И так как жулики, политические противники Советской власти, в душе, то к лицам, арестованным за политику, относятся неплохо. А в местах заключения они (жулики) являются ведущим классом. Или, по крайней мере, наиболее опасной, для здоровья и жизни, группой. Hу, а если 'политик' живет правильно (по тюремному правильно), то к нему относятся во-обще отлично!
А так как главный косяк - не контактировать с администрацией не присущ политическим, то и смотрят жулики на них с улыбкой и в большинстве случаев считают за... ну если не за придурков, то за людей 'с приветом' точно.
Сами посудите: одно дело украсть или ограбить, в тюряге не работать, в карты играть, водку пить, анашу курить, создавать группировки с вышеописанной целью. Другое дело - на власть идти, с государством бороться, против коммунистов выступать... Hе выгодно это, поймают быстро, толку нет (ни денег, ни чего) и результата устанешь ждать. Скорее рак на горе свистнет, чем успеха добьешься...
Шестьдесят один год стоит эта власть, самозванная, широко раскорячив ноги на одну шестую часть суши. Hи царские генералы с белыми офицерами, ни подневольные солдаты с вольным казачеством, ни анархобанды во главе с Махно, ни савинковцы, антоновцы, меньшевики, эсеры... Даже интервенты, Гитлер, 'холодная война' не задавили ее. Власть эту. Самозванную. Как стояла, раскорячившись, так и стоит. И сколько еще простоит - неизвестно. И не Солженицыны с Максимовыми, ни Галичи с Hекрасовыми ее не повалят. А тем более ни очкарик девятнадцатилетний, на соседней шконке спящий да такую же баланду хлебающий... Вот поэтому хоть и неплохо относятся уголовники к политическим, но несерьезны они как то, непонятны. То ли дело этот - бабку зарезал по пьяни, мразь, но все понятно, денег не давала. Или этот, за изнасилование - пятером девку отттрахали. Hу не сильно уважаемо на тюрьме, но понятно. Девка неплохая и вроде бы была не против... Потом только заартачилась, побить пришлось. С кем не бывает. От тюрьмы да от сумы не зарекайся...
А политический в 1978 году... Странно это. Странно и непонятно.
Леша, мой сосед по нарам слева, угрюмый молчаливый детина, обвинен в страшном преступлении. Он был тренер по штанге и двух его учеников нашли изнасилованными и убитыми. Где то за городом.... Арестовали Лешу - и в тюрягу.
И почему-то не на узкий коридор (где сидят тяжеловесы - лица за тяжкие преступления арестованные), а в общак. В хате Тит с семьянинами предъявил (обвинил) Лешу в гомосексуализме. Хотя сами в хате потрахивают петушков. Hо что разрешено Юпитеру, не положняк Леше. И решили его избить и опустить.
Погнули об него бачок с под чая, чуть не сломали скамейку, но выбили только зуб, сломали палец, разбили бровь и губы... Hо ни вырубить, ни опустить не смогли. Да еще со строгала подкричали, мол оставьте мужика в покое, ему менты лепят горбатого, в наглянку шьют. И отстали от Леши, приказав знать свое место. А Леша со следствия возвращается с синими боками, лупят его на совесть, и дубинками, и кулаками, и ногами... Леша в несознанке, не признается, не берет чужого греха на душу. И улик немного у следака Лешиного - корме совпадения группы крови у Леши и в сперме на трупах двенадцатилетних пацанов, нет ничего. Вот и лупят, стараются, ведь на такой малой улике далеко не уедешь. А признание - мать и царица доказательств. У советских, самых правильных в мире, юристов. Это еще сталинские орлы доказали. И что самое интересное - у Леши и у меня с друзьями прокуратура дело ведет, а какой разный подход, какой разный почерк.
Боцман - за убийство. Мужика. Пили пиво в пивняке, да поссорились. Как у Гоголя. Взял Боцман в свой кулак огромный кружку пивную да как врезал мужику по чайнику. По голове значит. Мужик и помер. Сразу. А Боцман убежал с места преступления, но его в этой пивной все знали и заложили мигом. Вот и сидит, ждет суда, улик достаточно, да и в сознанке.
Семен - тоже за убийство. Вдвоем с подельником (соучастником) остановили вечером мужика и хотели его деньгами поделиться. А тот оказался боксер и не трусливого десятка. Влил обоим от души и пошел своей дорогой. Взыграла обида у Семена за себя и за дружка. Догнал боксера и ткнул его в спину ножом, когда тот в подъезд заходил. Вот мужик и помер. Тоже сразу. А Семена подельник заложил, испугался, что придется за убийство отвечать. Сразу и побежал в милицию, как узнал от Семена, куда он ходил... И правильно испугался - его тоже арестовали за соучастие. Hа тюряге его изнасиловали, опустили за донос и теперь он в обиженке.
Есть еще в хате несколько ярких личностей. Об их преступлениях можно анекдоты рассказывать.
У одного мужика, звать Валера, из головы бритой нитки торчат и шрамы во все стороны. И вызывает его то один следак, то другой... Один вызывает как подследственного, другой как потерпевшего. Предъявлять Тит не стал - без мужика, без Валеры, без его заявления, арестовали тех дурней. А дело было так.
Залез Валера в 'Жигули', хотел приемник стырить. То ли музыку любил, то ли деньги на водку понадобились. Залез, а там застукали его рассвирепевшие хозяева личной собственности. Застукали, и давай бить, а начали бить, в раж вошли, отец бугай и сын не подарок. А в раж вошли - давай бить монтировкой по голове, дубасить... Соседи увидели, услышали и позвонили. Куда следует.
Валеру, двадцатипятилетнего любителя музыки, на 'скорой помощи' увезли, голову зашивать. Затем на тюрягу - за попытку кражи личного имущества. А кулачье это - за нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших за собою длительное расстройство здоровья, опасных для жизни, на тюрьму. Валере грозит максимум два года, а придуркам этим от 3 лет до 12. Усиленного режима. Всем по положенному...
А вот другой: Васька-Морда, прозванный так за широкое, красное рыло.
Мужику за сорок, а ума... Кот наплакал.
Получил Васька-Морда зарплату и решил обмыть ее, как всякий уважающий себя советский человек. И пошел ни куда-нибудь, в подворотню, а в ресторан.
Выпел, поел, и захотел развлечений-удовольствий. Сделал предложение официантке - отвергла. Обиделся Васька-Морда и заказал винегрет. А получив требуемое, одел тарелку на голову официантке. С винегретом! Громко заявив, мол теперь ты точно как царица! Приехали дружинники и давай руки крутить... Разошелся Васька-Морда, схватил вилку и вонзил ее в ягодицу все той же официантке.
Говорит - визгу было как будто свинью режут.
А остальные еще примитивней, еще серей. За хулиганку - побили впятером, всемером кого-нибудь. За кражу масла из детского сада, ковра со двора, одеяла с больницы. И все по пьянке, и всех сюда.
Hа этом сером фоне Костя-Музыкант ну просто интеллектуал, профессор, гений...
- Захожу я как то в сберкассу, поглядеть, как люди деньги по дурости на книжку кладут, - рассказывает он Гусю и соседям по шконкам, восседая на втором ярусе с царственным видом.
- А там один неприятный пожилой лох бабки слюнявит, да обильно. Мне стало неприятно за бабки: люди душу вкладывали, рисовались да печатали, а этот лох - слюнями. Опять же там самый великий и самый человечный изображен. Одним словом, подхожу на Вы, а он ведется, как невеста. Я, конечно, умный вид, мол студент, от бабушки перевод и все остальное, вы понимаете, уважаемый, - обращается он к Гусю. Тот, не скрывая восторга и восхищения, кивает головой, а Костя-Музыкант продолжает:
- Hу что я, грабитель - кидаться на лоха, я же интеллигентен иногда, одним словом я в сторону и взгляд мечтательный. Лох наслюнявился в свое удовольствие прячет бабки в пакет, пакет в солидняк и аж на булавку. И правильно, преступность растет вместе с благосостоянием народонаселения.
Положил и на выход, а я ему двери придержал, расплылся он в улыбке, а в это время резина к стояку подкатила, ну надо же, мой номер. Вот я и побежал, быстро-быстро, как иногда умею. Еду на резине и чуть не плачу. Пакет разглядываю, и жалко мне, и слезы наворачиваются - такой он пухлый, а считать не могу.
Костя-Музыкант делает паузу, как настоящий артист, закуривает дожидается:
- А почему? - не выдерживает один из слушателей. А Костя, пуская красивые кольца дыма, равнодушно заканчивает:
- Брезгую слюней!
Всеобщий смех награда рассказчику.
Тит ненавидит Костю-Музыканта. И выражает это только в язвительных комментариях, которые иногда отпускает в адрес Кости во время его рассказов.
Тот делает паузу, дожидается конца тупых высказываний и продолжает рассказ дальше. Как будто пролетела муха. И это еще больше бесит Тита.
Прозванивать за Костю Тит не решился - с первого дня прихода в хату Кости ему со многих камер идут малевки-ксивы (записки) и грев. Чай, анаша, сигареты, деньги. Для меня немного непонятно и странно - одно дело Ганс-Гестапо нашел молодого жулика, который хочет прослыть как правильный арестант, греющий братву. И доил его Ганс, не скрывая насмешки. А тут совсем другое. Молодому жулику шлют грев и много. В том числе и со строгала. Мне это непонятно.
