Чекушка раскрыл огромный фолиант и ахнул - на всех порах мчалась на него бригантина. Чекушка уселся на пол, чтобы ему попадал свет от фонаря и начал листать книгу. Седой обнажил клинок турецкой сабли и рубанул со свистом воздух...
Вдруг щелкнул выключатель, и вспыхнул свет. Артур, пьяно покачиваясь и не замечая никого, толкнул дверцу бара и, вынув бутылку, припал к горлышку.
Все замерли. Артур, изрядно отхлебнув, опустил бутылку и только теперь увидел компанию.
- Ого, у меня гости, а я в таком виде... - он одернул пальцами халат. Здравствуйте.
Ему никто не ответил. И тут Артур увидел Седого. Седой опустил саблю ( она глухо упала на ковер ) и медленно пошел на Артура.
- А вот этого не надо, молодой человек, - Артур снова качнулся и вдруг профессионально ударил Седого в челюсть.
Седой отлетел к Чекушке и снова поднялся.
Артур открыл ящик бюро и достал пистолет.
- Тю-тю-тю... Не надо шутить, друзья, не надо...
Марсель незаметно отступал к окну. Горелый схватил саблю и направил ее на Артура. Артур взъярился. Он бросил пистолет на диван и пошел на Горелого.
- А ну, отдай саблю, сосунок! - он наступал на Горелого, зажимая его в угол.
- Отойди! Отойди! - завизжал Горелый, размахивая саблей и наступая на Артура.
Неожиданно за дверью раздалось сухое покашливание, Артур обернулся, и в это время Горелый ткнул его саблей.
Артур зажал рукой образовавшуюся рану и посмотрел удивленно сначала на Горелого, затем перевел взгляд на Седого... и неожиданно, как-то ехидно ему подмигнув, завалился на пол. Марсель, трясясь и прикрывая рукой рот, отступил к балкону.
- Это он! Все из-за него! - Горелый бросился к Марселю, но Марсель уже, схватившись за веревку, скользил вниз. Горелый тоже перекинулся через балконную решетку. Седой быстро прошел к дивану и схватил пистолет.
Чекушка, пятясь, отступал к двери, как вдруг открылась, и в гостиную вошел Старик.
_ _ _ _ _ _
Иван, спрятавшись за телефонной будкой, тревожно смотрел на верхние окна особняка, где внезапно вспыхнул свет. Донесся неразборчивый вскрик, а с балкона по веревке уже соскальзывал Марсель. Следом, ругаясь, - спускался Горелый. Иван на всякий случай отступил вглубь парка, за деревья...
Марсель, а за ним и Горелый промчались совсем рядом мимо него, не заметив, вглубь парка и скрылись в фиолетовой тьме.
59.
Попробовав поднять набитый доверху чемодан, Любка взяла телефонную трубку, задумалась на минуту и решительно набрала номер.
_ _ _ _ _ _ _
В гостиной Артура зазвонил телефон. Артур сидел на полу и, морщась, заклеивал рану пластырем. Телефон продолжал звонить. Артур, чертыхаясь, поднялся и сдернул трубку. Из трубки послышались короткие гудки. Артур нажал на рычаг и, подумав, набрал короткий номер.
- Тридцатое отделение, сержант Корнев слушает, - донеслось оттуда.
_ _ _ _ _ _ _ _
Любка положила трубку. Положила на видное место записку и, с трудом подняв чемодан, на цыпочках вышла из квартиры. Уже на лестнице надела туфли и спустилась вниз.
На улице она остановила такси и, назвав водителю вокзал, уткнулась в воротник плаща.
Моросил мелкий редкий дождь. Прохожие, спрятавшись под зонтиками, как рыбы, плыли в сиреневой мгле. Мигали лиловые рекламы, словно разноцветные грибы-поганки на почерневших от времени глыбах зданий. У сияющего огнями кабака стоял карась-швейцар, сверкал позолотой позументов. Любка вдруг остановила такси и что-то быстро сказала водителю. Тот пожал плечами и, развернувшись, помчал в другую сторону.
60.
Седой, Чекушка и Старик сидели в убежище. Они не закрыли дверей, не убрали доску-мост. Сквозняки колебали пламя керосинки и по стенам ползли причудливые тени. Казалось, колышутся стены--борта и неуправляемый дом-корабль несется во мраке, тревожно позвякивая медной рындой. Ребята молчали, боясь смотреть друг другу в глаза.
- Почему он подмигнул, почему? - не выдержал Чекушка. всхлипывая и стуча зубами.
- Выпей, - протянул ему кружку Седой. Чекушка протянул руку и в ужасе отдернул ее.
- Кровь! Кровь! - повторял он.
- Это моя... Я руку ободрал... - Седой как-то странно посмотрел на Чекушку и снова протянул кружку. - Пей!
-Я не могу. Я не буду... - отступал Чекушка от Седого.
- Пей! - заорал вдруг Седой, швырнул кружку и выскочил из убежища. Он сбежал по лестнице и внизу столкнулся с Любкой. Он остановился на секунду, блестя в темноте глазами.
- Меня такси ждет, - сказала Любка.
Седой дико взглянул на нее и, молча, прошел мимо. Любка пошла за ним. У стены башни они остановились. Урчало где-то за деревьями такси, моросил нудной мелкий дождь.
- Ну? - Седой прислонился к стене, стараясь не стучать зубами.
- Я пришла проститься...
- До свидания.
- Я уезжаю. Навсегда.
Седой молчал, блестя глазами.
- Прощай, - он оттолкнулся от стены, но Любка удержала его.
- Ну? - он не смотрел на Любку.
- Я хочу сказать... Может быть, ты... Седой, поедем со мной! вырвалось у нее.
- Нет, - у Седого что-то булькнуло в горле.
- У меня будет ребенок, вдруг выпалила Любка.
Седой впервые посмотрел на нее, но промолчал.
- Я назову его Павел, - Седой кивнул. - Поедем, Паша... У меня бабка в деревне, дом, у бабки корова... Будем молоко пить... - Любка взяла его за руку.
Седой резко выдернул руку.
- Я сегодня, - в горле у него клокотало, - я сегодня человека хотел убить, - Любка вскрикнула. - И убил бы, если б... если б...
Вдруг в темноте раздался легкий вскрик водителя такси, и темная фигура мелькнула за деревьями. Седой вздрогнул и вытащил пистолет со змейкой на рукоятке. Любка в ужасе смотрела на браунинг.
- Откуда? 0ткуда у тебя это? - она зажала рот, чтобы не вскрикнуть. Седой взглянул вверх, посмотрел на окна башни и, не зная, как поступить, завертел головой.
- Брось оружие! - из-за дерева выступила темная фигура с автоматом.
- А-а! - дико закричал Седой и, отшвырнув Любку, выстрелил.
- Это пугач! Это пугач! - закричала Любка, но короткая очередь опередила ее.
- Черт, - выругалась фигура, - черт, пацан совсем!
Любка на деревянных ногах подошла к Седому. Он лежал с открытыми глазами, и в глаза падал дождь. Любка наклонилась и прикрыла их ладонью.
57.
Чекушка вскинул голову и замер, услышав выстрелы. Старик кинулся было к окну, но Чекушка его оттащил.
- Бежим, дед, бежим...- и вдруг, словно опомнившись, закричал:
- Седой! Там же Седой! - и бросился к мостику-доске.
Старик побежал было за ним, но остановился и начал лихорадочно собирать его картины, прижимая их к груди. Вдруг легкий вскрик донесся до него. Старик замер и медленно пошел к мостику. На другой стороне стояли омоновцы и смотрели вниз. Старик глянул в провал - там на спине лежал Чекушка, раскинув руки. Вокруг его тела, как пики, торчали острые прутья арматуры, словно ожидая очередной жертвы.
- Скорую, - глухо произнес кто-то. Кто-то тихо выругался. Старик ничего не слышал. Его взяли за руки и увели вниз, поставив возле скорой.
Бесшумно вращалась милицейская мигалка, выхватывая из темноты суетящиеся фигурки. Вот пронесли Седого, затем Чекушку. Рука мальчика свисала с носилок. Моросил по-прежнему дождь. Старик стоял, прижимая к груди рисунки. Глаза его странно увеличивались и, будто костерные угли, словно подергивались пеплом. Медленно, как-то нелепо, он вдруг завалился на траву, и глаза его застыли навечно.
Но глухой мерный рокот продолжал звучать в его голове. Хлопнул вдруг над ним тугой белоснежный парус, и ...
Красавица-шхуна, подгоняемая утренним бризом устремилась вперед к едва-едва розовеющей полоске солнца на горизонте. И Старик шел по палубе этой шхуны, вглядываясь в лица сотен несчастных детей, взгляды которых тоже были устремлены на него - с надеждой.
Ветер вдруг рванул, и шхуна понеслась, вздымаясь над пенными бурунами. Солнце, до того медленно выбиравшееся из глубин океана, теперь, казалось, выпрыгнуло из него, влекомое неведомой силой, и перед шхуной в сиянии брызнувших из океана лучей открылся остров.
Как будто легкий вздох пролетел над палубой. Старик выпрямился и устремился к носу рванувшегося навстречу острову корабля. Словно библейский пророк, шел он сквозь море детей, и дети старались коснуться его и шли за ним, одухотворенные и возвышенные. Какой-то мальчик в инвалидной коляске, коснувшись ладони Старика, вдруг поднялся. И никто не удивился этому, да и сам мальчик, казалось, не заметил свершившегося чуда, а лишь устремился за Стариком к Острову. Их Острову. Рядом со Стариком шел Чекушка с иконописным лицом в своей знаменитой тельняшке, тихо улыбался Седой и прижималась к плечу любимого покорная Любка, и Иван, округлив рот, смотрел восхищенно на приближающийся Остров.
Шхуна, казалось, уже летела над волной. Остров приближался, вырастал, надвигался. И, совсем как в Чекушкиной картине, вздымались на нем гранитные скалы, сверкая ледниками, клубились горные реки, бился в расщелине весь в бриллиантовых брызгах водяных капель водопад, ловили в спокойных озерах рыбу рыбаки, и на песчаном берегу стояли рядом гривастый лев и пугливая лань...
