него. Гельмут выпрямился, держа мертвого кота на руках, как младенца. Я повернулась в сторону холла, решив: все-таки, наверное, не стоит стоять спиной к оскалившейся овчарке (в помеси с чем-то там еще). Тут я увидела и миски в сушке для посуды, а в углу за дверью стоял мешок с кормом для собак: вчера я всего этого не заметила.
– Да. Когда у нее морковка в пасти, она только назад шагать может. Это долго объяснять.
– Мне в туалет надо, ну и как-то мимо нее пройти.
– Да, конечно. Минуточку.
Он положил завернутого наконец в полотенце кота на кухонный стол и прошел мимо меня в холл, забрал у собаки морковку и унес ее в гостиную. Там он куда-то ее, видимо, положил, потому что назад он вернулся уже с пустыми руками. Теперь собака могла двигаться, побежала в гостиную – действительно задним ходом, хотя морковки у нее в пасти уже не было. Вероятно, на задний ход она уже настроилась. Я последовала за ней и, заглянув в комнату, увидела, что Джуди развернулась и уже совершенно нормально побежала к лежащей на диване морковке, схватила ее и запрыгнула на кресло. Кто бы мог подумать, что мне однажды встретится собака, такая же непредсказуемая, как соседский пес Хэмфри, которого хозяева держали над унитазом, чтобы не выводить его так поздно на улицу пописать.
В ванной я надела свои еще теплые после сушки вещи, вышла в коридор, натолкнувшись на вдруг материализовавшуюся там гору сумок и чемоданов. Тут же опять выбежала собака, чтобы посмотреть, что этот чужой человек тут делает – неудобства ей, видимо, тоже были не по душе. Я медленно обошла эту гору сумок, собрала все свое мужество в кулак и прошла рядом с недоверчиво глядящей на меня собакой, оставшись при этом целой и невредимой. Первое ощущение успеха в этот день. Я чувствовала себя Крокодилом Данди.
– Собираетесь уезжать? – спросила я Гельмута, который обертывал урну Хельги клейкой лентой.
– Да, – коротко ответил тот.
– О, отлично… А куда едете?
– В горы.
– О-о, горы я люблю!
– Да, мы едем в Южный Тироль.
– Мы?
– Джуди, Хельга и я.
– А что вы собираетесь там делать? Отдыхать поедете?
– Нет. Хельга найдет там свое последнее пристанище.
– Она оттуда родом?
– И да, и нет.
Молчание. Разговорчивым Гельмута точно не назовешь. Он был занят тем, что рассматривал куртки в шкафу, вероятно, чтобы решить, какие из них ему понадобятся. Он стоял, задумавшись.
– Я тогда Хельге пообещал, что мы еще раз в горы съездим. Ну, когда она еще была жива. Но потом она умерла. А я все-таки поеду вместе с ней в горы. В конце концов, обещания надо выполнять. Поэтому мне надо было выкопать ее.
– Как вы туда поедете?
– На моем трейлере.
– А меня с собой можете взять? – слова вылетели из меня, прежде чем я успела подумать. Как будто этот импульс прошел напрямую через спинной мозг, минуя голову.
– Что? – спросил он, повернувшись ко мне.
– Не знаю… Ну, может, было бы неплохо…
– Ни в коем случае я вас не возьму с собой.
– Ну, можно я хотя бы какое-то расстояние с вами проеду? Мне же как-то домой надо добираться.
– Нет.
– Но я же вам помогла.
– Да…
– Хм. Ну, смотрите. Это был бы ваш ответный ход.
Гельмут молчал и снова начал перебирать вещи в шкафу. Потом он обернулся и посмотрел на меня.
– Хорошо. Но только небольшое расстояние. Где вы живете?
– Франкфурт. Я там учусь.
– Договорились. Но в город я заезжать не буду, даже не думайте. Я высажу вас на трассе, а там на автобус сядете или еще как-нибудь. И вот что еще: вы положите кота к двери соседей. Тогда мне не придется этого делать.
– Отлично!
Похоже, я совсем сошла с ума.
9400
Светло, темно, светло, темно. Сквозь закрытые веки я ощущала мигание света от деревьев, стоящих вдоль шоссе, по которому мы теперь ехали. Я приоткрыла глаза и увидела, как солнечный свет то и дело появляется и исчезает меж листочков. Если бы я знала азбуку Морзе, как ты знал, я, может, поняла бы, что говорят мне деревья (это были тополя?).
В жизни я часто чувствовала себя одинокой. Я помню моменты, когда я думала: Паула, ты одна. Но только сейчас мне стало ясно, что по-настоящему ты одинок, когда ты остаешься – в остатке. И тогда ты едешь в горы, потому что они такие огромные и величественные, а ты сам такой маленький. И ты надеешься, что это своего рода компенсация, что бесконечность гор может заполнить пространство, которое занимал тот, кто ушел. Что талая вода ледников проникнет в каждую трещину, каждую щелку, и снова все наполнит жизнью. Но никакие горы не могут компенсировать эту пустоту. А потом ты вдруг оказываешься в трейлере рядом со стариком и латентно агрессивной овчаркой.
– Чем старше становишься, тем чаще видишь своих знакомых на похоронах, – вдруг ни с того ни с сего сказал Гельмут.
Я открыла глаза и повернула к нему голову.
