- Все по местам! Прекратить курение! Полный порядок, товарищи! Самое главное: никакой воли нервам!
Кто-то ответил счастливым тенором:
- Понимаем, товарищ Теплов.
Алеша быстро подошел к солдатам первой роты. Из кружка собравшихся у ворот отделился Еремеев и побежал к нему навстречу:
- Товарищ Теплов, стреляют!
Еще грохот за городом. Еремеев остановился и задрал голову. Разрыв ударил в конце улицы. Еремеев перевел остановившееся лицо на Алешу.
- Стреляют, говоришь? А я и не слышал...
У ворот засмеялись. Еремеев не понял сначала, потом обрадовался, перекосил рот еще больше:
- Да какое же они имеют право! А? Против народа - с пушкой, значит?
- занимайте места, приготовьте винтовки. Товарищ Еремеев, порядок!
- Да я понимаю, дорогой мой!
Еремеев побежал бегом к своему месту. Алеша обернулся к городу, ждал. Больше выстрелов не было. В городе замолкли трамваи, перестали свистеть паровозы.
Алеша глубоко вздохнул. Было на душе ясно и ослепительно чисто. Он на своем месте, вопросов никаких нет.
42
Капитан прибежал первым и удачно налетел на Алешу. Он вынурнул из парка небывало стремительный и подвижный, даже нос его и усы уже не перевешивались вперед. Капитан схватил Алешу за борт шинели и захрипел:
- Видите, у них артиллерия, видите?
Он осмотрел линию опушки парка:
- Ах ты, черт! Прекрасная позиция, но... нельзя же... ни одной пушки! А у них две. Одна старая, а другая, видно, только с завода.
- Да вы откуда знаете?
- Так слышно же! Неужели они по Костроме будут бить? Не может быть!
- А помните, Михаил Антонович, вы говорили: артиллеристы стрелять не будут. Стреляют все-таки?
- Какие там артиллеристы! Гадина какая-нибудь стреляет!
В парке уже шуршали шаги. Насада подошел, перетянутый ремнями. Блестя глазами в темноте, из-за его спины вынурнула Маруся и толкнула Алешу в руку:
- Товарищ Теплов, ваша мамаша сказали, вам передать чтой-то.
- Что передать? Слово какое?
- Да не слово, а вот, саблю сказали передать.
Алеша, наконец, разобрал, что в руках у Маруси его шашка. Алеша взял ее в руки, ощутил холодный металл эфеса и ласковый, тоже прохладный шелк темляка. В этом ощущении было что-то такое, как будто он вспомнил детство:
- Спасибо, Маруся!.. Как там она?
- Мамаша вам приказала кланяться. Они ничего... А потом меня так... за щеку взяли и говорят: ничего, не бойся, все равно господам конец.
Насада повернул Марусю за плечо:
- Красногвардеец, катись, красавица, на свое место.
Маруся убежала влево, туда, где уже слышен был голос Павла Вараввы. Алеша пристегнул шашку и улыбнулся, подумал: "Мать посвятила меня в рыцари". Насада присматривался к городу:
- Тебя мать саблей благословила? Это хорошо. А только, думаю, рубить тебе никого не придется. Сюда они не пойдут ночью.
Алеша задумался:
- Важно знать, как они в город вступят. Из пушки это они для впечатления палили. А вот, как вступят?.. Михаил Антонович, как далеко стояли орудия? Километра два?
- Да, не больше двух.
- Значит, стреляли от семафора, немного дальше. Если они выйдут из вагонов у семафора и пойдут на город в боевом порядке, обязательносюда доберутся, придется пострелять. Если же на вокзал по рельсам вкатятся, тогда ничего страшного, просто отправятся в казармы. Тогда до утра можно спать спокойно.
- Почему так думаешь?
- Не знаю почему. Впрочем, знаю. Как тебе сказать: если они влезут на станцию, - значит, в военном отношении они ничего не стоят или нас не считают за противника. Станция ведь в центре города. Мы здесь могли бы их голыми руками взять, особенно если бы пулеметы...
- Да, может, они знают, что у нас пулеметов нет.
- Ничего они не знают. Подождем Степана, он что-нибудь расскажет.
Вместе с Мухой из парка вышел Семен Максимович со своей палкой.
Он молча стоял рядом с Алешей, посмотрел на город. Муха сказал тихо:
- Притаились горожане-то!
Семен Максимович спросил:
- Алеша, Степан не вернулся?
- Нет.
- Его там еще сцапают...
- Нет, Степан - старый разведчик.
Капитан шагнул вперед, протянул руку:
- Тихо! Слышите? Входит состав на станцию.
- Входит, - подтвердил Муха.
Алеша пошел к отряду.
Красногвардейцы стояли между деревьями опушки и все смотрели на огни вокзала. Старый Котляров прислонился к стволу, повернул голову к Алеше:
- Там девчата перевязочный пункт приготовили.
- знаю.
- А я отправил Марусиченко носилки делать. С ним еще два парня. Они это дело наладят. Как думаешь, пойдут на нас?
- Нет, сейчас не пойдут.
- Если сейчас не пойдут, так и совсем не пойдут.
- Почему?
- Солнце взойдет, народ увидит, в чем дело, солдаты эти...
- Хорошие, если бы так...
- Вот увидишь!
Алеша пошел дальше. Груздев вышел из-за дерева и столкнулся с Алешей.
- Милый мой, хороший юноша, - груздев взял его за плечи. - Как это хорошо, что я тебя увидел. Я-то все скучал, сына вспоминал. А я как сына вспомню, так и тебя сразу.
- Спасибо, Иван Васильевич!
- Жалко, сын не дожил до такого дня. Лучше бы ему сегодня умереть. Ну, ничего, я, может, сегодня кого-нибудь... уложу. Уложу, как ты думаешь?
- Сегодня едва ли. Завтра, может, и придется пострелять...
- Жаль...
Подошел Павел, какой-то весь ладный, довольный, добродушно серьезный, хотел обнять Алешу, зацепился за шашку:
- Ты с саблей?
- Да это... Слушай, Павел, надо сделать срочно: двух человек послать на вокзал.
- Без оружия?
- Никакого оружия. Посмотреть умненько и сейчас же назад. До сторожевого охранения я проведу.
- Головченко и Митрошка.
- Митрошка хорошо, а головченко тяжел.
- Тогда Рынду.
- Верно. Давай их сюда.
Рында и Митрошка через минуту уже стояли перед Алешей.
- На станцию, что ли?
Оба они были слесаренками на заводе, оба маленькие, юркие, оба зубоскалы. Отличались друг от друга только тем, что Митрошка кругл и доверчив, а Рында заострен во всех направлениях.
- Отдайте ваши винтовки и дем.
- И патроны?
- Обязательно.
- Забирай, Павло.
Вышли из парка и зашуршали сапогами по сухим зарослям заброшенной площади. Потом вышли на косую разьезженную дорогу, идущую к вокзалу. Сбоку от дороги тройка сторожевого охранения сидела на брошенном бревне и напряженно прислушивалась к тому, что делается на вокзале. Услышав шаги, вскочили.
- Не нервничайте. Свои.
- Слышишь, Алексей, шумят?
- Да. Ну, ребята. Осторожненько, под забором... И скорее назад. Я здесь подожду.
Митрошка и Рында свернули с дороги и побежали к железнодорожному забору слева. В беге они показались совсем малыми ребятами и скоро исчезли не то в зарослях бурьяна, не то просто в темноте. Алеша присел на бревно и прислушался. На вокзале что-то происходило: доносились голоса, неясный топот ног, стук колес. Звуки приходили сюда испорченными и приглушенными. В недалеком дворе тявкала истерическим дискантом собачонка.
Просидели молча минут пятнадцать и.... вздрогнули: Митрошка и Рында выскочили как будто и-под бревна. Рында зашептал, оглядываясь на вокзал:
- Пошли по улице... солдаты.
- Много?
- Ой, и много!.. Я так думаю... больше тысячи!
- Не... - Митрошка завертел головой, - не! Тысячи не будет.
- Строем?
- Вроде как строем... С ружьями.
- А пушки?
- Пушек не видели.
- Народ есть на улицах?
- Ни одной собаки. Просто - как мертвый город. А только на станции, видно, встречали.
- Кто?
- Господа какие-то, человек пять. И лошади, - фаэтон. И еще коляски были... или как это...
- Офицеров видели?
- Как же... офицеры. Кто пошел, а кто поехал. Погоны - это далеко видно.
- Не заметили? Не боялись входить в город?
- Да кого же им бояться? Пусто...
- Ну, добре. Идем к своим.
43
Семен Максимович сидел на том самом пне, на котором раньше сидел Алеша. Вокруг него стояли Муха, Богатырчук, несколько городских большевиков. Семен Максимович положил руки на крючок палки - видно было, что устал. Но Алешу встретил весело:
- Ну, вояки, как там дела? Вам воевать, а нам с вами не спать приходится на старости лет.
Алеша рассказал о поиске разведчиков. Его слушали, не перебивая. Когда он кончил, Богатырчук решительно размахнулся:
- Черт бы их побрал, комедию какую-то ломают! Какое же это войско: даже разведки в город не выслали.
Муха поежился, он был в легком пальто:
- Та-ак! Значит, приехали! Тысяча человек! Много! Эх, если бы знать, как в других городах!
Савчук задумчиво накручивал ус, ответил Мухе:
- Во всех городах одинаково, везде есть враги, только выступают по-разному. А нам повезло. Целый полк. Как ты думаешь, Семен Максимович?
- Постой, не торопись.
- Да как по-твоему?
- По-моему, ерунда все это. Господа разум потеряли. Ничего у них не выйдет.
Семен Максимович вдруг поднялся, наклонился вперед.
- У кого глаза молодые? Свистит кто-то...
Богатырчук сзади сказал спокойно:
