тишину.
— Очень тихо, верно?
— Пугающая тишина, — заметила я.
Сохен неторопливо подошла к микрофонной стойке и прижала ее к себе, как будто собиралась запечатлеть на ней смачный поцелуй.
— Самое лучшее в этих студиях то, что ты можешь говорить так громко, как хочешь, И НИКТО ТЕБЯ НЕ УСЛЫШИТ!
Я рассмеялась, но не смогла удержаться и оглянулась через плечо, чтобы посмотреть, действительно ли ее никто не услышал.
— Вот почему я всегда общаюсь здесь по видеочату. Люблю быть уверенной, что меня никто не подслушивает, — заметила она.
— Это умно. А тебе разрешено приходить сюда когда захочешь? — спросила я.
— О, черт возьми, нет! — Она снова превратилась в мисс Джеки. — Трейни строго запрещено посещать студии звукозаписи без присутствия взрослых! — Вернувшись к своему естественному хриплому голосу, она добавила: — Так что это будет нашей тайной.
— Без проблем, — сказала я.
— Вот, — Сохен протянула мне микрофон. — Дай-ка я послушаю этот голос, о котором все говорят.
— Ой, да брось, давай в другой раз, — засмущалась я, отступая от микрофона.
— Попробуй, невероятно действительно круто слышать свой голос из дорогого микрофона. — Она сунула микрофон мне в руки и подошла к доске с кнопками и ручками. — Надень эти наушники, чтобы ты могла слышать себя.
— Хорошо, — сдалась я. На самом деле мне было очень любопытно, как я буду звучать.
Я сняла пару наушников с задней части пюпитра и натянула их на голову. Они плотно закрывали мне уши, и череп казался слишком тяжелым.
— Хорошо, теперь скажи что-нибудь, — произнес голос Сохен в наушниках.
— Эм, привет?.. Ух ты! — Я слышала свой голос в ушах четче, чем когда-либо, как будто всю жизнь слышала его по междугородной телефонной линии.
— Попробуй спеть что-нибудь!
— Эм, я не знаю! Это так странно!
— Давай пой! Ты ведь за этим сюда пришла, верно?
— Хорошо, эээ, дай мне секунду. Я должна что-нибудь придумать. — Я покрутила шнурок на толстовке, мысленно перебирая все песни, которые знала наизусть. Наконец я выбрала ту, которая на самом деле не требовала никакой музыки, Higher Рианны.
Я спела первые пару куплетов с закрытыми глазами, чтобы не отвлекаться на Сохен. От того, как ясно и чисто звучал голос, у меня побежали мурашки. Я могла слышать каждое колебание, каждую вибрацию в своем голосе. Он звучал хорошо.
На мгновение я погрузилась в песню.
— Черт, — прозвучал голос Сохен в наушниках.
Я сорвала наушники с головы:
— Боже, я не разминалась, и я пою эту песню только в душе! Извини!
— Ммм, не извиняйся. Ты чертовски хороша. Неудивительно, что они так быстро подписали с тобой контракт.
— Что ж, спасибо, — сказала я, благодарно улыбаясь. В Сохен было что-то такое легкое, и дело не только в том, что она хвалила мое пение. Она напомнила мне друзей дома.
— Только подумай обо всей той невероятной музыке, которую ты собираешься записать в этих студиях.
— Не могу дождаться!
— Хорошо, давай продолжим экскурсию. Здесь есть еще так много вещей, которые стоит тебе показать, — сказала она, выталкивая меня за дверь.
Мы оставили студии звукозаписи позади и исследовали остальную часть третьего этажа. Сохен показала мне зеркальные танцевальные студии и репетиционные помещения, из которых лилась музыка. Там были маленькие комнатки с пюпитрами, что-то вроде телефонных будок, где можно было попрактиковаться в пении. На четвертом этаже находились кабинеты учителей и обычные классы, напоминающие те, где я училась последние полтора года в средней школе. В одном из классов учитель писал сослагательное наклонение на белой доске — это был урок английского языка.
Звездная академия занимала целый городской квартал, но я не понимала, насколько она огромна. Каждый раз, когда я думала, что мы подошли к концу экскурсии, Сохен вела меня по другому коридору или в другое репетиционное помещение. Я не могла поверить, что теперь живу здесь; я чувствовала себя Гарри Поттером, впервые прогуливающимся по Хогвартсу.
Когда мы наконец вернулись к лестнице, Сохен остановилась и указала наверх:
— Туда ходить нельзя, пока тебя не позовут.
— Почему? Что там наверху? — спросила я.
— Это что-то вроде зоны только для персонала, и там же находится большой офис мистера Кима.
— Мистер Ким, который владелец Top-10?
— Единственный и неповторимый, — подтвердила Сохен, кивая.
— Какой он из себя?
— Давай я просто скажу, что по сравнению с мистером Кимом мисс Джеки — мягкий маленький котенок.
Я вытянула шею над перилами, чтобы хоть мельком увидеть этаж над нами, но разглядела только еще одну лестницу.
— Черт возьми.
— Верно, черт возьми. — Сохен взяла меня за руку. — Давай пойдем в мое любимое место — кафетерий!
Пока мы спускались по лестнице, я решилась задать Сохен вопрос, который интересовал меня весь день.
— Итак, откуда ты родом?
— Я из городка недалеко от Пусана.
— Так ты кореянка.
— Да, я настоящий оригинал, — заявила она, произнеся это как ori-jahn-ahl [7].
— Откуда же ты так хорошо знаешь английский? — спросила я.
— О, он хорош, так ведь? — кокетливо переспросила она, поправляя косичку.
— Очень хорош.
— Во-первых, — начала она, — я смотрю отвратительно много американского YouTube. — Что ж, это объясняло забавный сленг Сохен. — А во-вторых, и это главное, родители отправили меня в англоязычную школу, когда я была совсем маленькой. Я самая старшая из детей, и, по-моему, они думали, что я буду для всех билетом из нашего маленького городка.
— Похоже, ты неплохо справилась, — заметила я.
— Ну, они, вероятно, были бы счастливее, если бы я стала генеральным директором или кем-то в этом роде, но я влюбилась в пение и танцы, когда была маленькой, поэтому они согласились отправить меня в случайный учебный центр K-pop. Это привело к прослушиваниям, и теперь я здесь. — Она склонила голову набок и положила подбородок на пальцы, как будто позировала для крупного плана.
— Значит, ты всегда знала, что хочешь быть айдолом?
— О, конечно. Клянусь, я вышла из утробы матери с пением и танцами. Плюс, это гораздо лучше, чем заниматься бизнесом или чем-то еще, что родители изначально планировали для меня, — сказала она.
— Я думаю, моя мама втайне надеялась, что я займусь международными исследованиями, — вставила я. — Она дипломат, вот почему я здесь, в Корее.
— О, я знаю, Элис Чой. Я знаю о тебе все.
— Жутко, — поддразнила я.
— Да, Элис. Я немного жуткая. Лучше тебе понять это сейчас.
Прямо тогда до меня дошло, что мы с Сохен подшучиваем друг над другом. Какое глупое слово — подшучивание, — но это именно то, чем мы занимались. Я принимала это как должное дома, но теперь, когда я жила в стране, не зная местного языка, мне казалось,
