредаются по койкам. Тут уж не до приятных мечтаний, необходимо хоть как-то выспаться и восстановить силы.
* * *
Утром, едва продрав глаза, спешу доложить капитану свои соображения по поводу последней бомбардировки.
— За нашей станцией охота так и идет, — стараюсь внушить ему, пока он, зевая и сонно мотая головой, натягивает форменные бриджи. — Не успели мы сюда переместиться и выйти несколько раз на связь, как на город был произведен сокрушительный налет, и, что характерно, прямо во время утреннего сеанса! Видите, в городе до сих пор электричества нет, а ведь до этого полгода ни один самолет сюда не залетал. Здесь ведь ни промышленности военной, ни объектов стратегических.
Воронин недовольно сопит, завязывая шнурки ботинок.
— И что предлагаешь? — спрашивает он, выпрямляясь и притоптывая ногами.
— Передачи надо вести с природы, — заявляю я безапелляционно. — Что стоит нашему Камо выехать за околицу, километров этак за десять-пятнадцать? А то мы чудом уцелели, просто чудом. В другой раз может и не повезти.
— Да уж, — кивает капитан, — по генератору видно. Как вам, кстати, удалось его починить-то?
— На кузницу носил, полдня его там ладили.
— Что, весь генератор?
— Нет, конечно, только топливную систему. Он, правда, работать стал похуже, топлива много жрет, но пока тянет.
— Не долго ему скрипеть осталось, — Воронин идет к двери, подталкивая меня к ней, — мы два новых генератора привезли, можно сказать нулевых. Надо будет их срочно расконсервировать и проверить в работе.
— Ну, так как же насчет того, чтобы работать не из города, — возвращаюсь я к теме. — Сколько же можно рисковать? Да и жителей под удар подставляем.
— Подумаем, — уклончиво отвечает капитан, — время еще есть.
Время временем, но я вскоре понимаю, что мое предложение принято. Во всяком случае, Басюру на пару с Камо вместо завтрака отправляют срочно распаковывать один из новых генераторов. Те, что-то про себя бурча, отправляются выполнять приказание, не забыв перед этим заранее наложить себе по полной миске пшенной каши.
В трудах и заботах проходят еще два дня. Постепенно все старое и вновь привезенное оборудование переносим из помещения в грузовики. Причем это приходится делать в основном по ночам, поскольку днем мы просто по горло завалены боевой работой. Теперь у нас, кажется, есть практически все данные, необходимые для успешного проведения операции. Выверены позывные всех авиаразведчиков, совершающих регулярные полеты вблизи театра военных действий. Известны не только расписание самих полетов, их точные маршруты, но даже голоса штатных пилотов. И на уровне нашей прочей повседневной работы нововведения тоже заметны. Передатчик теперь из города не работает. Исчез и обеденный сеанс, остались лишь утренний и вечерний. Для удобства мы приспособили под передвижной ПЦ бывшую хозяйственную машину. Из нескольких листов толстой фанеры соорудили на ней крохотную будочку для передатчика, а на подвижных бамбуковых удилищах подвесили сложенную вдвое антенну. Прибывая на место, Басюра отвязывал крепящие их веревочки и словно рыболовную сеть натягивал их в разные стороны. Пока он крепил к деревьям растяжки, Камо заводил двигатель генератора и настраивал передатчик. Получалось это у них так ловко, что от того момента, как машина останавливалась в глубине какого-нибудь лесного массива, и до того, как наш радист брался пальцами за головку ключа, уходило не более пяти минут. Отправив сообщение, они столь же стремительно сворачивались и во весь опор уносились из засвеченного квадрата. Таким образом, хотя наша антенная самоделка и вызывала неизменные улыбки на лицах местных крестьян, задачу свою она выполняла весьма достойно.
