Однажды я уже поменял решение о выборе пути — и надо было бы вернуться, но приказ есть приказ.
Итог оказался вполне закономерен — я выбрал не тот поворот! Мы выскочили на косогор, прошли по-над зелёнкой и перед спуском налетели на минный шлагбаум…
Тяжёлую машину подбросило в воздух, как щепку. Чёрный и кислый смрад наполнил кабину, покрывая треснувшие стёкла, руль, торпеду, ломаные сиденья и нас самих. Я нащупал ручку, открыл дверь и буквально вывалился наружу — за мной Демон и Петрович с какой-то вдруг гнутой СВД. Постоянный наш спутник, натужный кашель рвал горло и лёгкие. Тент на машине куда-то испарился, из разбитого кузова прыгали ошалевшие ребята. Несколько человек тут же залезли обратно и стали передавать нам на руки раненых, которых мы оттащили подальше от машины и наскоро перебинтовали. Потом достали оружие и ящики с БК. Часть бойцов заняла круговую оборону, потому что «неожиданно» мы оказались на горочке между своими и чужими. Рация, как часто бывает, не работала и я побежал в Золотарёвку за помощью.
(фото из личного архива А. Доброго)
Я влетел в домик к Тридцатому, быстро рассказал о происшествии и он начал искать транспорт по соседям. Мы подорвались на достаточно высокой точке между нашими и вражескими позициями — от глаз противника всё это безобразие отделяла только редкая зелёнка. Сначала я залез в БТР на соседней улице, но ребята вдруг передумали со мной ехать — рисковать лишний раз выездом на всеобщее обозрение им не хотелось. Удалось уговорить пару отзывчивых парней на БМП. Они въехали на косогор, но продвигаться вдоль лесополосы благоразумно отказались — мина там была далеко не последняя. Наши ребята на руках донесли двух тяжелораненых, погрузили на машину, ещё двое залезли в сопровождение, чтобы удержать трёхсотых на броне. БМП быстро развернулась и полным ходом понеслась к НПЗ.
Я вернулся к КамАЗу — мы каким-то чудом передними колёсами проскочили два ряда ТМ-62 и весь удар принял на себя средний мост. Машину подбросило и задние колёса, к счастью, даже не коснулись остальных мин — остановилась же она метров через десять за воронкой. С трудом представляю, что бы с нами случилось при других исходных, если средний мост с дисками 21-ого диаметра и военные шины высокого профиля и мощного протектора просто-напросто исчезли от разрыва одной единственной мины.
(фото из личного архива А. Доброго)
С Золоторёвки уже прибежали на помощь несколько парней с Первой роты и фельдшер Третьей роты Юра Фёдоров, который быстро стабилизировал раненых. Двух тяжёлых мы загрузили на «Бэху», ещё двух средней тяжести, а также лёгких и всех остальных я отправил в посёлок пешком, пока совсем не стемнело. Сам остался с двумя трёхсотыми, которые не могли идти, но могли дождаться утра. Готовность провести весёлую ночь с нами в серой зоне изъявил Вова Леший, ставший после этого хорошим и проверенным другом. Надежда у нас была лишь на то, что противник просто не понял, что с нами произошло.
Наши медики Юра Фёдоров и Зульфат Бай (фото из личного архива А. Доброго))
Ночью вколол раненым ещё по одному Промедолу — какое счастье, что он был! В аптечке нашёл болеутоляющие таблетки из дома. Спать нам как-то не хотелось — мы с Лешим пару раз проверяли кусты, прикрывая друг друга, после подозрительного шума. А над головой в обе стороны бесконечным «бадминтоном» всех калибров и всю ночь продолжалось очень красочное, световое и звуковое шоу от миномётов, артиллерии, стрелкового и редких вертолётов противника, которые дважды отработали НУРСами куда-то за наши спины.
Ещё с Ополчения помню обилие живности на линии фронта. Несмотря на смертоносное железо, летающее со всех сторон — лисы, зайцы и косули бродят здесь по неотложным делам, фазаны выгуливают своих курочек, хищные птицы охотятся на расплодившихся грызунов, громко топают ежи, а кабаны с поросятами стрелой проносятся через окопы к ближайшему лесу. Видимо, звериный шум по кустам и тревожил наш, обострённый адреналином, слух.
Раненые постанывали, но мужественно держали себя в руках, забываясь коротким сном на, прогретой за день, земле. Вздрагивая от громких выстрелов, тревожно всматривались в наши лица, на которые мы рисовали ободряющие улыбки, и пытались заснуть вновь. Симфонический оркестр пушек наполнял глубинным эхом весь огромный природный амфитеатр, одновременно играя на тонких струнах души, вызывая благоговейный трепет и немые мольбы к Творцу о благополучном исходе этой такой для нас важной, но незаметной в тысячелетней Истории, ночи…
Под утро стрельба успокоилась, ребята подошли с первыми лучами солнца — на руках унесли раненых и благополучно доставили в госпиталь. Ну а мы с Первой ротой ещё полдня таскали оружие и боеприпасы.
Позже спецы на «Тайфуне» подорвались, проскочив следующий поворот — до которого мы тогда не доехали. С гораздо более плачевными результатами.
По всем этим дорогам я потом много раз ездил на различных видах бронетехники, сопровождая группы с различными заданиями и офицеров с различными погонами. Поясняя предельно внимательным и напряжённым мехводам повороты и прямые — где надо притормозить, а где прибавить газу и прорываться, несмотря на «Чёрный Султан» 120-ой мины, что не раз поднимался по ходу машины на пристреленных участках.
Первый «подарок» враг кидал заранее, заставляя неопытного водителя тормозить и прятать машину в ближайших деревьях — обычно на повороте, где не разогнаться и который был, хорошо подготовленной, ловушкой. Тогда в дело вступала вся батарея, разнося в щепки неподвижную машину, сжигая груз и гоняя по кустам очумевший экипаж… Люди же опытные, увидев многочисленные воронки, прибавляли газ, входя в поворот с приличным креном и не обращая внимания на близкие разрывы.
Правда, эту науку я освою совсем скоро — потеряв ещё один КамАЗ!
В Белогоровку я попал уже вечером 4-ого. Мы с комбатом расположились на броне БМП, что наконец-то специально прибыла за нами. Молодой тувинский экипаж белозубо улыбался нисходящему солнцу, отпуская шуточки и сверкая белками весёлых глаз на чумазых лицах. Оборачиваясь на тяжёлые КамАЗы и «Уралы», они выбирали быстрый путь с меньшими поворотами, срезая дорогу даже по полю.
Если по моим рассказам Вы решили, что пишет знающий и бывалый солдат, то спешу Вас разуверить — на корму «Бэхи» я залез, как «желторотик». Получая в лицо всю грязь и пыль из-под гусениц, я ещё пытался сквозь щёлочки прикрытых глаз запоминать дорогу, по которой надо
