- Говоришь, болгары - великий народ, а почему же мы пять веков терпим турецкое иго?
- Великий потому, - отвечает Ботьо сыну, - что на протяжении этих веков сохранил свою самобытность, свою веру, свои обычаи, свою душу.
- Чего же нам не прогнать турок? - допытывается мальчик. - Чем турки лучше болгар? Почему судья - турок, стражник - турок, все начальники турки, а болгарам разве что позволяют копаться на огородах да еще торговать? - не унимается Христо.
- Они не лучше нас, а сильнее.
- А почему мы слабее?
- Потому что разобщены.
- А кто в этом виноват?
- Наше смирение, - отвечает Ботьо.
- А я не хочу смиряться! - задиристо восклицает Христо.
Отец грустно смотрит на сына.
- Знаешь, сколько людей погибло из-за того, что не хотели смиряться?
Тревожат эти мысли учителя Петкова. Ботьо мечтает послать сына учиться в Россию.
"Получив образование в России, я пламенно желаю, чтобы мой сын тоже воспитывался в России, единоверной и единокровной. Если это мое желание осуществится, я буду считать себя самым счастливым человеком на свете". Давно уже отправлено это письмо в Пловдив русскому консулу Найдену Герову, а отклика все нет и нет...
И вот - долгожданный желанный ответ! Христо принят стипендиатом во Вторую Одесскую гимназию. Отец провожает сына до Пловдива. Пятнадцать лет Христо, а выглядит на все восемнадцать.
Одесса ошеломила Ботева. Представляю, как это могло быть. На пристани тьма народа. Все суетятся, спешат. Такая же суета на улицах. Множество прохожих - картузы, шляпы, фуражки и среди них пестрые дамские шляпки. Как цветы...
Он находит дом Тошкова, где расположено Болгарское настоятельство. Нарядный подъезд, роскошная застекленная дверь, позолоченные буквы вывески "В.Тошков и сыновья". Вон как, оказывается, живут болгары в Одессе!
В отдельном кабинете за большим столом солидный господин. Не слишком приветливое лицо, украшенное аккуратной бородкой. Это и есть господин Тошков, крупнейший экспортер русской пшеницы. Он сообщает Ботеву, что болгарское попечительство назначило ему стипендию - двадцать рублей в месяц. На все: квартиру, питание, свечи.
В гимназии не слишком-то обрадованы новому воспитаннику. Не сразу, но вспоминают: да, было письмо господина попечителя учебного округа. Определяют юношу в третий класс.
- До первых экзаменов. А там посмотрим. И на что только вам, болгарам, образование!
Нет нужды рассказывать о двух годах, проведенных Ботевым в этом учебном заведении. Рутина, муштра, нужда - эти слова исчерпывают содержание жизни, на которую были обречены воспитанники гимназии.
Вот как характеризовал свою жизнь той поры сам Христо в письме отцу:
"Это невозможно спокойно терпеть. Здешние учителя и порядки - не человеческие, а звериные. Надо быть каменным, чтобы все это вынести".
Ботева дополняет его соотечественник Г.Смилов, учившийся в той же гимназии:
"Христо очень жаловался на жизнь в пансионе и ужасный режим, который царил тогда в гимназии. Дисциплина и педантизм душили его, школьную форму, словно нарочно, ради экономии шили слишком тесной.
Гимназия была для него каторгой. Он очертя голову набросился на книги современных поэтов и публицистов. Чтение захватило его целиком".
Он много читает, читает запоем, - это признают все биографы Ботева. Его любимые писатели - Тургенев, Гоголь, Некрасов, Добролюбов, Писарев... Но одна книга для него дороже всех - "Что делать?" Чернышевского. Кто из юношей шестидесятых годов не задумывался - что делать?
...Город просыпается рано. Но Христо просыпается еще раньше. Вместе с воробьями, вылетающими из-под застрех. Вместе с дворниками, выходящими подметать улицы. Вместе с торговками, торопящимися на базар. А иногда еще раньше. Это зависит от того, где довелось ночевать. Денег на оплату содержания в пансионе не хватает. Если Христо ночует у земляка, тоже приехавшего в Россию за образованием, он встает незадолго до начала занятий в гимназии. Если его приютили в семье малознакомых болгар и позволили провести ночь в сенях или на кухне, он встает вместе с первыми лучами солнца. А если ночует где-нибудь под навесом у забора, он вынужден встать еще до рассвета, чтобы избежать подозрительных взглядов.
Самая обычная утренняя картинка: он бежит по крикливым и пыльным одесским улицам.
- Пирожки! Пирожки! С рыбой, с луком!
Пирожки - это прекрасно, но - увы! Он минует "Молочное заведение Метаксиди". На окне объявление: "Лучшая простокваша, заквашенная на настоящих болгарских палочках". Эх, даже слюнки текут. Но, во-первых, некогда, во-вторых, надо экономить. Завтрак откладывается до обеда.
Чем ближе гимназия, тем медленнее его шаг. Вот оно, постылое здание с выпирающими на улицу балкончиками. Он поднимается на третий этаж. В коридоре уже полно гимназистов.
- А, Болгария! - снисходительно приветствует его кто-то из одноклассников.
Христо сразу заходит в свой класс, садится на заднюю парту. Не хочется бросаться в глаза. Только сделать это не так-то просто. Он на голову выше своих сверстников, его выделяют черные кудри, всем заметна его серая курточка с короткими заштопанными рукавами, хорошо еще, что под партой не видны порванные сапоги.
...Почти все биографы вспоминают об одной "странности" Ботева. Обитая в пансионе и позже, после исключения из гимназии, живя на квартире своего однокашника Смилова, он частенько имел привычку уходить на всю ночь из дома.
- Где ты пропадаешь? - поинтересовался у него Смилов.
- Делю компанию с босяками, - со смехом отвечал Ботев. - С такими же бедняками, как и я. Хочу узнать, на что можно надеяться нищим!
Они собирались, эти бедолаги, по ночам на берегу моря. Что привлекает его в компанию бездомных, отверженных обществом людей? О чем говорят они, сидя вокруг костерка, разожженного на прибрежном песке?
Обо всем на свете! Прежде всего о работе. О том, где достать кусок хлеба. О своих надеждах, которые никогда не покидают тех, кто еще стремится работать. А еще рассказывают друг дружке различные истории. Страшные, придуманные, со счастливым концом, трагические, героические...
О чем же рассказывает Ботев? О Рахметове. Вот он какой - Рахметов! Ни с чем не смиряется, всему противостоит, закалил свою волю. И о Вере Павловне. Вот это женщина! Чистая и верная. Судьба Рахметова и собственные мечты переплетаются в его рассказах. Ими он упражнялся в практическом русском языке, в них он чувствовал себя учителем, в них он сам учился навыкам ораторского искусства, столь необходимым, сказали бы мы сегодня, каждому лидеру.
И учителем, и лидером, смело можно сказать, Христо почувствовал себя уже в ранней молодости и остался ими до последних дней своей жизни.
...Наступил, однако, день, когда гимназический инспектор объявил Ботеву, что тот исключен из гимназии. Сообщение не было неожиданностью. Все шло к тому. Однако уезжать из Одессы Христо не собирается. Он приехал учиться и будет учиться. Ботев решает записаться в университет вольнослушателем на историко-филологический факультет. Это было не столь уж сложно. Требовалось подать заявление и внести установленную плату. Метрикой в университете даже не поинтересовались - рослый, мужественный Ботев выглядел старше своих лет. Подивиться можно лишь тому, откуда Христо наскреб деньги.
Занятия в университете он посещал аккуратнее, чем уроки в гимназии. Особенно нравились ему лекции Виктора Ивановича Григоровича. Крупнейший русский славист, один из основоположников славянской филологии в России, он еще в молодости совершил длительную поездку по землям балканских славян, находившихся под турецким владычеством, собрал множество интереснейших письменных памятников... Вот кого Христо всегда готов слушать!
Пытливый взгляд юноши привлек внимание профессора. Ему запомнилось выразительное лицо молодого болгарина, и как-то после лекции, думаю, Григорович окликнул студента:
- Вижу, вы всерьез интересуетесь филологией?
- Меня интересует все, что связано с прошлым моего народа.
- А вы... - с любопытством спросил было Григорович и не докончил вопроса.
- Я болгарин, - ответил Христо. - И я читал вашу книгу.
- О моем путешествии по Турции? - удивился Григорович. - Книга давно распродана.
- Я нашел ее в университетской библиотеке, - объяснил Христо.
- Вы давно из Болгарии? - поинтересовался профессор.
- Третий год.
- Я собираю песни западных славян, - сказал Григорович. - Вы знакомы с ними?
- Моя мама знает их великое множество, - простодушно похвастал Христо.
- А вы не могли бы записать для меня те, что запомнились вам?
Профессор даже зазвал студента к себе домой. Христо пришел в назначенное время.
- Принесли?
Григорович перелистал страницы принесенной тетради, остался доволен записями, напоил гостя чаем, пригласил Христо заходить еще.
- Если что еще вспомните, приносите.
