Хоть и длинна осенняя ночь, но надо было спешить: немало времени прошло, пока подошли к мосту, заняли боевые позиции. Мачульский достал из полевой сумки план операции. Подошли Бельский и Мазуров. При свете фонарика, накрытого плащ-палаткой, командиры еще раз проверили, все ли сделано, не упущена ли какая-нибудь деталь.
Долго тянулись эти последние минуты перед штурмом. Вокруг тишина и темень. Белесым туманом покрыто болото и прибрежный лозняк: трудно что-нибудь разглядеть.
Мачульский прислушивался и время от времени поглядывал на часы. Время штурма приближалось, но ни Бумажкова, ни Павловского не слышно. Штурм можно было начинать только тогда, когда будет взорвана железная дорога с запада и востока от моста. Взрывы должны произойти одновременно. «А что, если с одной стороны взорвут линию, — подумал Мачульский, — а с другой нет? Гитлеровцы всполошатся, трудней тогда будет». Он взглянул на Бельского, Мазурова и почувствовал, что то же самое беспокоит и их. Втроем они решили: штурма не начинать, пока не будет взорвана линия с обеих сторон.
Было ясно, что отряды Бумажкова и Павловского запаздывают. «Может, что случилось с ними, может, не удалось добраться до железной дороги? Если через минуту-две взрывов не будет, придется послать верховых выяснять, в чем дело». И только Роман Наумович встал, чтобы отдать связным приказ, как справа от моста взлетел огромный клубок пламени, и вслед за тем донесся взрыв. В ту же минуту послышался взрыв и с левой стороны.
— Красную ракету! — приказал Мачульский.
Это был сигнал к штурму. Отряды двинулись к мосту, а Долидович всей силой огня ударил по станции. Сразу же поползли к мостовым фермам подрывники. Впереди — Пущин и Шимшонок.
Гитлеровцы всполошились, но в первые минуты их огонь носил беспорядочный характер: они были в панике. Однако они скоро сообразили, что главным объектом атаки партизан является мост, и сконцентрировали свой огонь на подступах к нему. Каждый метр был ими пристрелян, и подрывникам трудно было подползти к самому мосту.
Мачульский приказал Столярову выйти на помощь Долидовичу и во что бы то ни стало подавить огневые точки на станции. Бронебойки и станковые пулеметы Жигаря и Болотникова ударили по дзотам. Автоматчики Жуковского подошли к самой линии. Они вели непрерывный огонь по немцам, которые высыпали из казармы и залегли возле дороги.
— За работу! — отдал Мачульский приказ подрывникам.
В это время артиллерийский и пулеметный огонь со стороны Муляровки и Петрикова открыли словаки.
Роман Наумович в тревоге повернулся к Мазурову:
— Неужели подведут?
— Не может быть — ответил Мазуров. — Я уверен, что они выполнят обещание.
Мачульский послал связного на правый фланг. Через две-три минуты он вернулся и доложил, что пулеметы из Муляровки бьют в сторону партизан, но пули пролетают высоко над головами.
Мазуров проследил за артиллерийским огнем и убедился, что ни один снаряд и ни одна мина не упали на позиции партизан. Часть снарядов сперва разрывалась справа от станции Птичь, а потом пушки и минометы начали бить прямо по станции.
— Пристрелялись! — радостно объявил Мазуров. — Надо им передать, чтоб так били. Белую ракету! — приказал он.
Огонь словаков помог отрядам Долидовича и Столярова заставить фашистов замолчать.
Охранные отряды продолжали бешено сопротивляться, однако подрывники прорвались к мосту. Пущин, Шимшонок и Титов быстро и ловко минировали его. Они привязывали тол к тавровым балкам, фермам, закладывали в них капсюли и детонирующим шнуром соединяли заряды друг с другом. К мосту подносились все новые пакеты с толом.
— Шнуров больше давайте, шнуров! — подгонял их Пущин.
Вокруг бушевала и пенилась от пуль и взрывов вода. Подрывники были мокры и залеплены грязью. Осколки мин и пули угрожающе свистели над ними, ударялись о железо и бетон. «Хоть бы в капсюль не попало, а то все тогда пропадет», — беспокоились подрывники. Не о себе они думали в эти минуты. Для них только одно было свято и нерушимо: выполнить задание.
Пущин быстро соединил шнурами последние заряды и прокричал Шимшонку:
— Проверь еще раз!
Шимшонок ощупал все заряды, капсюли, шнуры.
— Порядок! — доложил Шимшонок. — Давайте сигнал к отходу.
Две белые ракеты взвились в небо. Партизаны начали отходить. Гитлеровцы тоже прекратили огонь.
У моста установилась напряженная тишина. Партизаны, забирая с собой раненых, торопились отойти подальше. Только Пущин все еще оставался на мосту. Прислонившись к балке, он внимательно осматривался вокруг, чтобы не остался кто-нибудь из раненых или контуженных. И когда отряды скрылись с глаз, командир подрывников достал спички. Чиркнул одной спичкой — нет огня. Чиркнул другой, третьей — нет! Спички отсырели. Достал зажигалку. Щелкнул раз, другой — не горит… «Вот еще беда! — в отчаянии подумал Пущин. — Где теперь возьмешь огня? Все сделали, а спички сухими сберечь не смогли. Как быть?» Сразу пришло решение: ударить по капсюле и взлететь на воздух вместе с мостом. Последний раз провел ладонью по шершавому колесику зажигалки… И вдруг — огонек!.. Какое счастье! Пущин поджег шнур и со всех ног бросился под откос.
Огромный, осветивший все вокруг столб пламени взлетел в небо. Взрыв потряс землю. Огромная масса покореженного железа и бетона обрушилась в реку.
Операция была проведена наилучшим образом. Как только отряды отошли от железной дороги, Мачульский дал радиограмму в Москву, в Центральный штаб партизанского движения:
«Ваше задание выполнено. Мост через Птичь взорван».
Эта операция имела не только большое военное значение. Она содействовала втягиванию словацких и других национальных подразделений в открытую борьбу с гитлеровцами. В дальнейшем словаки, румыны и поляки помогали Минскому соединению партизан. Они содействовали нашим отрядам в проведении боевых операций, доставляли важные сведения, помогали выявлять провокаторов, шпионов. Многие перешли дотом к партизанам и с оружием в руках боролись против гитлеровских захватчиков. Так было со словаками, стоявшими в Слуцке, румынами, несшими охранную службу в окрестностях Минска.
Чтобы помочь героическим защитникам Сталинграда, были успешно проведены и другие важные операции.
Чудеса героизма и отваги проявляли партизаны. Трудно описать все бои, проведенные за три года. Даже самое короткое упоминание о них заняло бы сотни страниц…
25-я годовщина Октября в Минском партизанском соединении, как и по всей Белоруссии, отмечалась сильными ударами по оккупантам. Обком прилагал все силы, чтобы ослабить вражеское наступление на Сталинград. В ночь с 7 на 8 ноября была намечена операция по уничтожению копыльского гарнизона.
Встретить великий праздник командование решило на своей основной базе, в Старицком лесу. Во всех отрядах приготовились слушать по радио Москву. Утром 7 ноября мы собирались провести митинг, уже была сооружена трибуна. В подпольных типографиях Слуцкого, Копыльского и Гресского райкомов партии подготавливался выпуск специальных номеров газет, посвященных великой годовщине Октября. Командиры и комиссары готовили свои праздничные приказы.
Накануне вечером и всю ночь было тихо. Перед рассветом разведчики сообщили, что из Минска в Копыльский район прибыла мотопехотная часть гитлеровцев. В ее составе пять танков и свыше десятка бронемашин. Мотопехота с ходу блокировала Старицкий лес, а утром повела стремительное наступление на партизанские отряды. Вместо празднования партизанам пришлось вступить в жестокий бой. Общее руководство боем взял на себя Варвашеня.
Отрядам Дунаева, Межнавца и Шестопалова было приказано держать оборону в Старицком лесу. Крупный отряд Еременко находился в Велишинском лесу. Противник об этом не знал, а Варвашеня умело использовал это очень важное обстоятельство. Он послал приказ Еременко немедленно выступить и ударить по врагу с тыла. Неожиданный удар заставил противника откатиться, прекратить атаки на Старицкий лес и окопаться. Тяжелый бой тянулся весь день. Фашисты несколько раз поднимались в атаку, но каждый раз откатывались, устилая поле боя трупами. С наступлением темноты отряды решительной атакой прорвали блокаду и, так как боеприпасы кончились, отошли в Лавский лес.
Гитлеровская экспедиция потерпела позорный провал. Только убитыми фашисты потеряли свыше четырехсот солдат и офицеров. Гитлеровцы с такой панической поспешностью удирали из Копыльского района, что даже не подобрали трупы своих солдат.
Бессмертной славой покрыл себя в этом бою отряд Дунаева. Отважные дунаевцы уничтожили более двухсот фашистских оккупантов, подбили танки, несколько бронемашин. Они выдержали главный натиск вражеских сил и не отступили ни на шаг! Партизаны Дунаева неоднократно подымались в атаку и в рукопашных боях уничтожали врага.
