- Лейтенант Познанский прибыл по вашему приказанию!
Молчание в ответ.
В щель между портьерами золотым лезвием лезет солнце, в нем - срез дыма, клубящиеся кружева. Поблескивает лысина Алехина, седина Дядькова, начальника АХЧ, как бы главного завхоза при Грунине. Отдельно, на местах для подчиненных - надменный Ромка в погонах каплея медицинской службы, перед ним разложены его изделия: протезы из меркурина. И рядом сидит Она, главная закройщица!
Из-за них, в сущности, и загремел!
... Жизнь с Нелли пошла наперекосяк: совсем уже в шаманство она ударилась, снюхалась с местной колдуньей Секстиньей, одурманила меня бобровой струей, все выходные я шастал по болотам, ловил водяных крыс, откусывал им головы, чтобы не убежали, сплевывал головы, тушки гирляндами развешивал на поясе, приползал к ней. Холодно пересчитывала трупики должно быть не меньше тридцати, - лишь тогда отдавалась.
И - крик раненой оленихи несется над озером. И трусливая мысль моя: "Что же она так? Рассекретит же базу!"
Впрочем, это все реже стало происходить: количество требуемых крыс до сорока довела... а сама все больше пропадала у Ромки. Вот у того - шале!
Он с благословения начальства коммерцией занялся. Сначала на нашем хозблоке делал стены для вилл. Новые веяния уже пошли: на берегу озер виллы одна за другой начали вырастать - это в секретной-то зоне! А что? Везде люди жить хотят!
Стены Ромкины быстро пошли - наверное, и потому еще, что самые дешевые в мире оказались. Так и самому ему не стоили они ничего, все ведь государственное, дармовое: и песок, и галька, и оборудование, и давление, и труд! Благословенное это было время - переход между социализмом и капитализмом: все еще даром доставалось, но уже можно было продавать! И Ромка с высшим начальством, конечно, это быстро смекнули!
Поскольку и секретный меркурин пошел теперь на продажу, Ромка наловчился протезы из него штамповать: самые лучшие в мире и - опять же самые дешевые! Пошел бизнес! Ромка первый "мерседес" в нашей глухомани купил! А главной модельершей этих протезов, главной закройщицей естественно, она была! С ее утонченным вкусом! Уже на многих международных выставках побывали - конверсию нашу весь мир поддерживал усиленно: разоружается империя зла! Естественно, во всех парижах Нелли была и главной манекенщицей этих протезов: уйма изящества!
Несколько протезов Ромка уже блистательно вшил - в основном, бандитам.
Так что у нас с ней все шло наперекосяк. Время от времени только появлялась она у меня, во всем французском, смотрела пренебрежительно на грязь и нищету и спрашивала брезгливо: почему я так мерзко живу?
- Ты не понимаешь... конспирация! - горячился я.
- А ничего, что ты с такой красавицей, как я, дело имеешь? Конспирацию не нарушаешь?
- Вот я и думаю!
- Ну, думай, думай! И снова уезжала.
Ромка клялся, что у них чисто деловые отношения.
- Меня ты гораздо больше волнуешь: что происходит с тобой? Если не как твой друг, то хотя бы как врач могу я знать, что они тут с тобой творят?! Ромка уже в психическую атаку пошел!
А что такого особенного они творили? Крышу из меркурина уже на многие важные здания поставили и на штаб группы "Сокол"... Все дело теперь только во мне... "Пожалуйте бриться!"
Правда, для кого это бритье, а для меня - перерезание горла! Полет моей души их интересует - больше ничего!
Помню, утром всклокоченный Коля-Толя из кухни, где он спал, в комнату мою поднялся с бутылкой в руке.
- Смотри-ка - таракан в водке утопился! Как ты думаешь - это хорошо?
- Я думаю - отлично!
Допили эту бутылку. И жажда вовсе уже невыносимой сделалась. Сели в машину, помчались - и гробанулись с обрыва!
Да... "Не удалось Артему устроить своего брата в депо!"
Дальше - все по нотам уже: простор... сиплое пение флейты... и снова тут!
Вылезаем из перевернутой машины. Кости вроде целы! И у Коли-Толи тоже, что удивительно! Примазался, шельмец!
Но скандал был, естественно, на весь округ! Местному начальству бессмысленно говорить что-то. А Алехин в Монреале был вместе с Ромкой.
Но, видно, не бесследно это прошло, раз меня вызвали!
Готов на все! Всегда готов!
В кабинете - долгая тишина. Лишь слышны крики детишек в Адмиралтейском садике. Солнце золотым лезвием режет дым.
- Ну так чем будем торговать? - к Алехину обращаясь, Грунин спрашивает.
Тут я сообразил, что совещание это о продаже нашей техники за рубеж. И главное достижение нашей техники - это я!
Алехин сидит в белом костюме, небрежно трубочкой попыхивает.
- Ну, вы же знаете: заказ "Родина", заказ "Радуга", заказ "Ель".
- Ясно, - Грунин говорит, - Все "цельнотянутое" у них же! Не стыдно вам ворованным торговать? Хоть бы название другое придумали! "Родина" - это же ихний "Пэтриот"! "Радуга" - "Рейнбоу", один к одному!
- Но вы же не хотите... - Алехин на меня глянул, и осекся.
И все взгляды повернулись ко мне. Не зря я, выходит, гробанулся?
Грунин глянул на меня и аж крякнул: неужто совсем никак нельзя без этого фрукта обойтись? Грунин, старый честный служака с легкой склонностью к государственным переворотам, уж все, казалось бы, повидал, любые подлости видел и делал - но шоб такого, как я!.. Полный бред перед пенсией!
- Испытания проводились? - просипел Дядьков, грунинский кореш. Эти деды будут стеной стоять, чтоб ничего такого не просочилось, чего классики марксизма-ленинизма не упоминают в своих трудах! А что сам Ленин бился над загадкой электрона - того не ведают! А уж о "неопределенности Гейнзенберга" вообще не слыхивали! Я даже слегка обиделся за себя!
Алехин молча открыл красивую папку, начал читать:
- "Двадцать шестого июля этого года лейтенант Познанский потерпел катастрофу на своем автомобиле ИЖ, упав с обрыва высотой четыре метра, в одиннадцать часов двадцать восемь минут вечера. В одиннадцать часов двадцать пять минут... того же вечера... - Алехин кинул на начальство торжествующий взгляд из-под пенсне. -...три антенны типа "Удод" приняли весьма необычный сигнал на частоте ноль-пять герца!"
- ... Сигнал раньше пришел, что ли? - проговорил Дядьков настороженно. - Идеализьм! Алехин развел руками: таковы факты!
- Ну, и долго мы его безобразия будем терпеть? Что вышло из этого, вы не знаете?! - Грунин прогремел.
- В этом-то вся и суть, - бесстрашно Алехин сказал. - "Соколы" мгновенно в магазин прилетели, разгромили его, все выпили...
- Что ж хорошего? - Дядьков, не удержавшись, сглотнул слюну.
- Вы прекрасно же понимаете, - Алехин улыбнулся, - что не только сигнал, а желание его передалось! Не просто сигнал - а с наложением информации!
Повисла долгая пауза.
- ... Он уже один раз наложил информацию! - Грунин проворчал.
Все не может мне простить шутки с Троном Генсека!
Снова все задумались.
- Ну, так чего ты? - Грунин поднял свои кустистые брови, на меня взглянул. - Интересуешься, нет - у нас в Связи работать?
Связан ли я со связью? Да! И еще как! Помню, в Североморске, давно еще, подрался я в парке с одним матросом. Слово за слово - и руки замелькали. И не успел я опомниться, как был уже в крови - с такой скоростью он махал!
- Стоп, стоп! - отскочил, кровянку вытирая. - Ты флажками, что ли, семафоришь?
- Так точно! Лучший сигнальщик флота! Двести десять знаков в минуту!
- Ясно, - говорю. - Прочел все!
- Со связью, - Грунину говорю, - я кровно связан!
- Ну ладно... выдь на минутку. Решим.
И все! Я занырнул, причем так занырнул, что хуже не бывает!
... Завывание сирены, мигание синей лампочки. Сваливаешься с койки. Штаны, сапоги - и пошел. Тревога! Руками за "турничок" над люком - и ногами вперед из отсека в отсек!
- По местам стоять!
После этого иногда звучит: "С якоря сниматься!" Но сейчас этого нет с того "якоря", на котором мы стоим, так легко не снимешься!
"Нырок-2"! "Случайно" занырнули на шестьсот метров, "случайно" проткнули "рогом" трансатлантический кабель. Ой, какие мы неловкие! Но уж заодно послушаем, чего они там говорят?
И все! "Рога" не вытащить! Ждали они нас - с магнитной ловушкой! И не пожаловаться им по кабелю: нас нет! У "Нырка-2" "рог" может отстреливаться. Может, но не хочет. Начальство не велит: еще будем мы по всему миру "рога" оставлять!
Ползаем за начхимом: дай кислород! "Где я его возьму? Все регенерационные патроны вышли! Дыши из своего рукава!"
- Полный вперед!.. Полный назад!
Дергаем трансконтинентальный кабель - "веревочку", соединяющую континенты, - того глядишь, Европу с Америкой жахнем лбами!
Окончательно проснувшись, я с ужасом вспоминаю свой вчерашний разговор с Алехиным... могу ли я его теперь так называть?
Поздно вечером вызвал в каюту, угостил коньяком.
- Завтра у вас... сложный день. И, наверное, пора все же признаться, что я - ваш отец!
Разродился! Давно я думал: откуда математическая шишка у меня?
- Ясно... Насколько я понимаю - это прощальный разговор?
- Вы хотите сделать мне больно? - Алехин говорит.
