- А всё-таки,-сказала королева Ортруда,- эти строгие доводы разума не удержат пролетариат, доведённый до отчаяния, от его выступлений. И кто знает, к чему это приведёт нас!
- Выступления пролетариата,- возразил Виктор Лорена, - заранее обречены на неудачу. Современный человек слишком индивидуалист, чтобы поднять бремя социалистического строя. Время скоро покажет народам всю деспотическую сущность этих мечтаний, и всю научную несостоятельность этой теории, такой стройной на первый взгляд, и даже, я бы сказал, слишком стройной.
- Итак, - спросила Ортруда,- дорогой господин Лорена, вы настроены оптимистически?
- Да, ваше величество, - со своею обычною уверенностью ответил Виктор Лорена.
- А всё это движение, которое мы наблюдаем? - спрашивала опять Ортруда.
- Конечно, - говорил Лорена,- назревает необходимость некоторых перемен, но это вовсе не так опасно, как думают многие мнительные люди. Положение рабочих в некоторых отраслях промышленности, действительно, следует улучшить, и мы это сделаем. Вообще, мы пойдём вовремя на минимум необходимых уступок,- и только.
- Стало быть, бояться нечего? - с неопределённою улыбкою спросила Ортруда.
Лорена уверенно сказал:
- Готов поручиться чем угодно, ваше величество, что решительно нечего бояться Я смотрю прямо в глаза будущему с большими и светлыми надеждами и без малейших опасений.
Королева Ортруда встала. Сказала с любезною улыбкою, одною из тех, которые так привычны, что их даже не замечают:
- Благодарю вас очень, дорогой господин Лорена. Вы совершенно рассеяли все мои сомнения.
Виктор Лорена поцеловал протянутую ему руку Ортруды, почтительно откланялся и ушёл. С лёгкою насмешливою улыбкою смотрела за ним Ортруда. Она думала, что самоуверенность его не умна, и что осведомлённость его в теориях весьма поверхностна.
Ортруда ненадолго осталась одна. Думы её были печальны, и душа её была омрачена. Она томилась тёмными, но мрачными предчувствиями скорби неутешной. Зенитный час её жизни был слишком ясен, как перед грозою. Таким безоблачным казался ей доныне облик милого её Танкреда,- лучезарный образ, созданный её пылким воображением, щедро наделённый всеми достоинствами, которые она хотела в нём видеть.
Светлый лик! И так непонятна в его ярком озарении подстерегающая, по пятам крадущаяся за Ортрудою печаль. Или это - чародейный голос, предвещательный, из тёмной глубины восходящий?
От королевы Виктор Лорена прошёл к принцу Танкреду,- ещё накануне получил oт него пригласительную записку.
В последнее время принц Танкред всё чаще и чаще искал случаев поговорить с Виктором Лорена. Министр от этих встреч не уклонялся, и часто, по приглашениям Танкреда, заходил к нему после докладов у королевы; иногда и перед ними. Всегда для таких приглашений у Танкреда находился какой-нибудь благовидный предлог, что-нибудь из спортивной или светской жизни. И всегда разговор очень скоро переходил на то, что Танкред принимался развивать снова свои великолепные планы,- об усилении флота, о колониях в Африке и на островах Тихого океана, о союзе с Англиею, о Латинской империи.
Виктор Лорена думал, что понимает, почему принц Танкред так занят мечтами о всех этих странных и опасных авантюрах. Он отлично знал, что Танкред в последние годы всё более запутывается в долгах. Танкред влюблялся быстро и часто. Расходы его на любовниц станови-лись наконец слишком велики. Притом же ему приходилось платить многим за молчание, чтобы Ортруда продолжала оставаться по-прежнему в блаженном неведении. Вот эта нужда в деньгах, всё возраставшая с годами, и толкала Танкреда к политическим и финансовым авантюрам, и заставляла его не избегать связи с банкирами и с биржевиками. Случалось ему даже иногда в прилично скрытых формах торговать своим влиянием. Поддерживать наилучшие отношения с министерством было для него очень важно.
Лорена никогда не спорил с принцем Танкредом по существу, и соглашался на словах со всем, что говорил ему Танкред. При данных обстоятельствах принц Танкред казался ему человеком полезным для кабинета. Влияния и связи партии, втихомолку группировавшейся около Танкреда, партии военных честолюбивцев и шовинистов, входили в расчёты хитрого министра, который не прочь был воспользоваться тем, что в среде этой партии было не мало людей, искусившихся в придворных интригах. Политик осторожный и ловкий, Виктор Лорена был уверен, что на этом, хотя и скользком, пути его не завлекут дальше, чем он сам захочет. Он надеялся, что в обмен на фразы сочувствия и на кое-какие обещания сумеет, по крайней мере, укрепить своё личное влияние в высоких сферах. И потому в разговорах с Танкредом он до небес превозносил его государственный ум. Только уклонялся от всякого решительного шага. Говорил, что к осуществлению этих планов следует приступать очень осторожно. Находил многие трудности и помехи.
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
Королеве Ортруде сказали, что гофмаршал Теобальд Нерита просит принять его. Ортруда с некоторым беспокойством ждала старого гофмаршала, хотя и сама ясно не понимала, что её смущает. Она очень удивилась, когда увидела вошедшего вместе с ним его сына, Астольфа, но ничего не сказала.
Мальчик вёл себя с неловкою застенчивостью, которая сразу выдавала его переходный возраст. Он никак не мог воздержаться от того, чтобы время от времени не потрогать едва пробивающихся на верхней губе волосков. На нём была красивая и простая, белая атласная одежда королевского пажа, плотно охватывавшая его тонкий стан. Кружевное жабо оттеняло тонкий, лёгкий очерк его неширокого подбородка. Короткие панталоны открывали высоко его стройные ноги, которые казались спокойно-гордыми.
Глядя на него, Ортруда вдруг опять вспомнила свою вчерашнюю встречу с Астольфом в коридоре во время грозы. Это воспоминание мгновенно смутило её почему-то. Тридцать шесть поколений высоких предков оставили ей в наследство очень неуравновешенную нервную систему. С тоскливою боязнью сказала она:
- Я боюсь, что вчерашняя буря...
Остановилась. Ждала, что скажет гофмаршал. Но разговор скоро успокоил её. Нет, в дворцовых садах вчерашняя буря не произвела никаких опустошений. Только в коридорах кое-где выбиты стекла.
Гофмаршал, опустившись в указанное ему королевою Ортрудою кресло, начал говорить о цели своего прихода. Астольф молча стоял рядом с её креслом.
Гофмаршал Теобальд Нерита принадлежал к тому странному, но обычному в этом кругу типу людей, в наружности у которых черты высокого положения и знатной породы как-то удивительно соединяются с чертами верного холопства. Это был высокий худощавый человек, ещё не старый, но казавшийся гораздо старше своих лет. Его пергаментно жёлтое лицо с крупными морщинами, с седыми отвислыми бакенбардами, с большими бесцветными глазами было немножко похоже на физиономию преданной хозяину собаки. Держался он сутуловато, по давней ли привычке к придворным низким поклонам, по старческой ли слабости, как знать! Шитый золотом придворный мундир висел на нём просторно и мешковато. В манере Теобальда Нерита носить его чувствовалась своеобразная непринуждённость верного слуги, которому за преданность и долгую беспорочную службу позволены кое-какие маленькие вольности.
Очевидно, в молодости Теобальд Нерита был очень красив. В его прошлом насчитывалось не мало романов. Женат он был неудачно. Его жена отличалась дикою необузданностью нрава и чрезмерною страстноcтью. Вырождение знатного и древнего рода явственно сказывалось на ней. Маленькая, тоненькая, смуглая, говорливая, подвижная, как мартышка, она влюблялась без конца в дюжих солдат-гвардейцев, конюхов и смазливых мальчишек. Когда дикие приключения неравных связей утомили её, она ударилась в мистицизм. Её страстные мольбы и потоки пролитых ею у ног королевы Клары слёз убедили вдовствующую королеву в чистосердечности её раскаяния. Королева Клара радовалась этому обращению очень.
Года два тому назад Вероника Нерита была назначена начальницею Дома Любви Христовой. Под её опытным руководством и под высоким покровительством королевы Клары в этом Доме культивировались все виды религиозно-эротической ненормальности. Со времени назначения Вероники Нерита усилилось в значительной степени стремление молодых дам и девиц из высшего дворянства поступать в этот Дом или хотя посещать его. Произошло даже несколько с большим трудом потушенных скандалов.
Гофмаршал говорил королеве Ортруде:
- Может быть, вашему величеству уже известно, что существует с очень давних времён тайный подземный ход из королевского замка к уединенному месту морского берега. Высокая мудрость предков вашего величества подсказала им мысль об этой предосторожности.
- Чтобы удобнее было бежать во время удачного восстания? - спросила Ортруда.
Глаза её были окутаны чёрным облаком печали, а губы улыбались привычно-приветливою улыбкою.
