- Сергей Никитич, обратите внимание на наши требования! - раздался голос Арины Балованцевой.
Но Сергей Никитич ни на что обращать внимание не собирался. Под прикрытием мелового облака, уже начавшего оседать, он поспешил выскочить из полутёмного кабинета, наполненного беснующимися монстрами. Его путь лежал к директору, который так и не отреагировал на предыдущую жалобу Сергея Никитича.
Но добежать до директорского кабинета ему не удалось. Пётр Брониславович, классный руководитель этих нахалов, двигался по направлению к Сергею Никитичу.
- Что такое, Сергей Никитич? - Пётр Брониславович в недоумении посмотрел на своего коллегу, перепачканного мелом.
- Усмирите своих... Своих... А я к директору. - только и смог пробормотать Сергей Никитич, чихнул и, как показалось Петру Брониславовичу, приставным шагом побежал по пустому коридору дальше.
Пётр Брониславович вошёл в кабинет географии. Большой пластмассовый пистолет в руках одного из учеников громко издавал звуки, один-в-один напоминающие вой автомобильной сигнализации. К тому же, весь класс оглушительно скандировал: "Долой! Долой! Географию долой!" и "Сыр-вампир!" Но все смолкли, увидев, что вместо Сырника появился на арене совсем не тот персонаж.
- Это что у вас тут? Что за скелет? И плакаты какие-то. - Пётр Брониславович оглядел кабинет. - Ага, и стул, как водится, мелом измазали. Это всё старо. И никакого разнообразия.
С этими словами Пётр Брониславович подошёл к "подарочному" стулу с кнопками, скромно притаившемуся в углу, взял его за спинку и поставил возле доски, намереваясь на него присесть.
- Нет, не садитесь! - вскрикнула Арина Балованцева.
А Витя Рындин вскочил и в долю секунды оказался возле Петра Брониславовича.
- Почему? - Пётр Брониславович отпустил стул, который уже начал молча тянуть у него из рук Витя.
- Потому что это - разнообразие... - скромно отупив глаза, проговорил Костик Шибай.
Пётр Брониславович потрогал ладонью стул, ощутил "разнообразие" и погрозил всему классу пальцем.
- Ну, давайте, рассказывайте, что тут случилось?
Раздался нестройный хор голосов.
- Ясно, надо разбираться. - сказал Пётр Брониславович участникам акции, но "разбирался" недолго.
- Понимаете... - начала Арина Балованцева.
- Чего ж тут не понять-то, - выслушав краткие требования, сформулированные Ариной, сказал классный руководитель восставших, - всё я понял. Только базар ваш прекратите.
- Ничего это не базар, а цивилизованная акция, проведённая в лучших демократических традициях, - обиделась Арина.
Пётр Брониславович с интересом посмотрел на Арину, покачал головой.
- Да, Балованцева... - протянул он задумчиво. - Ишь ты, подишь ты... А я-то хуже про тебя раньше думал. Ну, думал, каприза какая к нам в класс попала. Отдельная просторная парта... А ты нет. Ты молодец. Тебя бы в армию!
- Скажете тоже - в армию. - произнёс вдруг молчаливый Витя Рындин.
- Да, в армию. - с явным уважением в голосе подтвердил свои слова Пётр Брониславович. - Ты там себя точно проявишь...
- Спасибо. - Арина улыбнулась самой довольной улыбкой. - Я и правда, может, хотела бы в армию.
- О-о! - раздались голоса.
- Да. Только обязательно в космические войска, и желательно в миротворческие. Ведь будут же такие, правда?
Пётр Брониславович и весь седьмой "В" только погрузились в мечты о том, какой будет космическая миротворческая армия, но тут раздался звон пейджера, зажатого в руке Петра Брониславовича. Это был вызов к директору.
- Вы за нас заступитесь? - вытянув шею, попросила Зоя Редькина, и даже самый суровый сатрап обязательно смягчил бы свой гнев, глядя в её трогательные глазки.
Пётр Брониславович на всякий случай ещё раз погрозил всем пальцем и вышел вон. Подходя к двери директорского кабинета, он увидел, что Сергей Никитич как раз выходит оттуда, на ходу отряхиваясь. В два прыжка Пётр Брониславович очутился рядом с ним.
- Ну, что у тебя там с моими, Серёг... - начал было он, но Сергей Никитич, которого в кабинете директора сейчас явно пожалели (и это придало ему сил), взвился чуть ли не до потолка.
- Попрошу мне не тыкать, Пётр Брониславович! - громко крикнул Сергей Никитич, и голос его "дал петуха".
Затем он снова хотел бежать, но снова подпрыгнул, потому что Пётр Брониславович крепко схватил его за локоть. Без прыжков Сергей Никитич едва доставал макушкой до подбородка Петра Брониславовича, а потому дёргаться было бесполезно.
- Что, что? - затравленно озираясь, бормотал он.
Пётр Брониславович по доброте своей не обиделся, а попросил только:
- Серёга, ну ты уж будь с моими построже. Справедливо, конечно... Оценки только за знания ставь, а не за поведение. Ведь они сами просят.
- Что - просят?
- Транспаранты пишут, - ответил Пётр Брониславович и хотел ещё что-то добавить, но в это время открылась дверь, и вышел сам директор.
Сергей Никитич сразу оказался свободным от поддержки Петра Брониславовича, что позволило ему бежать со всех ног вдоль по коридору.
- Заходите, Пётр Брониславович. - проговорил директор.
Петра Брониславовича и его непослушный класс не пришлось долго распекать. Директор говорил сейчас об унылом внешнем облике самого Петра Брониславовича. И тот не знал, что ответить строгому директору.
- Что такое? Вы не участвуете в общешкольной жизни. Да, совсем. Что с вами происходит? Вам нехорошо? У вас что-то случилось? Почему вы не подали список мероприятий вашего класса на следующую четверть? - блистая очками, спрашивал директор.
- Есть, есть список... - Пётр Брониславович стеснялся, когда говорили лично о нём. - Я написал, Михаил Афанасьевич... Он с собой у меня. Хотел вам отдать, да всё как-то... Забывал, что ли.
- Ну так давайте сейчас, давайте! - заторопил его директор.
- Конечно... сейчас. - с этими словами Пётр Брониславович полез в необъятный карман своих спортивных штанов, звенел ключами, шелестел бумажками, вытаскивал что-то, со словами: "Ах, не то!" убирал назад. Пейджер, который уже дырку начал в кармане протирать, он вытащил и за цепочку в зубы взял. Пытаясь одновременно и запихнуть в карман обратно горсть мелких монет, и вытащить очередной листок бумаги (и всё это одной рукой), Пётр Брониславович неосторожно пошевелил пальцами - и всё содержимое кармана вывалилось на пол.
- Ох, а это что такое? - всплеснул руками директор, присматриваясь к затёртой маленькой книжонке, вместе с прочими товарами упавшей на пол ему под ноги.
- Это... Ой, не надо! - Пётр Брониславович вспомнил, что это за книжка такая, и попытался отнять.
Но было поздно.
- "Лирика поэта Антона Мыльченко"... Гм... То есть? - директор повертел книжечку в руках. - Позвольте полюбопытствовать?
- Да, да... - Пётр Брониславович вздохнул и ещё ниже опустил голову.
Директор развернул книжку на первой странице:
- "Стихи на случай обиды от жестоких людей". Так-так...
Я лиру посвятил страданиям в тоске.
Быть может, я паду с прострелом на виске.
Но я не сдамся вам, враги моих мозгов...
Это что ж это такое? Это у вас в классе сочиняют? Под вашим руководством?
Пётр Брониславович не знал, что ответить. Он лишь пожал плечами. "Что же за враги у мозгов Мыльченко? - подумал он. - Может, его по голове бьют? Надо бы проверить..."
- Да, трудные дети у вас, Пётр Брониславович, ох, сложный класс... Михаил Афанасьевич с явным интересом листал затрёпанный сборник. - Так, а это что такое? Смотрите-ка, "Стихи про взаимную любовь":
Эта птичка снегирёк
Села на пивной ларёк.
О прилавок клювик точит
И лететь домой не хочет.
Ты как этот снегирёк,
Ну а я - как тот ларёк.
Я твой клювик, как улыбку,
Вспоминаю в жизни зыбкой.
- Кто - снегирёк? - Пётр Брониславович понял в этом стихотворении гораздо меньше, чем в предыдущем. - Чего это он клювик об ларёк точит?
- Это я у вас хотел спросить. Что вас тут так привлекает, что вы постоянно с собой этот "сборник" носите?
Пётр Брониславович не мог объяснить директору, что книжицу Антоши Мыльченко он просто забыл выложить, и так в кармане и проносил, ни разу больше не открыв после того случая, когда натолкнулся на предсмертные любовные стихи.
Директор покачал головой, приподнялся на цыпочки и похлопал Петра Брониславовича по плечу.
- Ох, Пётр вы, Пётр... - вздохнул он. - Нате вашу книжку. Я бы посоветовал вам больше бывать на свежем воздухе и почаще читать педагогическую литературу.
Пётр Брониславович кивнул в знак согласия, вышел из кабинета директора и закрылся в своей каптерке возле спортивного зала. Предстояло ещё одно "окно", Пётр Брониславович открыл сборник сочинений Антона Мыльченко и погрузился в чтение.
Урок географии всё-таки состоялся. Правда, шёл он минут десять. Но в гробовой тишине. Присмиревший Сырник сидел на обычном ученическом стуле, который ему подставили добрые дети, убрав и меловой стульчик, и пыточный с кнопками-гвоздиками. Сергей Никитич очень боялся. Но никто его больше не трогал. Косясь на скелет и транспаранты, он успел кого-то спросить, закрыть одну двойку тройкой. И собрался рассказывать новый материал, но звонок с урока избавил его от новых мучений.
