Да, да, конечно же, пока что рано раскрывать свою душу, отягощенную страшной тайной, которая не дает покоя ни днем ни ночью. Умом Николай понимал и сердцем чувствовал, что еще не настал тот желанный час, когда можно будет это сделать, не боясь возможных последствий, столь же непредсказуемых, сколько и опасных. Но теперь уже недалек он, тот час, если до него судьба штрафника, избранная им самим, не распорядится по-своему. Тогда уж он, живущий под чужим именем, унесет с собой свою тайну, и уже никто и никогда ее не раскроет.
Нет, только не это, только не это!
19
К концу второго месяца пребывания на фронте Николай сделал еще две зарубки на ложе винтовки - в память об убитых врагах. Одного из них он подстрелил при несколько необычных обстоятельствах.
Однажды, обходя по заданию капитана правый фланг обороны роты, увидел девушку-солдата с кудряшками на тонкой, почти детской шее. Маленькая, щупленькая, она стояла на снарядном ящике в хорошо замаскированном окопе и наблюдала за передним краем противника. Рядом со снайперской винтовкой на бруствере лежал букет диких цветов. Девушка не слышала, когда Николай подошел к ней, и он, разглядывая ее с чувством отцовской нежности и жалости, подумал: "Милая ты моя, да какие же ветры тебя-то сюда занесли? Разве ж по тебе это занятие?.."
Нет, не хотел бы Николай, чтоб через шестнадцать-семнадцать лет его Валя вот так же стояла на снарядном ящике и рядом с букетом перед ней лежала бы снайперская винтовка. Лучше самому пять раз умереть, но не допустить такое!..
Почувствовав на себе взгляд, девушка резко обернулась. Нежное, почти детское лицо, пухловатый рот и большие, сосредоточенные глаза, синие до неправдоподобности...
- Здравствуй, сестричка!
Девушка нахмурила тонкие брови и не без открытой ухмылки ответила:
- Здравствуй, брат.
Николай улыбнулся.
- Я не из нахалов, так что не бойся.
Девушка ему в ответ уязвленно:
- А откуда ты взял, что я боюсь?..
- Колючая ты.
- Такой уродилась... И вообще, проваливай-ка ты отсюда подобру-поздорову, не мешай наблюдать за противником. Я снайпер...
- Ого, как строго!.. А, между прочим, снайперскую тактику знаешь плохо.
- Это почему же? - удивилась девушка, самолюбиво прикусив нижнюю губу.
- Обзор отсюда не очень хороший. На твоем месте я бы оборудовал себе окоп вон под тем кустом.
Тонкие брови девушки изогнулись в изумлении.
- Позади своей траншеи?
- Да, именно позади. Лишние полсотни метров для снайперской винтовки не играют никакой роли, зато дадут тебе огромные преимущества.
Девушка пристально оглядела легкое возвышение, покрытое кустарником, и обрадованно воскликнула:
- А и верно, оттуда передовая врага лучше просматривается!.. Но замаскироваться там труднее.
- Зато надежнее... Ночью там и оборудуй свою огневую позицию.
Уходя, Николай пожелал на прощанье:
- Удачи тебе, синеглазая!
- Спасибо... Только подожди, тут такое дело... Нужен совет... Видишь вон ту корявую сосенку?
- Вижу,
- Левее ее желтеет бруствер и торчит пень. Так вот, чуть правее этого пня часто появляются финны. В траншее, наверное, какое-то возвышение. Может, валун... Когда они проходят по нему, то высовываются чуть ли не по пояс. Но ненадолго: не успеешь прицелиться, а он, проклятый, глядишь, уже скрылся. Зло прямо берет...
- Еще бы, - поддакнул Николай, иронически улыбаясь. - Ишь, какие несознательные... Нет бы встать во весь рост на бруствере и попозировать, а они прячутся... Вот и воюй с такими противниками!
- Не смейтесь! - девушка опять прикусила губу, покраснев до кончиков ушей.
Николай легонько отстранил ее и, не трогая винтовки, через линию прицела посмотрел на то место вражеской траншеи, где, по ее словам, появляются финны.
- Вот почему не успеваешь выстрелить? У тебя же винтовка не закреплена!
Он заострил ножом четыре колышка, вбил их попарно, крест-накрест, в землю и положил на них винтовку. Изменяя места соприкосновения колышков, устойчиво закрепил винтовку в положении, готовом к немедленной стрельбе по цели, которая появится в ожидаемом месте.
- Теперь становись и жди... Только не зевай!
- Теперь-то уж я дам им прикурить! - сказала она с той поспешной самоуверенностью, которая свойственна молодым, увлекающимся натурам. Пускай только покажутся.
- Жалко у меня нет времени поглядеть, но после обеда я к тебе наведаюсь, ладно?
- Приходи, убедишься...
Возвратился он скорее, чем предполагал, - не терпелось узнать, действительно ли пойдут на пользу его советы синеглазому снайперу, у которого было много желания бить врага, но не было опыта.
Девушка встретила его с виноватой улыбкой:
- Промазала... Очень уж мало времени... Вот если бы его хоть на секунду остановить!..
- Крикнула бы ему, глядишь, он бы и разинул рот, - пошутил Николай, и вдруг его осенила догадка: - А что если попытать сдвоенным выстрелом!
- Как это?
- Представь себе, идет финн, и вдруг у самого носа его свистнет пуля. Что он сделает?
- Вздрогнет, конечно.
- Правильно. Вздрогнет и непременно остановится. В это-то время и надо бить...
- Но одному это невозможно.
- Правильно. И я предлагаю поохотиться вдвоем. Не возражаешь?
Они условились обо всем и стали ждать, стоя рядом. Светило нежаркое и невысокое заполярное солнце, текли над землей хмельные запахи лесов и лугов, разноголосо щебетали и посвистывали птахи, а мысли и чувства двух людей были поглощены главным делом войны, которое в обычных, мирных условиях называется убийством.
В напряженной позе стоять тяжело, еще тяжелее неотрывно глядеть в одну точку - туда, где ненадолго должен показаться чужой солдат. Николай переминался с ноги на ногу, следя за девушкой. Она тоже время от времени встряхивает кудряшками, выбившимися из-под пилотки. И почему-то часто вздыхает. О чем она думает в эти минуты? Кого вспоминает?..
Прошел час, прошел другой, а финн не появлялся. Николай уже подумал, что ему пора возвращаться в свое отделение, когда над бруствером вдруг показалась сперва голова солдата, а потом он и сам высунулся по пояс.
В то же мгновение раздался выстрел девушки - пуля взметнула землю бруствера чуть впереди солдата. Финн замер, и теперь выстрелил Николай. Финн схватился рукой за плечо, покачался и рухнул.
Девушка с чувством восхищения посмотрела на Николая.
- И как это ты ловко придумал! Тебя бы хорошо инструктором на снайперские курсы... Хочешь, я напишу туда?
- Нет, не хочу, - ответил Николай, разминая окаменевшие руки и ноги. Не забывай, я ведь - штрафник... Ну, будь здорова, синеглазая!
20
- Счастливчик ты, Косаренко, - сказал Коровин, когда узнал, чем закончилась очередная охота товарища. - С тебя теперь досрочно снимут судимость. Легко сказать - уже четверых врагов ухлопал!..
- Это счастье и для тебя не под запретом.
- Так-то оно так, да... А ведь ты, Ваня, плясать должен.
- Чего это ради?
- Письмо тебе. - Коровин достал из кармана гимнастерки треугольничек, основательно потертый на сгибах. - Вот оно.
У Николая колыхнулось сердце, когда он увидел почерк братишки.
В осторожных выражениях, тонкими намеками, понятными только им, братьям, Павел с недоумением и тревогой спрашивал, что произошло с Николаем, почему он воюет под чужой фамилией? Главное же - он сообщил такое, от чего в глазах Николая потемнело: старший брат, Константин, пропал без вести, а средний, Василий, тяжело ранен и, нет надежд, что останется жив...
Николаю сделалось не по себе, он вышел из блиндажа и зашагал по траншее. Навстречу попались два солдата - он их не заметил, вверху завыла и разорвалась где-то поблизости мина, - он ее не услышал. Понурив голову, брел он, не ведая куда и зачем.
По обеим сторонам траншеи, то там то здесь, иногда очень близко, рвались мины и снаряды, едва ли не над самой головой свистели пули, а ему хоть бы что. В ложбине, перед болотом, вышел из траншеи, лег под кустом ивы на мягкий настил мха и замер. Ни мыслей в голове, ни чувств в сердце полная отрешенность...
Тут его и нашел Коровин, когда бой утих.
- Вона, оказывается, ты где! - воскликнул он. - А я с ног сбился пропал, думаю, человек... Так, ясно-понятное дело, и капитану доложили... Что стряслось-то?
- Ничего, - нехотя ответил Николай, поднимаясь.
- Пойдем капитана порадуем.
- Лучше в свою землянку...
- Как хочешь, только он очень беспокоился за тебя. Надо, говорит, найти его хоть мертвого... А ты цел и невредим.
В эту минуту Николай, хорошо знавший крутой характер командира роты, не хотел попадаться на глаза капитану, но, как назло, попался.
- А, это ты объявился, пропащий? - сказал командир роты, останавливаясь. - Где же ты был во время перестрелки?
- Там, - неопределенно махнул рукой Николай, избегая сурового взгляда капитана.
- А как это прикажешь понимать?
Николай глубоко вздохнул и признался:
- И сам не знаю, товарищ капитан, как оно получилось, но только я вроде как бы уклонился от боя.
