И что ж говорил им?
Что ж остаётся. Сегодняшнее появление воинских частей у Мариинского дворца считаю следствием недоразумения, созданного какими-то безответственными агитаторами. Однако граждане-солдаты в подавляющем большинстве проявили полное понимание интересов государства: оставались спокойно в казармах.
А на площади, в полночь, 25 тысяч народа – ревут, приветствуют Командующего округом. И при такой поддержке – ничего не предпринять? Странное правительство.
Да…
Если правительство в таком виде – на что ж надеяться?
Ко всему, о чём вчера докладывал Корнилов Верховному, – ещё ж так называемая «рабочая гвардия». От самых дней революции наворовали оружия со складов, а после того умудрились перебрать оружие из городской милиции. Какой-то Боцвадзе, студент Военно-медицинской Академии, а теперь комиссар Выборгской стороны, один забрал у них чуть не половину винтовок. Как это происходит, непонятно. Округ призывал сдавать оружие – не сдают. Зачем они вооружаются? Ещё одна армия в городе, неизвестно кому подчинённая.
Отважные секущие глаза, отважный лоб. А не дано ему сразиться.
Всё-таки склонялся Корнилов к этому, не им рождённому, шальному проекту… Спасение от разложения, когда нельзя выводить петроградский гарнизон на фронт: попытаться стянуть его, тут на месте, армейской организацией? Объявить повышенную опасность Петрограду от возможного немецкого десанта после прохода льда (и правда, немцам сюда лишь повернуться?..) и что против Северного фронта сосредотачиваются большие силы (Алексеев вчера объявил газетам как раз наоборот). Может быть, дыша на этот сброд опасностью, за строгими занятиями и можно превратить их в солдат? Вот проект приказа… Хотя Гучков – против…
…Для формирования новой могучей армии… приказываю переформировать запасные части Округа в боевые полки и, не теряя минуты, начать самую интенсивную их подготовку к бою. Этим частям оставаться в Петрограде, но быть готовыми встретить и разбить противника на подступах к столице…
Так, что ли?..
Не большая находка. (И надо же, наконец, однозначно сговориться об опасности для Петрограда.) Но – может быть, может быть… А что тут придумаешь?.. А откуда брать вооружение этим боевым полкам? А боевой офицерский состав?
Ладно, Верховный не возражает против издания такого приказа.
Смотрел Алексеев в широкое окно на пустую Дворцовую площадь. Красные флаги – на Зимнем, на Адмиралтействе.
Жизнь Армии – течёт сама, неизвестно куда.
Семь миллионов сидят в окопах – и никому до них.
Коля Станюкович с друзьями на утреннем Невском.С мачехой у Коли Станюковича – совсем разладилось. За минувшие недели приглашали её прежние эсеровские друзья то в одну компанию – «на Чернова», то в другой дом – «на Савинкова», – она возвращалась переколыханная впечатлениями и восклицала: «Какие вожди! Какие люди!» И это неожиданно обернулось вчера, на ноту Милюкова отзыв её был эсеровский: «Подлец!»
Но уже до ноты ли было? такое ли разыгралось в городе? Вчера после занятий Коля с двумя Сабуровыми и ещё десятком соучеников – ринулись на улицы, отстаивать правое дело, и носили плакат против Ленина, и просто лезли, с кем бы подраться, но не пришлось. Тем обиднее было, поздно вечером возвратясь домой, слышать слова мачехи. Что ж она, обезумела? валить правительство, едва ставшее? А вот – «как скажет Чернов!» А что будет с фронтом?! Уже криком отвечал Коля: «Это – нам отольётся! Это – отцу в спину удар!» Хотя всегда же зарекался – не напрягать с мачехой отношений.
А сегодня – никто опять не шёл в гимназию, сговаривались по телефонам. Да с вечера во всех домах телефоны были заняты, не прорваться, трещали и трещали звонки, наговаривали слухи, слухи: правительство уже арестовано! – нет, арестован Ленин! – да, пришли войска из Царского Села давить мятеж петроградских! Все плохо спали – а с утра опять схватились за трубки.
Но Коля с друзьями рвались – действовать! бороться!
Какое яркое утро, переливает розовое солнце на шпилях. Всегда на уроках его просиживаем – а тут красота, свобода! и сил сколько!
Ох, будут сегодня дела! Задор: чья возьмёт? Надо, чтоб наша!
На перекрестках Невского возбуждённые группки жителей, вполне приличного вида. На тумбах и на стенах – небывалая вещь – расклеено воззвание кадетского ЦК:
«…Вильгельм занимает наши земли – а нас зовут скорее с ним мириться и пожертвовать нашей дружбой с передовыми демократиями мира? Неужели свободная Россия может изменить благородным народам Запада? Всех, кому дорога Россия, ЦК призывает к твёрдой решительной поддержке Временного… Граждане! Не идите за теми, кто требует отставки… – такие требования ведут к гибели нового строя, притаившаяся реакция ждёт раздора в среде освободившегося народа, чтобы поднять голову…»
Проворный господин в котелке, сбившемся на затылок:
– Вот! У нас – есть вожди, мы не забыты!
У тумбы вступают голоса:
– И чего ж от правительства требуют: почему оно не давит на союзников? А союзники – нам не подчинены, как мы можем принудить Францию отказаться от Эльзаса? А если она не откажется, так что – объявить ей войну? Или – не дадим ей больше займов? Или – не пошлём ей вооружения?
Смех.
– Если мы такие сильные – то почему ж не диктуем мира Германии?
Курсистка, рук не вынимая из пуховой муфточки (прелесть!):
– Да пусть Временное правительство и объявит, что мы отказываемся от Константинополя. Но – не изменять же союзникам!
– Войне ещё куда до конца, а мы ссоримся, на каких условиях заключать мир!
Воззвания на тумбах, «граждане!» – это поднимает дух, но на вкус Коли и друзей – даже и недостаточно: чего-то ещё сильней хочется! хочется – кутерьмить!
Перешли к другой тумбе. И тут обсуждают, солидные господа:
– Как это так – «долой Милюкова»? Уйдёт Милюков – уйдёт и всё Временное правительство, это же политическая азбука. И наступит полная анархия!
– Убрать Милюкова легко, но возьмутся ли они убрать Грея, Асквита, Вильсона? – ведь там «приказ № 1» не действует. И их «манифест к народам» там не услышали.
– Да кто его вообще услышал? Ну, в Германии его опубликовали, и что? Совет рабочих депутатов думает, что можно сочинить такое воззвание, перед которым союзники не устоят. Придёт прокламация за подписью «Скобелев» – и американцы не вступят в войну?..
И поспорить не с кем, и не на кого мальчикам кидаться.
– Да из-за чего вся буря? что нового в ноте? Что мы и дальше будем выполнять союзные обязательства? – так какие тут могут быть расхождения? Обещали не заключать сепаратного мира – так и не должны! Договоры связывают не режим, а само государство.
Высокая сухая дама:
– Но одним днём таких споров – Россия уже обезчещена! Нельзя же обсуждать такие вопросы перед лицом немцев!
– Господа! Если конфликт между правительством и Советом – это ужасно! Это – невозможно сейчас для России! Согласие между ними – это теперь основа нашей государственной жизни.
– Да кто смеет трогать нынешнее правительство? Оно поставлено – самой революцией! По всенародному указанию!
– Это, наверно, всё Ленин устроил!
– Да что ж его не осадят?
– На самом деле непонятно: что же именно вчера произошло?
Непонятно и мальчикам, хотя допоздна вчера толкались на улицах и вроде всё видели. Что же именно, правда, происходит? Как это начинается, кем это поджигается?
Нет, главное: что делать нам самим? вот сегодня! И как угадать, где будут главные события? куда нам идти?
От получаса к получасу встревоженные группки на Невском стягиваются покрупней, человек по 30–50, маленькие митинги. Кто говорит, того и окружают.
– Мы свергли царское правительство не из-за хлебных хвостов! А из-за того, что оно не могло выиграть войны. А теперь, когда приближается полная победа, – вдруг всё бросай, и мир?
Офицер с резиновой ногой (кольнуло: вот так и отцу оторвёт?):
– Когда нужно последнее напряжение! Когда судьба родины зависит от ещё нескольких, может быть, недель? – и этот отравленный клич: немедленный мир?
Перешли с друзьями к городской думе. Изломы её внешней лестницы так прямо и зовут к митингу. Близ неё собралось уже и до сотни, а со ступенек – пылкий студент, снявши фуражку, открытое светлое лицо, причёска ото лба назад:
– Идите с правительством! Не то мы как народ – кончены! Мы свободу получили настолько без усилий, и так уже быстро к ней привыкли, что это опьяняет. Вот – подайте нам немедленный мир. Подхватили словечко – «отказ от аннексий». Но эта циммервальдская формула сама себя исключает. Если «мир без аннексий» – тогда никакого «самоопределения наций». По самоопределению, турецкая Армения имеет право отойти к нашей, а Галиция – соединиться со всей Украиной. Но тогда это будет «аннексия» от Турции и Австрии! Так что ж, мы должны оставить хищникам все их захваты? «Без аннексий» – это родилось в германской социал-демократии. Там этот лозунг понятен: чтоб не отдать ни одной пяди немецкой территории. А – как восстановить Польшу за счёт одной русской, без германской и австрийской?
