он вышел из леса и торопливо направился в сторону трейлера, но как бы он ни спешил, при его темпе это все равно длилось целую вечность. Ветер растрепал его волосы, и он опять был похож на голубиного птенца.
– Ну что? Получилось? – поинтересовался он, подходя.
– Что получилось?
– Джуди сделала свои дела?
– Ну, она пописала.
– Хорошо. Но ей надо покакать.
– Этого вы не говорили. Она меня после своего маленького дела сразу назад к машине потянула.
Гельмут посмотрел на меня так, как будто я вообще ни на что не способна.
– Ясно. Значит, сейчас надо еще раз сходить погулять.
– Хорошо. Я посижу в машине.
– Не-ет. Вы пойдете с нами. Вы не можете просто так одна оставаться в моей машине.
– Почему?
– Простите великодушно, я вас не знаю совсем. А вдруг вы тут копаться начнете. Вставайте. Идем.
Это было начало моего разочарования от того, что я поехала с ним. И мне не надо долго объяснять, что было и продолжение.
Мы снова шли к опушке леса. Джуди на этот раз бежала без поводка и пользовалась возможностью исследовать все на своем пути очень тщательно.
Каждый раз, когда я захожу в лес, я погружаюсь в совершенно другой, новый мир. Сразу чувствуется другой климат, воздух становится влажным, плотным, настоящим, пряным. Ты однажды сказал: «Лес – сочный!» Это было в Дании, куда мы каждый год ездили всей семьей: мама, папа, бабушка, дедушка, тети, дяди, сестры и братья двоюродные.
Леса там совсем другие, не как здесь. Если дома, в Райнхардсвальде, могучие дубы и буки устремляются ввысь, то в Дании, где мы отдыхали, в основном лес был хвойный, причем деревья выглядели как заколдованные. Своими невысокими закрученными стволами и шапками из сухой зеленой хвои они как будто друг другу кланялись. Сильные ветра на побережье оставили свой след, научив их смирению.
Мы с тобой всегда представляли, что мы великаны, потому что эти деревья не вырастали больше двух-трех метров. А еще мы часто сидели, спрятавшись, и ждали лесных гномов.
– А гномы бывают по правде? – спрашивал ты. – Или домовые, эльфы или еще другие маленькие существа волшебные?
– Нет.
– А у тебя есть доказательства? – сразу не согласился ты.
– Ну, не то чтобы.
– Почему ты тогда так уверена?
– Тим, я никогда их не видела и не знаю ни одного человека, кто мог бы утверждать, что видел.
– Весь глубоководный океан еще не исследован. Скажешь, и новых крабов не бывает?
– Нет, но…
– Вот видишь! Откуда же тебе знать?
М-да… Откуда же мне знать.
Из воспоминаний меня выдернула ветка, хлестнувшая прямо в лицо. Гельмут отвел рукой торчащие ветки куста у себя на пути и не потрудился проследить, чтобы отпущенные прутья не стегнули меня. Как мило.
Мы уже зашли вглубь леса. Мягкий лесной гумус гасил шум наших шагов. Запах смолы, наполнявший воздух, успокаивал. Вдруг стало так тихо, а проезжающие мимо машины были так далеко, что казалось, будто у меня в ушах вата.
– А вы знаете, что тополя можно узнать по шуму листвы? – спросил в тишине Гельмут, пока Джуди неслась по лесу, обнюхивая мягкую почву и наводя ужас на ее мелких обитателей.
– На ветру листья звенят, как тонкие пластинки алюминия, – сказала я, – это из-за стебельков.
Гельмут резко остановился.
– Откуда вы это знаете?
– Я – биолог.
– Правда?
– Правда.
Кажется, это вызвало у него уважение и что-то вроде симпатии. Он одобрительно кивнул, что в его случае можно было расценивать как эмоциональный всплеск.
– Я раньше лесничим работал.
– Что, правда?
– Да, лесничим тоже.
– Какое ваше любимое дерево? – спросила я тогда.
– Мне нравятся дубы и березы, – ответил он, немного подумав.
Бомбезно, сказал бы ты, наверное. Береза была твоим любимым деревом, моим тоже.
– Мне березы тоже нравятся, – сказала я.
Мы не спеша шли дальше. Гельмут нашел на земле толстую ветку и использовал ее как трость.
– Хельга любила лес, – продолжил он. – В первую очередь, она любила зверей. Она вообще все живое любила. Мне дома даже муху убить нельзя было, я должен был поймать ее в банку и вынести на улицу. Вы ловили когда-нибудь муху банкой? – спросил он.
Я отрицательно покачала головой.
– Вот именно. Это практически невозможно. Она меня до безумия доводила. Правда. Но ради нее я, в итоге, бегал по дому и ловил этих проклятых мух.
– Вы вместе жили? – спросила я.
Гельмут ничего не ответил. Он свистнул, и Джуди, меж тем свершившая свое дело по-большому, прибежала к нему.
– Надо возвращаться, чтобы успеть приехать до темноты.
Он повернулся, и мы пошли назад к трейлеру. Мы больше ничего не говорили, а только слушали, как Джуди бежит, постукивая лапами, высунув язык и часто дыша. Шли, прислушиваясь, как живут и умирают маленькие, невидимые нам звери вокруг.
