Майя Немировская
Пианино
Лиза навсегда покидала родной город. Сложные, противоречивые чувства одолевали ее. Наверно, давно нужно было все бросить, разорвать этот однообразный замкнутый круг и пробовать начать жизнь сначала. Но и будушее в той незнакомой стране, куда она ехала, рисовалось довольно туманно... А еще сознавала всю ответственность за судьбу двух близких ей людей. Но обратного пути не было, оставалось лишь надеяться...
Они приехали в Америку. Родственников близких не было и рассчитывать на чью-то помощь не приходилось. И она и мама, которой здесь до пенсии было еще далеко, сразу согласились на первую же доступную работу. Восьмилетний Павлик очень скоро освоился среди сверстников в школе. И мама старалась не жаловаться - надо было как-то приспосабливаться.
А Лизе"клиентка" попалась трудная, капризная. Еще не старая тучная дама с командирскими нотками в голосе, вечно чем-то недовольная. От новенькой работницы старалась получить как можно больше - шапинг, уборка, обед. И волосы перекрасить и занавеси повесить. Лиза не умела отказывать. Домой возвращалась уставшая, выжатая, как лимон. Планы на задуманную учебу откладывались неизвестно на когда. Промахи, ошибки - все постигалось на собственном опыте.
Так прошла первая ее зима здесь, и знакомое ранее чувство разочарования снова стало медленно заползать в душу.
Наступила весна. Непривычно быстро потеплело, зазеленело.
В один из вечеров, вытолкнутая толпой из душного трейна, она замешкалась на платформе и почувствовав на лице дуновение свежего влажного ветерка, подумала, что где-то рядом здесь океан, а она ни разу еще не ходила к нему.
Вдоль шумной авеню она прошла с десяток блоков и вскоре оказалась на узкой набережной с длинными скамейками под начавшими распускаться деревьями. Лиза долго сидела, устремив взгляд на бесконечную водную гладь, на быстро сужающуюся к горизонту слепящую оранжевую дорожку закатного солнца. Незаметно вода у берега из синей становилась темно-зеленой, тяжелой, неспокойной. И глядя на эту быструю смену красок, Лизе казалось, что во всей этой угасающей природной гармонии есть частица ее жизни, ее самой... ... И почему-то всплыл из памяти тот мартовский сырой вечер, заводской дом культуры и они, выпускники училища, дающие концерт. Юная, сияющая от первого успеха на сцене Лиза и тот, похожий на Есенина, с золотистыми кудрями и синими насмешливыми глазами, руководитель танцевального ансамбля. Уверенный в своей неотразимости, как быстро выделил он ее тогда среди других, как умело и настойчиво ухаживал. И зря старалась умудренная собственным горьким опытом мама предостеречь дочь - никакие доводы не помогали. Едва Лиза получила диплом, они поженились и Леонид перехал к ним, в их с мамой двухкомнатную квартиру. Через год родился ребенок. Лиза, худенькая, еще не окрепшая физически, сваливалась с ног от недосыпания, стирки пеленок,, от мелких забот и нехватки денег. Особенно выматывалась, когда болел слабенький Павлик. А Леонид возвращался домой поздно вечером после репетиций или концертов, усталый, пресыщенный своим привычным успехом у окружающих, и глядя на Лизу, бледную, встревоженную, не мог, да и не хотел понимать, что происходит.
Оправдываясь занятостью, выездными концертами, часто не ночевал дома. Дальше- больше, стал лгать, выкручиваться. И со своими тревогами и сомнениями Лиза оставалась наедине. Прошло еще немного время и ей стало очевидно, что ни она, ни сын этой "артистической" натуре больше не нужны. Они расстались.
И сразу она как-то потухла, потускнела, замкнулась в себе. Продолжала работать в музыкальной школе. Занималась с учениками и на дому. Единственной радостью был сын. Понемногу стала учить его игре на пианино, приобщать к музыке. А в личной ее жизни ничего не менялось. Не встречался больше на пути человек, которого хотела бы видеть рядом с собой и сыном...
Потом началась волна выездов. Ничто не удерживало и Лизу. Ей так хотелось видеть Павлика музыкантом, профессионалом, и она знала, что ему здесь никогда не пробиться. А там, за рубежом это казалось осуществимее. Правда, Софья Борисовна, мама, ехать не хотела, боялась перемен, боялась оставить свою библиотеку, в которой проработала всю жизнь. Но понимала, что отговаривать дочь не имеет права. Хотя бы ради внука, этого худенького, серьезного не по годам мальчика... ... Уже начинало темнеть. Лиза нехотя поднималась со скамейки, чувствуя как со свежим, пахнущим водорослями воздухом, незаметно вдохнула небольшой заряд бодрости и слабой какой-то надежды.
Она стала время от времени приходить сюда за этой поддержкой. Сидела, смотрела на закат солнца. Можно было не спешить- все хлопоты по дому и присмотр за Павликом взяла на себя мама, не в пример ей, чувствовавшей себя здесь в Америке более комфортно. Ей нравилось, что она может работать, быть еще полезной для семьи.
Иногда, в выходной день они все втроем приходили сюда к океану и мальчишка с радостью носился по набережной на подаренных соседсм-ровесником старых роликах. Учился он в школе хорошо, дома все больше разговаривал по английски. А Лиза, глядя на него, невольно терзалась мыслью - мальчик долгое время не садится за пианино, теряет гибкость пальцев, отвыкает от упражнений и привезенный учебник Черни валяется без надобности. Она собиралась идти учиться, чтобы зарабатывать деньги на его образование, но пока все это было так далеко...
По вечерам, уже по-летнему душным и влажным все скамейки на набережной бывали заняты. Но необходимость немного побыть у воды стала привычной и Лиза каждый раз приходила сюда, стояла облокотившись о перила, любовалась закатом, старалась не думать ни о чем...
Какой-то высокий, худощавый старик в темных очках долго молча стоял рядом.
- Закат солнца на океане - что может быть красивее, не правда ли? услышала Лиза его негромкий голос.
Лиза кивнула из вежливости. Как-то невзначай завязалась беседа.
- Я часто вижу тебя здесь. И почему-то всегда грустную...
Она ничего не ответила Он сказал, что тоже любит смотреть на вечерний залив, часто приезжает сюда. Лиза слушала его, что-то отвечала, не отрывая взгляда от шумных, наплывающих на камни тяжелых волн.
В следующий раз он снова подошел к ней и уже на правах знакомого мягко, ненавязчиво пытался завязать разговор. И так бывало нередко. Когда она появлялась на набережной, он теперь еще издали приветствовал ее своим неизменным " Хау ар ю".
Незаметно она привыкла к этим беседам, к его негромкому, какому-то очень спокойному голосу. Она даже бывала рада этому общению. И упражнения в английском были совсем не лишними. Он рассказывал о себе, о недавно оставленной службе в банке, о сыне-адвокате в Калифорнии, о своей привязанности к сестре, живущей неподалеку, о своем с молодости увлечении игре в гольф.
Лиза мало говорила о себе. Не хотелось рассказывать о неудавшейся жизни, о теперешних своих сомнениях. Зачем постороннему человеку знать обо всем этом. Лишь о своей тревоге за сына, об его вынужденном перерыве в занятиях музыкой не смогла умолчать.
- Я видел твоего сына, он очень похож на тебя. Не стоит так переживать, все уладится - успокаивал в своей обычной манере Дэвид, и она чувствовала, как ей нужны были сейчас эти слова, и как хотелось им верить. ... Уже заканчивалось лето, стали прохладными вечера на океане и все реже после работы Лиза приходила сюда.
В этот день было ветренно, начинал накрапывать дождь и она подумала, что не стоило было приходить. Набережная была совсем пустынна, лишь двое подростков мчались наперегонки на велосипедах да одинокая мужская фигура склонилась над ограждением. Узнав Дэвида, она подошла, окликнула. Он обрадованно обернулся.
- Как хорошо, что ты пришла. Я боялся ты не появишься здесь больше. он помолчал - Похоже, я не зря ждал.
Она удивленно посмотрела на него. Зачем было ждать?
Заметив ее недоумение, он сказал:
- Знаешь, Лиз, я ждал тебя... Мне хотелось еще увидеть тебя. Я не уверен будешь ли ты приходить сюда, когда наступит осень. Он помолчал немного, затем добавил
- А еще я собирался пригласить тебя к себе домой... Что ты думаешь по этому поводу?
От неожиданности она опешила. Ей и в голову никогда не могло прийти, что этот старый американец, с которым она по- дружески беседовала летом, вдруг станет приглашать ее домой. Он казался умным и тактичным. Ей интересно было разговаривать с ним. Но видимо, он решил, что с ней можно не слишком церемониться.
Он хотел еще что-то добавить, но она быстро, не дав ему открыть рот, произнесла:
- Нет у меня никакого мнения на этот счет, Дэвид. Гуд Бай! повернулась и быстрым шагом ушла с набережной. Она чувствовала, что огорошила его своим ответом. А впрочем, что это он вздумал ее приглашать домой? Что может быть общего у него с ней, "рашен", к тому же вдвое моложе себя.
