на столик, чтобы ненароком не запустить его о стену.
Лера украдкой глянула на Ваньку, неловко поправила волосы, сгорбилась, вся сжалась, будто он сейчас налетит на неё ястребом и вырвет все перья.
– Нет, не из-за этого, – Лера проговорила очень тихо, так, что Ванька подумал, послышалось.
Внутри бурлила желчь и несправедливость, что норовили выплеснуться и отравить всё вокруг. Всё же было хорошо! И чего ей вздумалось? Чего не хватает?!
– Ладно! – взорвался Ванька. – Если надо, езжай.
Он швырнул кофту на кресло. Лера вздрогнула, расширенными глазами уставилась на него и сделала шаг назад, но Ванька не придал этому значения.
Было желание кинуть ещё хоть что-нибудь. Конечно, в идеале хотелось сделать позвучнее: порычать, например, от такого отношения. Не только к себе, но и того, как Лера относилась к себе. Она же не может ни расслабиться, ни принять то, что её тянет к Ваньке. А он знал об этом, видел и прекрасно чувствовал это и в лесу, и в машине.
Ванька заметил, как Лера спиной пошла на выход, следила за ним, присматривалась. В голове у Ваньки начала складываться мозаика, несвоевременные наблюдения подсказывали… но от злости пока не мог ухватиться за мысль.
Он резко взял стакан в руки, чуть не уронив его. Отнёс на кухню, думая, что Лера утечёт песком из его пальцев, пока он будет ходить. Но она так и осталась стоять на месте.
– Ваня, послушай…
– Мне ещё надо работать, – Ванька махнул рукой, показывая, что не держит, что она вольна уходить.
– Ваня, я боюсь, – не вытерпела, выпалила Лера. И закрыла рот руками, словно бы сама испугалась своих слов. Но потом выдохнула и продолжила: – Ваня, мне страшно привязываться к тебе. Страшно, что ты мне понравишься до такой степени, что я уже никуда не смогу ни уехать, ни уйти.
Она говорила торопливо, глотая слова. Или это были слёзы? Ванька видел, что щёки её стали мокрыми, но подходить не торопился: пусть скажет всё. Пусть пояснит, выговорится.
– Мне так теперь страшно довериться кому-то, и поэтому я постоянно убегаю. Но меня всё время тянет обратно, к тебе, будто нас уже связала нить, которую вот ничем не перерезать.
Лера часто задышала, как перед истерикой. Ванька вновь сходил на кухню, принёс ей воды.
– Почему ты боишься меня? – решился спросить Ванька, пока она мелкими глотками пила и вроде как успокаивалась.
– Не хотелось бы наступать на те же грабли, – грустно усмехнулась Лера.
– Ты о чём? – не понял Ванька, забирая стакан и вновь ставя его на столик. Теперь стало боязно, что Лера убежит, если он отлучится.
– У меня недавно закончились отношения. Не очень хорошие, – замялась Лера. – Ладно, у меня был парень – Никита. Не муж, мы жили вместе. И он… делал мне больно.
Ванька скептически поднял бровь, не совсем понимая всю серьёзность ситуации. Лера, видимо, заметила его недоумение.
– Ладно, он… бил меня. И я боялась его до потери сознания. Но когда я забеременела, думала, что всё наладится, что мы станем настоящей семьёй. Но нет… Только после выкидыша я смогла уйти от него.
– Значит, слухи про аборт – неправда, – под нос проговорил Ванька, не думая, что Лера услышит.
Но она ответила:
– Аборт? Не было такого. Наверное, кто-то сказал, что я уже не беременна, а остальные додумали, каким образом это случилось.
Лера подняла глаза к потолку и через зубы выдохнула, будто сдерживая вой. Затем она храбро глянула на Ваньку.
– И, понимаешь, теперь с парнями сложно. Как верить, если был такой опыт?
– Ты разве замечала за мной склонности к насилию? – Ванька стал медленно, показывая руки, подходить к Лере, будто успокаивал загнанную пантеру.
– Н-нет, – неуверенно ответила она.
– При желании можешь связаться с моей бывшей, она тебе расскажет, что я – лучшее, что было у неё в жизни, – шутливо проговорил Ванька.
Лера вымученно хохотнула. Руки её болтались вдоль тела, какие-то поникшие, вялые.
Наконец Ванька дошёл до неё: эти пару шагов показались целым километром.
Он потянулся к Лере, боясь испугать и оттолкнуть, но она сама стала наклоняться и льнуть к нему: ну точно кошка.
– Только я мокрый, – проговорил Ванька ей в макушку, когда она уже обхватила его руками за талию и полностью, прямо вся, слилась с ним.
– Ничего страшного, – сказала Лера в его грудь.
Ванька услышал, как Лера шумно втянула носом его запах. Улыбнулся, но решил не смеяться, чтобы не смутить. Пока что.
– Прости, – приглушённо и устало проговорила она.
– Не за что извиняться, – поторопился заверить её Ванька.
Он ощущал, как Лера из каменной, скованной статуи превращается в человека, успокаивается, становится живой и чувственной.
– Ты… – Лера отлипла от него, но не до конца: она подняла руку и взяла его за лицо, погладила по щеке, – ты очень хороший парень. Но я пока… не могу. Боюсь.
Лера смотрела прямо Ваньке в глаза. Она сделала шаг назад. Замерла, встретив сопротивление двери. Не глядя нашарила ручку и, неторопливо, словно хотела, чтобы её задержали, открыла дверь. И вышла.
Ванька нахмурился. В голове всплыл сегодняшний сон, который, как думал, забылся: три загадки, три задания, три дороги, три брата – и почему всегда это «три» так важно?
Ванька тихо зарычал себе под нос и выбежал следом за Лерой, которая уже успела выйти со двора.
– Бояться в порядке вещей, – выкрикнул он с крыльца. Наверняка все соседи слышали, да и ладно. Сейчас для Ваньки было главное – задержать одну-единственную девушку, которую он мог потерять. Опять.
Лера остановилась, повернулась. Щёки её ещё были мокрые и блестели при свете дня. Но она не выглядела удивлённой, скорее измученной. Ваньке показалось, что на её губах промелькнула облегчённая улыбка, но обнадёживать себя не торопился.
– Но и убегать у тебя постоянно не получится, – он быстрыми шагами приближался к ней, стремительный, что выпущенный из рогатки камень.
Глаза Леры стали округляться, как и губы. Часто моргая и скорей всего не понимая, что Ванька собрался сделать, она смотрела на него.
– Что ты… – только и смогла прошептать Лера, когда Ванька южным ветром налетел на неё. Нежно взял её лицо в руки.
– Тебя тянет ко мне. И я не хочу тебя отпускать, – начал шептать Ванька ей в губы, но пока не целуя. – Не уезжай.
И столько страдания было у Леры на лице. Ванька видел, как в ней боролись две сущности: бросить и продолжить бежать, но быть в безопасности, или опять довериться, своему сердцу и душе, попытаться вновь стать любимой. И любить.
