К нему приближались шаги.
- Эй, пацан, хорош снег трамбовать! Вставай. Ну надо же так нажраться!
Чьи-то сильные руки подняли его, встряхнули...
- А ну-ка, дыхни!
Никита глупо и расслабленно заулыбался. Дыхнуть у него попросту не было сил.
- Не-е-е, вроде не пьяный... Слышь, парень, ты чего это тут на снегу отдыхаешь, а? Сердце, может? Разбери тут вас, молодежь - ещё не ровен час винта нарежешь! Может, скорую вызвать, а, парень? Ты как?
Возле Никиты хлопотал невысокий крепкий мужик в шапке-ушанке. К нему спешили ещё двое из ворот проходной, за ними народ повалил валом - видно, смена кончилась.
- Да нет, все в порядке, - смущенно переминаясь под перекрестным огнем пары десятков твердых и испытующих глаз, лепетал Никита. - Я... просто голова закружилась.
- А ты ел сегодня чего? - вопросил один - длинный и бледный. - А то на! - он протянул парню свежую булочку.
- Спасибо... - тот совсем растерялся. Эта толпа окруживших его мужчин и смущала и в то же время притягивала его. - Спасибо, я ел. Просто... наверное, отравился. Очень живот болит. Мне надо домой - я тут близко живу.
- Ну, смотри, - с сомнением изрек мужик в ушанке. - А то я тебя провожу - мне спешить некуда - жена, брат, к теще уехала.
Тут остальные начали хохмить и откалывать шуточки столь неделикатного свойства, что Никита, оглушенный потоком этих соленых мужицких словес, покраснел, смешался и... поспешил прочь, крикнув им на прощанье, - благо, голос прорезался:
- Спасибо вам! С Рождеством!
Они долго ещё гоготали, сворачивая в проулок, ведущий к метро. Никите вдруг захотелось догнать их, схватить кого-нибудь за руку и не отпускать не покидать их тесный веселый круг.
"Дяденьки, возьмите меня с собой!" - он почти уж готов был крикнуть им вслед, лишь бы не оставаться наедине со своим страхом. Ему хотелось послать кому-нибудь сигнал бедствия - растерянная душа дрожала, взывая к чувству самосохранения - она нашептывала ему, что он в беде, что с ним сейчас может случиться все самое худшее! Все, что угодно ...
Но Никита попытался уверить её - свою душу, что это не так, что он все ж таки не в лесу, хотя в лесу ему, право, было бы поспокойнее... Он несколько раз подпрыгнул на месте и притопнул ногами, чтобы убедиться, что мышцы слушаются его, и двинулся дальше - туда, где несколько минут назад виднелся знакомый силуэт. Но вскоре в растерянности остановился.
Куда теперь? Евы нигде не видно. Мерзкая тварь добилась своего - он таки потерял ее!
Кто ж не знает, что в книгах про нечистую силу и во всяких ужастиках бесы часто принимают обличье кота. И не какого-нибудь, а черного. Выходит враг его - бес! Или какое-то существо, бесу подручное. И уж кто-кто - а Никита и книг таких, и фильмов под завязочку насмотрелся и начитался! Чего стоит один кот Бегемот в любимом его романе Булгакова "Мастер и Маргарита"! Хорошо, пусть так, но кто же тогда ударил его, когда кот был под ним на снегу? Значит, враг у него не один! Значит, их как минимум двое...
"Что толку голову зря ломать: чертовщина - она чертовщина и есть! Вот то-то и оно, что есть она. Существует на самом деле! А я-то, дурак, думал, что всю жизнь проживу тихо-мирно, книжечки на диване почитывая..." - думал Никита, сжавшись в комок, - его колотила дрожь.
Город качался и плыл под ногами, пурга убаюкивала, мысли путались... От бесконечного мельтешения снега перед глазами голова и впрямь закружилась.
"Может, назад повернуть? Все равно ведь не знаю точного адреса... мелькнула в нем мысль-искусительница. - Ни за что! Я тогда никогда не стану собой..."
И почему так - почему эта упрямая убежденность вдруг утвердилась в нем, Никита не понимал - он просто знал это. И это знание, рожденное любовью, вьюгой, опасностью и одиночеством, вдруг придало ему сил. Он почувствовал, что должен идти против ветра - отныне и всегда - и только так, не сдаваясь, не уклоняясь от избранного пути, сможет стать настоящим мужчиной. Таким, который не прячется за чужие спины, не изменяет принятых решений и идет к своей цели.
Он приподнял повыше воротник своей короткой дубленки и, наклонив голову, чтобы снег не слепил глаза, двинулся вперед.
- Есть упоение в бою, И бездны мрачной на краю, И в разъяренном океане, Средь грозных волн и бурной тьмы, И в аравийском урагане, И в дуновении чумы... - выдыхал он во мглу чеканные строки Пушкина. И ритм стиха влек его за собой.
И странное дело - внезапно Кит ощутил в себе такую уверенность, такой прилив сил, которых прежде не ощущал. Он вдруг понял, что счастлив. Он существует не зря - у него есть его родной город, его любимая девочка, родители, которые ждут его, книги, стихи и... что-то ещё - что-то иное, высшее существующее во всем... Он ясно ощутил чье-то невидимое благое присутствие и... неожиданно еле слышно - одними губами - прошептал:
- Господи, помоги мне!
"Да, конечно, я и гадать не гадал, что мне - наяву - доведется встретится с проявлением темных сил... Но... раз они есть, ведь это значит, что и чудеса тоже есть! И высшая благая защита - покров небесный! И Николай Угодник, и Матерь Божья и Тот, Кто рождается завтра в ночь... Даже подумать страшно, что это - реальность, самая настоящая - та, которая была, есть и будет, а мы... мы как дым. И может быть, то, во что ты веришь - и станет твоей реальностью. И здесь, на земле, и потом... Да, - повторил он и улыбнулся - так захватила и поразила его эта мысль, - я где-то читал, что мысли... они воплощаются. И мама так говорит. Так пусть воплотится все самое доброе и хорошее в эти дни. Для всех - и для города, и для людей, и для тех, кто уже там - в мире ином ... для всех, кто любит и верит - пусть для всех совершится чудо... Рождество! Да... пусть будет так!"
И он прибавил ходу, словно эти мысли сделали его старше, сильнее. Он перестал дрожать и окреп.
Темная громада вынырнула из тьмы слева от него - храм, одетый в строительные леса. За ним показалась другая церковь - поменьше. Она явно была уже действующей - купола загадочно светились во тьме, пространство внутреннего двора расчищено. Когда Никита поравнялся с церковью, гулко ударил колокол. Раз, другой, третий...
Он улыбнулся. И почувствовал себя ещё уверенней, словно бы получил ответ на самый важный вопрос. Точно этот звон ответил ему...
"Ступай вперед и не бойся. Грядет Рождество, и каждый, кто верит в него, - под покровом высшей защиты..."
Глава 10
СТАРУХА
Никита прошел ещё немного вперед и справа показались дома - высоченные узкие башни. Он попробовал сосчитать этажи, но сбился - в темноте это оказалось не таким простым делом.
"Это здесь!" - подсказал ему внутренний голос.
- Ишь, зачастил! - буркнул Кит этому самому голосу.
И откуда только тот взялся - прежде ничего подобного не было. Но теперь чувства его так обострились... Да с недавних пор он воспринимал окружающее тоньше, острей... Как будто душа жила своей жизнью, как бы обособленной от него.
- Экстремальная ситуация! - усмехнулся Никита, стараясь убедить себя в том, что ничего особенного с ним не происходит. - Вот и шестое чувство прорезалось ...
Он не хотел сам себе признаваться, что кто-то присутствует рядом с ним во тьме занесенного снегом города. Кто-то ведет его... И рядом с этим незримым спутником зло отступало.
В башнях светились окна. Какое из них? Где-то там - в одном из этих домов - Ева. Он знал, что она там. И ему нужно проникнуть туда. Только тогда он сможет понять, что происходит с ней и кто владеет судьбой его златовласой девочки...
Он запрокинул голову, оглядел освещенные окна, стараясь ни о чем не думать, - просто стоял и смотрел. Он не знал, сколько простоял так, в неподвижности, пока одно из окон на втором этаже в дальней от него башне не привлекло внимания. Оно мерцало каким-то слабым свечением, точно внутри работал сварочный аппарат.
- Она там! - шепнул он и быстрым шагом направился к дому.
Подойдя к подъезду, Кит увидел, что поманившее его окно находится как раз над козырьком подъезда. Если туда забраться - можно заглянуть в окно. Он какое-то время постоял возле подъезда, выжидая - не будет ли ещё знака какого... Но все было тихо - дом дремал у самого края ночи. В подъезд никто не входил и никто не выходил оттуда. Путь был свободен!
Как же забраться наверх? Прямо возле подъезда, чуть правее, росла крепкая ветвистая рябина - её ветви поднимались до окон четвертого этажа.
Нужно попробовать! - подумал Никита и, сняв перчатки, обхватил руками холодный ствол. Неожиданно для себя самого он начал довольно проворно взбираться наверх, ноги в удобных немецких ботинках удерживали его, вжимаясь в ствол, пока он переставлял руки, залезая все выше. Вот и первая ветка - самая нижняя, отходящая от ствола под углом. Теперь осталось всего ничего - пролезть по ней до крытого шифером козырька, над которым она наклонялась, и спрыгнуть вниз.
Это легко удалось - через минуту Никита был уже там, скрючившись в три погибели, чтобы его не заметили. Еще примут за вора - тогда все рухнет: потащат в милицию, начнут родителей мучить - поди докажи, что ты не верблюд! Нет, он должен быть незаметным как тень - стать невидимым и неслышимым, чтобы ни одна душа не узнала, что там, над дверью подъезда находится человек и заглядывает в чье-то окно...
