- Эх, законная была вечеринка, - вспоминал опять о той вечеринке Славка Широков. - Жалко, что ты с нами не пошел. Правда, сейчас девчонки что-то серьезные стали. Особенно одна... Да, впрочем, о ней разговор особый.
- Давай соорудим в это воскресенье что-нибудь в этом роде. Все равно делать нечего. Но не так, чтоб очень, а слегка, ладно?
Дальше Зина не разобрала. Она вышла из-за штабеля и посмотрела вслед Широкову и Агаю. Ясно, что они не заметили, иначе бы Славка замолчал.
...Зина дальней, окольной дорогой шла в общежитие. Было над чем поразмыслить. Она знала, что ребята считают, дескать, лет до тридцати можно нагуляться вдоволь, а потом уже - жениться и остепениться. А как же девушкам? Тоже ждать тридцати? Взять хотя бы ту вечеринку. Наверное, у ребят остались хорошие воспоминания. Наверное, всем было весело. Может, так и должно быть? А у нее просто тогда было плохое настроение, и поэтому все казалось грязным и противным. Может, пройдет? Когда-нибудь она сыграет на сцене себя, Зину. И все будет как тогда - весело, шумно... здоровый отдых. Но она сыграет так, что ребята поймут, какие они бывают скоты. Вот пусть посмотрят, какие они на самом деле, - призадумаются.
И ей - странное дело - все время представлялось, как она бьет малярной кистью по лицу Славку Широкова, а он, измазанный, страдальчески корчится.
* * *
По "Бригантине" ползет клоп. Вот - только этого не хватает для полного счастья!
Люся быстро стаскивает туфлю... На репродукции пятно! Люся срывает репродукцию. Чуть не плачет. Вовкин подарок.
Сумасшедшая квартира. Когда все это кончится? После работы Люся имеет право на отдых? Поменяться? С кем? А мать?
У матери редкий талант. Она любит дочь. Любовь выражается своеобразно. Люсе дают советы, наставляют и указывают, как жить. Еще немного такой любви, и Люся повесится. Во всяком случае, сбежит из дома.
За стеной крик. Ну хоть бы раз, ради оригинальности, несколько спокойных вечеров...
Сейчас придет мама. Люсе долго будут разъяснять, с кем она должна гулять, как себя должна вести, как уберечься от парней и т. д.
Мать скажет: "Вот, когда я была молодой..." - и в сто первый раз воспоминания молодости.
Попутно мама обзовет Вовку мерзавцем. Люсе скажут, на какие кинокартины ей можно идти и на какие нет. Мама находит их безнравственными, хулиганскими, например такие, как "Скандал в Клошмерле".
Конец маминых поучений известен: Люсю вырастила мама (причем долго рассказывается, чего это маме стоило). Поэтому Люся должна быть опорой матери на старости лет. А для этого ей надо выйти замуж за приличного человека, чтоб мог семью содержать, а не шалопайничать.
Как ни странно, но с этим Люся согласна. Хватит. Из дома надо уходить. Она уже самостоятельный человек.
Но куда?
Мама, конечно, скверная, но она готовит обед. Мама, конечно, несознательная, но она стирает, она ухаживает за Люсей, когда та больна. В общем, по-своему мама хочет Люсе хорошего.
Нет, это, конечно, мещанство. Надо уехать в новые места, в степи, в палатки, плюнуть на уют... На год. На два. На всю жизнь? Нет! Надо пожить по-человечески.
Надо купить "дуст". От соседей клопы.
Эх, Вовка, зачем ты уехал? Мне же трудно! Разве ты мог уехать? И чего ты не пишешь? Ждешь, когда все будет хорошо? Не верю, чтоб с тобой это случилось. Или тоже оригинальничание?
Оригинальность хороша понемногу. Но всю жизнь? Вовка, мне нужен... да, да, не смейся, солидный муж, который не убегал бы от меня за четыре тысячи километров. Вот я готовлюсь в восьмой класс. Прочла "Горе от ума". Там сказано, дескать, если любит кто кого, зачем уезжать далеко. Вот.
И сейчас ты уехал от меня. А что будет потом?
Ну я с тобой не поехала. Ну что, плохо? Нет. Я же не фифа, не стиляга. Я работаю на заводе. Я готовлюсь в вечернюю школу. Я в драмкружок записалась.
Зачем ехать туда? Через год возвращаться - неудобно. А всю жизнь или десять лет (моя молодость), - нет!
Я же видела женщин, работающих на стройке. Квадратные, красные, огромные руки, обветренное лицо. Ты скажешь - вот выдумала. Но я видала таких! И вдруг стану такой же? А девушка по-болгарски - булка! Понимаешь? Ты учти, что немало других на меня обращают внимание.
Ты мне не пишешь. Оригинальничаешь? А я не могу дома. Мне надо уйти. Но до Глеба ближе, чем до тебя. Девушка по-болгарски...
Вовка, милый, о чем я думаю! Не верь этому. Я же люблю тебя. Если бы ты меня любил, ты бы вернулся. Или напиши мне, дай адрес - я приеду. Приеду. Я не выйду замуж за Глеба. Не давай мне выйти за него замуж. Как я запуталась. Четыре тысячи километров! Ужас. Вовка, я хочу быть с тобой. Я куплю новую "Бригантину", вставлю ее в рамку и повешу над своей кроватью.
...........................
А в Москве много бульваров. И по вечерам, когда гасят свет и спадает жара, - на каждой скамейке пара. И в темных парадных стоят парочки. И слышится смех и звуки поцелуев...
Но она тебя любит, это ясно. Понимаешь, еще любит. Только плохо, что она - красивая. А ведь ты... ты понимаешь, что я хочу сказать? Увы! Что поделаешь. Но она тебя еще любит.
Вовка, чем это все кончится?
ГЛАВА ХVIII
КТО ЗДЕСЬ ХОЗЯИН?
Сто седьмой корпус. Ждут приезда ленинградцев. А пока по-прежнему девять москвичей живут в двух комнатах.
Субботний вечер. Дежурные готовят ужин. Широков и Андрианов рубятся у "большого московского" в волейбол.
Агай, Удальцев и Степа с таинственным видом сидят возле тумбочки. Удальцев в середине. Готовится писать письмо. Удальцев беспомощно смотрит на Агая.
- Как начать?
Агай долго думает.
- Пожалуй: "Здравствуй, Люся!"
- Верно!
- Вот здорово!
- У Толика котелок варит!
Удальцев пишет.
- А дальше?
- "Молодая ты, а дура!" - предлагает Степа.
- Вежливее, Степа!
Степин вариант дружно забраковывают. Начинают так: "Пишут тебе товарищи Володи Андрианова..."
Через полчаса письмо написано. Адрес завода. Степа бежит к управлению. Там почтовый ящик.
Удальцев идет к Петьке в комнату, включает радиолу, ставит "Карусель". Прибегает Петька, снимает "Карусель", ставит "Белую березу". Петька не выносит фокстротов. Только он уходит - опять "Карусель".
Петька сдается и начинает со Степой гоняться за мячом вокруг корпуса. Имитация футбола.
С наступлением сумерек возвращаются Широков и Андрианов. Андрианов ругается:
- Сколько раз я тебе говорил: больше двух минут мяч в руках не держать. Сплошные захваты. Потом - стоит, руки в карманы. Ты бы лег поспать. И вообще, нашей команде почему-то стоило большого труда перекинуть мяч через сетку. А попасть на площадку? Ну просто невозможное дело. Еще бы: мяч круглый, а площадка квадратная.
Агай спрашивает:
- Проиграли?
Широков показывает на Вовку:
- Все из-за него!
Вот попробуй разберись, кто из них прав.
У общежития Степа и Петька продолжают резвиться с мячом.
- Кончай, пошли мыться.
Моются, гладят брюки, одеваются, наводят блеск на ботинки.
- Ребя, только по-тихому, - предлагает Удальцев, - разобьем "Белую березу"? Невозможно. Раз десять в день заводит. Хоть на стенку лезь. Слышите? Что я говорил! А сейчас плясать начнет. Точно.
Разговор обрывается. В дверях Дунькин, старший воспитатель.
- Привет рабочему классу. Танцевать собрались? Дело. Сам, помню, в молодости грешил. Были дела. Да... Не надоело еще? А? Айда, хлопцы, в клуб, на лекцию. Знатный лектор приехал.
- У-у!.. О чем лекция?
- Интереснейшая, хлопцы, лекция: "Образ советского молодого человека в литературе". Это про вас. А после кино.
- Когда начало?
- Да через пять минут. Скорее.
- Нет, кино когда начнется?
- Э, кто не будет на лекции, в кино не пустят.
- А-а! Ну ничего, завтра посмотрим.
- Нет, айда, хлопцы, на лекцию. Хлопцы, вы умные, образованные, в вечернюю школу пойдете...
- Тем более. Осенью школа. А зачем сейчас?
Выручает Широков:
- Мы, конечно, с удовольствием. Да дельце такое... Мы на танцы девчонок пригласили. Из той бригады маляров. Помните, с лесозавода? У нас шефство над ними.
- Хорошо. Вы их с собой возьмете.
- Что вы! Обидятся. С ними надо осторожно. Мы их поначалу книжками интересными, легкими снабжаем. "Граф Монте-Кристо", "Всадник без головы". А вы хотите сразу лекцией оглушить.
- Что они, не поймут?
- Куда им! Четыре класса... Мы их постепенно, на следующую лекцию. Подготовим.
- М-да... Ну хоть кто-нибудь пойдите. Неудобно все же...
- Хм... Кто-нибудь. Во!! Степа! Он пойдет. Он толковый у нас. Нам потом расскажет.
Все рады и, несмотря на отчаянное сопротивление Степы, вытаскивают его к двери. Степа умоляет.
- Нет, ребята! - останавливает Агай. - Не выйдет. Степа их бригадир. Нельзя подрывать авторитет.
- М-да! - вздыхает воспитатель. - Ну, а в следующий раз?
- Конечно! Прямо с девчонками, - успокаивают его.
- Ладно, только чтоб...
- Конечно!
Дунькин исчезает. Подходят девчата. В первой комнате на окно выставляют радиолу. Ребята выскакивают на улицу.
