ЯВЛЕНИЕ Х
Те же и Трилецкий (в цилиндре). Трилецкий (входит). Журавли кричат! Откуда это они взялись? (Смотрит вверх.) Так рано... Грекова. Николай Иваныч, если вы уважаете меня... себя хоть сколько-нибудь, то не знайтесь с этим человеком! (Указывает на Платонова.) Трилецкий (смеется). Помилуйте! Это мой почтеннейший родственник! Грекова. И друг? Трилецкий. И друг. Грекова. Не завидую вам. И ему тоже, кажется... не завидую. Вы добрый человек, но... этот шуточный тон... Бывает время, когда тошнит от ваших шуток... Я не хочу вас обидеть этим, но... я оскорблена, а вы... шутите! (Плачет.) Я оскорблена... Но, впрочем, я не заплачу... Я горда. Знайтесь с этим человеком, любите его, поклоняйтесь его уму, бойтесь... Вам всем кажется, что он на Гамлета похож... Ну и любуйтесь им! Дела мне нет... Не нужно мне от вас ничего... Шутите с ним, сколько вам угодно, с этим... негодяем! (Уходит в дом.) Трилецкий (после паузы). Съел, брат? Платонов. Ничего я не ел... Трилецкий. Пора бы, Михаил Васильич, по чести, по совести оставить ее в покое. Стыдно, право... Такой умный и большой человек, а выделываешь черт знает что... Вот и назвали негодяем... Пауза.
{11071}
Не могу же я в самом деле разорваться на две половины, чтобы одной половиной уважать тебя, а другой благоволить к девушке, назвавшей тебя негодяем... Платонов. Не уважай меня, не понадобится это раздвоение. Трилецкий. Не могу же я не уважать тебя! Ты сам не знаешь, что ты говоришь. Платонов. Остается, значит, только одно: не благоволить к ней. Не понимаю я тебя, Николай! Что хорошего, умный человек, ты нашел в этой дурочке? Трилецкий. Гм... Генеральша часто упрекает меня в недостатке джентльменства и указывает мне на тебя, как на образец джентльменства... А по-моему, этот упрек можно всецело отнести и к тебе, образцу... Все вы, а в особенности ты, кричите на каждом переулке, что я влюблен в нее, смеетесь, дразните, подозреваете, следите... Платонов. Выражайся ясней... Трилецкий. Я, кажется, ясно выражаюсь... И в то же время у вас хватает совести величать ее при мне дурочкой, дрянью... Не джентльмен ты! Джентльмены знают, что у влюбленных есть известное самолюбие... Не дура она, братец! Она не дура! Она жертва ненужная, вот что! Бывают минутки, друг мой, когда хочется кого-нибудь ненавидеть, в кого-нибудь въесться, на ком-нибудь выместить свою какую-нибудь пакость... Отчего же на ней не попробовать? Она годится! Слаба, безответна, смотрит на тебя так до глупости доверчиво... Понимаю я всё это очень хорошо... (Встает.) Пойдем выпьем! Осип (Венгеровичу). Ежели не отдадите тогда остальных, то на сто украду. Об этом не сомневайтесь! Венгерович 1 (Осипу). Говори тише! Когда будешь его бить, то не забудь сказать: "благодарный кабатчик!" Тсс... Ступай! (Идет к дому.) Осип уходит. Трилецкий. Черт возьми, Абрам Абрамыч! (Венгеровичу.) Ты, Абрам Абрамыч, не болен? Венгерович 1. Ничего... Слава богу, здоров. Трилецкий. Какая жалость! А мне так деньги нужны! Веришь ли? До зарезу, что называется...
{11072}
Венгерович 1. Следовательно, выходит, доктор, из ваших слов, что вам больные нужны до зарезу? (Смеется.) Трилецкий. Удачно сострил! Хотя тяжело, да зато удачно! Ха-ха-ха и паки ха-ха-ха! Смейся, Платонов! Дай, голубчик, если можешь! Венгерович 1. Вы мне и так уже много должны, доктор! Трилецкий. Для чего говорить это? Кто этого не знает? А сколько я тебе должен? Венгерович 1. Около... Ну да... Двести сорок пять рублей, кажется. Трилецкий. Дай, великий человек! Одолжи, и я одолжу тебя когда-нибудь! Будь столь добр, великодушен и храбр! Самый храбрый из евреев тот, кто дает взаймы без расписки! Будь самым храбрым евреем! Венгерович 1. Гм... евреем... Всё евреи да евреи... Уверяю вас, господа, что во всю жизнь мою я не видел ни одного русского, который давал бы деньги без расписки, и уверяю вас, что нигде не практикуется в таких больших размерах давание денег без расписки, как среди нечестного еврейства!.. Пусть отнимет у меня бог мою жизнь, если я лгу! (Вздыхает.) Многому, очень многому можно с успехом и с пользою поучиться вам, молодые люди, у нас, евреев, а в особенности у стариков евреев... Очень многому... (Вынимает из кармана бумажник.) Вам занимаешь деньги с охотой, с удовольствием, а вы... смеяться, пошутить любите... Нехорошо, господа! Я старик... У меня есть дети... Считай подлецом, но обходись по-человечески... На то вы и в университете учились... Трилецкий. Ты хорошо говоришь, Абрам Абрамыч! Венгерович 1. Нехорошо, господа, дурно... Можно подумать, что между вами, развитыми людьми, и моими приказчиками нет никакой разницы... И тыкать вам никто не позволил... Сколько вам? Очень дурно, молодые люди... Сколько вам? Трилецкий. Сколько дашь... Пауза. Венгерович 1. Я вам дам... Я вам могу дать... пятьдесят рублей... (Дает деньги.)
{11073}
Трилецкий. Роскошно! (Берет деньги.) Велик! Венгерович 1. На вас, доктор, моя шляпа! Трилецкий. Твоя? Гм... (Снимает шляпу.) На, возьми... Отчего ты не отдашь его почистить? Ведь дешево возьмут! Как по-еврейски цилиндр? Венгерович 1. Как угодно. (Надевает шляпу.) Трилецкий. А тебе идет цилиндр, к лицу. Барон, совсем барон! Отчего ты не купишь себе баронства? Венгерович 1. Ничего я не знаю! Оставьте меня, пожалуйста! Трилецкий. Ты велик! Отчего это тебя понять не хотят? Венгерович 1. Отчего не хотят оставить в покое, скажите лучше! (Уходит в дом.) ЯВЛЕНИЕ XI Платонов и Трилецкий. Платонов. Для чего ты взял у него эти деньги? Трилецкий. Да так... (Садится.) Платонов. Как это: да так? Трилецкий. Взял да и шабаш! А тебе его жалко, что ли? Платонов. Не в том дело, братец! Трилецкий. В чем же? Платонов. Не знаешь? Трилецкий. Не знаю. Платонов. Врешь, знаешь! Пауза. Великою любовию воспылал бы я к тебе, душа моя, если бы ты хоть недельку, хоть денек пожил по каким-нибудь правилам, хоть бы самым мизерным! Для таких субъектов, как ты, правила необходимы, как хлеб насущный... Пауза. Трилецкий. Ничего не знаю... Не нам, брат, с тобой переделывать плоть нашу! Не нам сломать ее... Знал я это, когда еще с тобой в гимназии по-латыни единицы
{11074}
получал... Не будем же болтать попусту... Да прильпнут гортани к языкам! Пауза. Смотрел я третьего дня, братец ты мой, у одной своей дамочки портреты "Современных деятелей" и читал их биографии. И что же ты думаешь, любезный? Ведь нет нас с тобой среди них, нет! Не нашел, как ни бился! Lasciate, Михаил Васильич, ogni speranza! - говорят итальянцы. Не нашел я ни тебя, ни себя среди современных деятелей и - вообрази! Я спокоен! Вот Софья Егоровна так не того... не спокойна... Платонов. При чем же тут Софья Егоровна? Трилецкий. Обижается, что ее между "Современными деятелями" нет... Воображает, что стоит ей только мизинцем шевельнуть - и земной шар рот разинет, человечество от радости шапку потеряет... Воображает... Гм... Ни в одном умном романе ты не найдешь столько белиберды, сколько в ней... А в сущности гроша медного не стоит. Лед! Камень! Статуя! Так и хочется подойти к ней и соскоблить с ее носа капельку гипса... А чуть что... сейчас истерика, глас и воздыхания... Силенок ни на грош... Умная кукла... На меня с презрением смотрит, шалопаем считает... А чем ее Сереженька лучше нас с тобой? Чем? Тем только и хорош, что водки не пьет, возвышенно мыслит и без зазрения совести величает себя человеком будущего. Впрочем, не судите, не судимы будете... (Встает.) Пойдем выпьем! Платонов. Не пойду. Мне там душно. Трилецкий. пойду сам. (Потягивается.) Кстати, что означают на вензеле эти Слово и Веди? Софью ли Войницеву или Сергея Войницева? Кого хотел уважить этими литерами наш филолог, себя или свою супругу? Платонов. Мне сдается, что эти литеры означают: "Слава Венгеровичу!" На его деньги кутим. Трилецкий. Да... Что это с генеральшей сегодня делается? Хохочет, стонет, лезет целоваться... Точно влюблена...
{11075}
Платонов. В кого ей тут влюбиться? В самое себя разве? Ты не верь в ее смех. Нельзя верить в смех той умной женщины, которая никогда не плачет: она хохочет тогда, когда ей плакать хочется. А нашей генеральше не плакать, а застрелиться хочется... Это и по глазам ее видно... Трилецкий. Женщины не стреляются, а травятся... Но не будем философствовать... Когда я философствую, я жестоко вру... Славная бабенка наша генеральша! Я вообще ужасно скверно мыслю, когда смотрю на женщину, но это единственная женщина, от которой отскакивают все мои лютые помыслы, как горох от стены. Единственная... Когда я гляжу на ее реальное лицо, я начинаю верить в платоническую любовь. Идешь? Платонов. Нет. Трилецкий. Пойду сам... С попом выпью... (Идет и сталкивается у двери с Глагольевым 2.) Ах! Ваше сиятельство, самоделковый граф! Нате вам три рубля! (Сует ему в руку три рубля и уходит.) ЯВЛЕНИЕ XII Платонов и Глагольев 2. Глагольев 2. Странная личность! Ни с того ни с сего: нате вам три рубля! (Кричит.) Я сам могу вам дать три рубля! Гм... Какой идиот! (Платонову.) Он ужасно поражает меня своею глупостью. (Смеется.) Глуп до безобразия! Платонов. Что же вы, танцор, не танцуете? Глагольев 2. Танцевать? Здесь? С кем, позвольте спросить? (Садится рядом.) Платонов. Уж будто бы и не с кем? Глагольев 2. Одни только типы! Все типы, на кого ни посмотришь! Какие-то рожи, орлиные носы, жеманство... А дамы? (Хохочет.) Черт знает что! При такой публике я всегда предпочитаю танцам буфет. Пауза. Какой в России, однако же, воздух несвежий! Какой-то промозглый, душный... Терпеть не могу России!..
