Анализ плана приводит к выводу, что задуман был роман социально-психологический, но значительно отличающийся от последующих тургеневских романов (особенно от «Рудина» и «Дворянского гнезда»), в центре которых стоит передовой деятель или рефлектирующий герой, подобный Василию Васильевичу («Гамлет Щигровского уезда») или Чулкатурину («Дневник лишнего человека»).
В романе «Два поколения» Тургенева интересовал, по-видимому, не столько Дмитрий Петрович Гагин, у которого в плане отмечен «слабый характер», в его столкновении с сильной женщиной (Елизавета Михайловна), сколько изображение помещичье-крепостнического быта. Постоянные приезды Тургенева в Спасское-Лутовиново давали ему широкие возможности наблюдать жизнь не только в имении его матери, но и в других усадьбах Орловской и Тульской губерний. О том, что в своем романе он «старался как можно проще и вернее изобразить то, что видел и испытал сам», Тургенев писал Анненкову 15 (27) марта 1853 г. Прототипом Дмитрия Петровича Гагина в известной степени является брат писателя, Николай Сергеевич Тургенев. А какими-то чертами характера его будущей жены — Анны Яковлевны Шварц (см. о ней: Т, ПСС и П, Письма, т. II, с. 692), служившей в качестве камеристки у В. П. Тургеневой, писатель воспользовался при создании образа лектрисы Елизаветы Михайловны. Не случайно он собирался вначале (в плане «Компаньонки») дать ей фамилию Баум, указывающую на ее немецкое происхождение (А. Я. Шварц также происходила из прибалтийских немцев). Возможно, что одним из прообразов Елизаветы Михайловны является и г-жа Риттер, надзирательница, взятая В. П. Тургеневой в ее московский дом (см. об этом: Заборова Р. Б. Тургенев и его дядя H. H. Тургенев. — Т сб, вып. 3, с. 227). Эта же исследовательница называет в качестве прототипов четы Стяжкиных Авдотью Ивановну Лагривую и ее мужа, Арсения Семеныча Шанского — доктора А. Е. Берса. О прототипах других действующих лиц романа (Глафиры Ивановны, Василия Васильевича, Léon’a) см. в комментарии к «Собственной господской конторе» (наст. том, с. 387).
Работа над составлением плана и созданием первой части романа протекала в тот период, когда Тургенев постоянно читал и перечитывал Гоголя, когда создавались последние из рассказов, вошедшие в книгу «Записки охотника», а также «Муму» и «Постоялый двор» — произведения, принадлежавшие к гоголевскому направлению. В романе «Два поколения», насколько возможно судить о нем на основании плана, также должен был совершенно отчетливо проявиться именно гоголевский метод сатирического изображения не центральных героев, а всей окружающей их социальной среды (Гагина, приживалки, соседи-помещики). «В них я, если смогу, постараюсь выразить современный быт, каким он у нас выродился», — писал Тургенев С. Т. Аксакову 30 августа (11 сентября) 1853 года.
Из плана романа видно, что Тургенев собирался изобразить тяжелое положение бедной девушки — лектрисы Елизаветы Михайловны в доме богатой помещицы Гагиной. Лектриса, вскоре после своего приезда к Глафире Ивановне, привлекает общее внимание проживающих в усадьбе. Поочередно Елизавета Михайловна становится жертвой то ненависти со стороны приживалки Халабанской, то грубости Дмитрия Петровича, влюбленного в нее, но поверившего наглым наветам Чермака о ее двойной игре, интриганстве. В результате доноса, сделанного Стяжкиными Глафире Ивановне, а также сложных взаимоотношений с Дмитрием Петровичем, Елизавета Михайловна должна покинуть дом Гагиной и уехать в Москву. Там ее отыскивают сначала Дмитрий Петрович, затем Василий Васильевич, также влюбленный в нее. Глафиры Ивановны в это время уже нет в живых, но бывшая лектриса отвергает обоих претендентов на ее руку.
Таково вкратце должно было быть содержание трех частей романа «Два поколенчя», если б текст его целиком соответствовал публикуемому плану. Однако прежде чем устанавливать, насколько план был реализован Тургеневым при создании первой части романа, следует обратиться к предыстории и отдельным этапам работы писателя над этим произведением.
О том, что Тургенев размышлял о сущности разных повествовательных жанров — повести и романа — еще несколько ранее, в 1847 году, косвенно говорит его рецензия на «Повести, сказки и рассказы Казака Луганского». В этой рецензии Тургенев указывал, что В. И. Далю не всегда удаются его «большие повести», в которых следует «связать и распутать узел, представить игру страстей, развить последовательно целый характер» (наст. изд., т. 1, с. 279). Напечатанная в январской книжке «Современника» за 1852 год статья о романе Е. Тур (Е. В. Салиас) «Племянница» также явилась свидетельством тогдашнего пристального внимания и интереса Тургенева к жанру романа. Свои мысли о дальнейшей судьбе русского романа Тургенев отчетливо высказал именно в этой статье. Тургенев полагал, что для объективного изображения русской общественной жизни наиболее пригодны с точки зрения формы, особенностей художественной структуры романы «сандовского» и «диккенсовского» типов, т. е. романы социальные (см. наст. изд., т. 4, с. 477–478). У писателя существовало, однако, сомнение в том, достаточно ли «высказались уже стихии нашей общественной жизни, чтобы можно было требовать четырехтомного размера от романа, взявшегося за их воспроизведение». Тургенев считал, что «успех в последнее время разных отрывков, очерков, кажется, доказывает противное. Мы слышим пока в жизни русской отдельные звуки, на которые поэзия отвечает такими же быстрыми отголосками» (там же).
Несмотря на сомнения в возможности создания в России того времени социального романа, Тургенев именно в начале 1850-х годов переходит в своем творчестве от очерка и рассказа к произведениям крупного жанра — повестям («Дневник лишнего человека», «Постоялый двор», «Два приятеля» — наст. изд., т. 4) и к роману «Два поколения» (1852–1853). «Записки охотника», вышедшие отдельным изданием в августе 1852 г., в это время были для Тургенева уже пройденным этапом, что сознавал не только сам писатель, но и его литературные друзья. Так, Анненков 12 (24) октября 1852 г. писал Тургеневу: «Я решительно жду от вас романа с полной властью над всеми лицами и над событиями и без наслаждения самим собой (т. е. своим авторством), без внезапного появления оригиналов, которых вы уже чересчур любите… И такой роман вы напишете непременно…» (Рус Обозр, 1894, № 10, с. 488, 489). Московские друзья Тургенева также ждали от писателя произведения большого жанра. E. M. Феоктистов, прочитав в «Современнике» рассказы «Касьян с Красивой Мечи» и «Бежин луг» (которые ему очень понравились), тем не менее писал Тургеневу 30 марта (11 апреля) 1851 г. о том, что пора «переменить род», что «ужасно хочется прочесть какую-нибудь большую повесть», вышедшую из-под его пера.
Тургенев не оставался безучастным к пожеланиям друзей, к тем надеждам, которые на него возлагались. Собираясь выехать из Петербурга в Спасскую ссылку, писатель сообщал Луи и Полине Виардо 1 (13) мая 1852 г., что в деревне он будет «работать над своим романом». Однако прошло много времени, прежде чем писатель взялся за этот труд. Начиная работу над романом, Тургенев испытывал большие сомнения на этот раз уже не в «стихиях общественной жизни», а в собственных силах и возможностях. Эта его неуверенность отражена, в частности, в письме к К. С. Аксакову от 16 (28) октября 1852 г. «Простота, спокойство, ясность линий, добросовестность работы < …>, которая дается уверенностью, — всё это еще пока идеалы, которые только мелькают передо мной», — писал Тургенев. И в заключение подчеркивал: «Я оттого, между прочим, не приступаю до сих пор к исполнению моего романа, все стихии которого давно бродят во мне — что не чувствую в себе ни той светлости, ни той силы, без которых не скажешь ни одного прочного слова».
Вплотную Тургенев приступил к написанию первой части романа, по-видимому, не ранее ноября 1852 г. Об этом свидетельствует его письмо к Е. М. Феоктистову от 27 декабря 1852 г. (8 января 1853 г.), в котором сообщалось об окончании третьей главы и намерении «кончить первую часть к марту». 10 (22) января 1853 г. Тургенев сообщал Анненкову: «…велю переписать написанные мною пять глав романа и доставлю их Вам в Петербург — с тем, чтобы Вы их никому не показывали — и возвратили мне их с Вашими замечаниями и советами». О том, что первая часть романа будет «состоять из 12 глав» и что уже написаны «семь», известно из писем Тургенева к С. Т. Аксакову от 22 января (3 февраля) и Анненкову — от 29 января (10 февраля) 1853 г. И, наконец, 24 февраля (8 марта) 1853 г. Тургенев мог сообщить Анненкову: «…я всё это время писал свой роман с большим жаром и кончил 1-ую часть — 12 глав — страниц около 500!..» В том же письме Тургенев писал: «…моя вещь для Вас переписывается, и я жду Ваших замечаний и советов».
Переписывание романа началось в действительности лишь в конце марта, когда из Москвы в Спасское приехал писец, о чем Тургенев написал Анненкову 2 (14) апреля 1853 г. Процесс переписки оказался длительным, и только 25 мая (6 июня) 1853 г. Тургенев сообщил Анненкову, что посылает ему первую часть романа «послезавтра» и «не без волнения» будет ждать «мнения» адресата. Тургенева волновало следующее обстоятельство: «Попал ли я в тон романа — вот что главное. Тут уж частности, отдельные сцены не спасут сочиненья, роман — не растянутая повесть, как думают иные». В том же письме сообщалось, что роман «будет состоять из трех частей» и что М. С. Щепкину (он гостил у Тургенева в Спасском в марте 1853 г.) «особенно понравились главы 9-ая и 10-ая»; по поводу этих глав он дал Тургеневу «полезные советы», которыми тот «воспользовался».
