Юрий Дружников - Опасные шутки Альбера Робида

Юрий Дружников

Опасные шутки Альбера Робида

Юмор, не понятый Лениным

Первая же фраза книги заставляет поежиться: "Несчастный случай с большим резервуаром электричества под литерой N... Вследствие какой-то случайности, причина которой так и осталась невыясненной, разразилась над всею Западной Европой страшная электрическая буря... Причинив глубокие пертурбации в правильном течении общественной и государственной жизни, буря эта принесла с собою много неожиданностей...".

Чернобыль... "Свободный ток сорвавшегося, если можно так выразиться, с цепи электричества -- грозной могущественной стихийной силы, которая с негодованием лишь подчинялась человеку, дерзнувшему наложить на нее свою властную руку, -- охватывал теперь вихревыми своими струями приблизительно пятую часть Европы и беспощадно свирепствовал на всем этом протяжении".

И дальше: "Геройское мужество инженеров и нижних чинов электротехнического поста в"--28... Захватив свободный ток, отвели его в соответственный резервуар. Помощник старшего инженера и тринадцать рядовых пали жертвами служебного своего долга, но зато электрическая буря прекратилась и новых катастроф более уже не предстояло впредь до следующей ближайшей несчастной случайности".

Читали мы и более красочные картины того несчастья, да только есть разница: все описывали то, что уже случилось, а этот автор рассказал о том, что предстоит. И опубликовал в прошлом веке. На две с половиной сотни лет позже своего соотечественника Нострадамуса, но конкретнее, будто сам побывал в мрачном будущем и вернулся.

Сто с лишним лет назад, в 1894 году, издана в Петербурге книга, которая кажется мистификацией, но в руках у меня оригинал. Текст и рисунки в книге "Двадцатое столетие: электрическая жизнь" А.Робида, перевод В.Ранцова. Книга дозволена цензурой и выпущена в Санкт-Петербурге, в типографии братьев Пантелеевых.

Пометы свидетельствуют, что погуляла книжка по рукам. Купил я ее случайно двадцать с лишним лет назад в московской писательской лавке на Кузнецком мосту. И тогда задумал: доживу до столетия книги (а время пахло лагерем), напишу о ней. Вроде б смешной юбилей: сто лет переводу, но перевод с судьбой России связан. Когда купил, Чернобыля не предвиделось, да и разве мог прийти в голову такой оборот событий?

Теперь вижу: в дате взрыва автор раритета ошибся почти на 30 лет, да и не Чернобыль в книжке главное. Ясновидец (английское seer лучше, ближе к пророку) в разных сферах оказывается прав. Преждевременно и несправедливо забыт историей Альбер Робида.

Он родился в 1848 году в провинциальном французском городишке. Ему было три года, когда появился первый роман Жюля Верна. В юности служил в нотариальной конторе своего отца. Старик был уверен, что дело перейдет в надежные руки. Между тем, Альбер вел себя вовсе не так, как надлежит степенному нотариусу в маленьком городке, где все знают друг друга.

Хохмач, сказали бы теперь, он сидел в конторе у открытого окна и отпускал шуточки прохожим, подчас отнюдь не безобидные. В кафе, напротив конторы, он посылал бумажных голубей, скатывал шарики из обрывков юридических документов, из рогатки стрелял по тарелкам и затылкам посетителей. Когда на него обращали внимание, он строил гримасы или пародировал манеры. А то, к негодованию субъектов, мгновенно рисовал на них карикатуры и швырял из окна.

Альбер не ценил сделанного и уж никак не думал, что клочки бумаги, выброшенные им из окна, через некоторое время будут дорого цениться на аукционах. Отец же тогда выходил из себя от этих проделок. Степенные граждане возмущались и призывали на помощь полицию. Но хохот людей, окружавших пострадавшего, обычно сводил конфликты со стражем порядка на нет.

Не понимал старый нотариус, почему Альбер сделался нестерпимым. А дело было в том, что у сына созрело решение сменить занудный отцовский нотариат на рискованную карьеру художника-карикатуриста. Подобно множеству молодых искателей удачи, он направил стопы в Париж. Знал ли Робида, что он повторяет шаги Жюля Верна? У знаменитого фантаста была та же наследственная адвокатура, та же погоня за славой и бегство в столицу.

Была между ними и разница: Жюль Верн слыл человеком-системой, а Робида -- легкомысленным, увлекающимся, методический труд был не его уделом. К счастью, ему не пришлось преодолевать особых трудностей. Робида сравнительно легко стал популярным карикатуристом, его рисунки печатали многие газеты и журналы. В самый расцвет французской живописи и графики, когда гениев вокруг него было пруд-пруди и среди них такой мастер гротеска, как Гюстав Доре, Робида сумел выработать свой стиль, сдержанный и точный. Он стал узнаваем читателями.

Но и рисунки в газетах ему со временем наскучили. Он начал иллюстрировать книги маститых авторов, и скоро вышли новые издания Сирано де Бержерака, Свифта, Фламмариона с графикой Робида. Кажется мне, что именно Камиль Фламмарион и его популярные труды по астрономии тоже завлекли художника в мир науки. Но ирония его не исчезла.

Больше того, постепенно к гротеску стала прибавляться фантазия. Робида начал даже сочинять полушутливые тексты -- комментарии к своим рисункам. Сначала он с легким, я бы сказал, пиететом стал делать пародии на романы Жюля Верна. Печатал их отрывками в периодике. Получилось ровно сто частей, связанных в нехитрый сюжет, эдакая пародийная коллекция рисунков, изображающих то, что фантасты усматривают в будущем веке. Жюль Верн сделал тему популярной, и для книги Робида нашелся издатель. Сто частей разделили на пять небольших книжек, и они вышли: "Король обезьян", "Вокруг света за 80 дней", "Четыре королевы", "В поисках белого слона", "Его величество правитель Северного Полюса" (Париж, 1882).

Сатирик в душе, Робида, в отличие от великого фантаста, не очень увлекался мифами утопистов. Верн в своих проектах был серьезен, Робида узрел в будущем большую карикатуру на настоящее. Мне кажется, я вижу, как весело ему работается. В восьмидесятые годы прошлого века он опубликовал сперва пятьдесят статеек с собственными иллюстрациями, затем собралась книга "Двадцатое столетие". За ней тем же методом была сделана "Электрическая жизнь" и еще одна: двести отрывков в журнале "Карикатура" под названием "Война в ХХ-м веке". Русский переводчик Ранцов раздобыл всю трилогию и сжал в одну книгу, соединив названия первых двух.

Когда Альбер Робида оказался на виду, его пригласили заняться оформлением Всемирной выставки 1900 года. Неожиданно вместо фантастики, которой от него ждали, художник воссоздал на выставке уголок старого Парижского квартала, введя в него фигуры Мольера и других старых писателей. Получился ироничный взгляд в прошлое, пополам с печалью об уходящей навсегда эпохе.

Итак, автор -- в науке полный дилетант, в искусстве -художник-самоучка, а писатель вообще никакой. Прогнозирование будущего -его хобби. Книгу можно считать фантастикой, жюльвернообразной беллетристикой. Или -- социальным, научным прогнозом, причем насыщенным черным юмором. Зависит от угла зрения, под которым станете в нее вчитываться. Много в ней формулировок, знакомых, как зубная боль. Нам это твердили в вузах, на кафедрах научного коммунизма.

"Старый мир обречен на слом", -- говорил Ленин во множестве вариантов. Но это -- цитата из Робида. Революция, насильственное перераспределение богатства, послереволюционные катаклизмы -- все это у Робида, в отличие от Маркса, зримо, нарисовано на картинках и даже указано, когда что будет. Откуда взяться лозунгу, что рай есть Софья Власьевна плюс мадам Электрификация? А радио как газета без почты и расстояний? А из всех искусств для нас важнейшим является, извините за выражение, кино? Все это многократно обыгрывается в "Электрической жизни".

Сопоставим: в конце августа 1893 года двадцатитрехлетний молодой человек по фамилии Ульянов перебрался из Самары в Петербург, устроился помощником присяжного поверенного ("легальное прикрытие революционной деятельности", как написано в официальных биографиях). Бегал по книжным лавкам и библиотекам, искал для кружка единомышленников полезную литературу.

7 ноября (Боже, опять совпадение!) 1893 года книга "Двадцатый век: электрическая жизнь" без проблем дозволена в Петербурге цензурой и через месяц с небольшим вышла. Издана эффектно, продавалась везде и рассылалась бесплатно подписчикам популярного тогда журнала "Вестник иностранной литературы" в качестве французской изюминки. О книге говорили все, в первую очередь молодежь.

Доказательств прямых не имею, но бьюсь об заклад, что книгу Альбера Робида о будущем любознательный молодой человек, сосредоточенный на утопиях, не мог не приметить. Иронии автора не понял точно также, как не понял универсальности сатиры Щедрина. Прочитал "Электрическую жизнь" внимательно и полезные мысли запомнил. Своих у провинциала-недоучки еще не было, а светлое будущее, которое его волновало, выглядело гораздо зримее и веселее у Робида, чем у наукообразного Маркса. И почему тянуло начинающих юристов от хорошей профессии в сомнительные фантазии?