- Ладно, только чтоб...
- Конечно!
Дунькин исчезает. Подходят девчата. В первой комнате на окно выставляют радиолу. Ребята выскакивают на улицу.
Андрианов разлегся на кровати, смотрит в потолок. Культурная обстановка, танцы, да еще на лекцию нас приглашают...
В окно лезут звуки танго. На улице плещется смех девчонок.
Оказывается, Степа не ушел. Степа рассматривает "Девятый вал".
- Ишь ты... Вот это да... Потонут... Как же это так?
- Да так, Степа. Понимаешь, было такое время, были парусные корабли, бригантины. Плавали на них флибустьеры и авантюристы. По-нашему разбойники. Тонули, погибали. Но жизнь у них была интересная. Ничего они в жизни не боялись. Ничего не боялись потерять. Значит, для них было открыто будущее. "За презревших грошевой уют". Не могли они жить без моря, без опасностей. Ты спроси лектора, он это романтикой назовет... И песня у них была. Кончалась так:
И теперь, и в радости и в горе,
Стоит чуточку прикрыть глаза,
И увидишь, как в далеком море
Бригантина поднимает паруса...
Ты сейчас выругаешься? Куда? К матери? Слушай, Степа, зачем ругаешься? Ты нарочно на себя напускаешь - мол, не трогайте меня, вот я какой. Да здесь все свои...
Степа молчит.
В окно лезут звуки танго. На улице плещется смех девчонок. Андрианов встает с кровати.
- Вовка, научи меня танцевать...
- Степа, я не смогу. Нет, я попробую, но лучше попроси кого-нибудь из девчат. Не хочешь? Нет, мы осторожно, по-тихому! Идем.
* * *
Из радиолы кто-то тянет:
В небе светят звезды золотые,
Ярче звезд очей твоих краса-а-а...
Только у любимой могут быть такие...
- Синие в полосочку глаза! - поет над ухом Агай. Танцует он неумело, сбиваясь с такта. Но хорошо, что темно и никто этого не видит.
- Зина! - начинает Агай.
- Что?
- Я тебе на ногу наступил, извини.
- Да?
- Зина, может, ты не хочешь со мной танцевать?
- Что ты? Только подойдем поближе к окну. Там ровнее площадка.
Ярче звезд твоих очей краса-а-а...
Только у любимой могут быть такие...
Рыжие в полосочку глаза!
поет над ухом Агай.
Широков отзывает Вовку. Широков очень интересуется, почему Вовка бегает, как выражается Широков, от Зины. Широков уверяет, что Вовка неправ.
- Я это знаю, но тут совсем другое дело. Я бы рад к ней подойти, но не могу. Как-нибудь мы с тобой поговорим.
Андрианов подходит к Рите. Он крепко держит Степу и уговаривает Риту поучить танцевать ее непосредственное начальство. Но непосредственное начальство шмыгает носом, угрюмо озирается и норовит выскользнуть из Вовкиных рук. Рита удивляется. Степа на работе такой умный, а на танцах? Фу! Степа уныло вздыхает: лучше бы он пошел на лекцию.
- Вова, можно тебя на минуточку?
Незнакомый и в то же время странно знакомый длинный парень подчеркнуто вежливо извиняется перед Ритой и отводит Вовку к ограде. Там еще несколько человек. Наверно, волейболисты хотят договориться о встрече?
- Вова, у нас с тобой старые счеты. За себя, помнишь? И за Ковернева.
Ах, вот что!
Длинный парень эффектно размахивается. Вовка мгновенно наносит несколько ударов. Он видит, как перекосилось лицо длинного парня. Но Вовку толкают сзади. Вовка падает.
Когда он встает, потасовка идет вовсю. Из окна общежития прыгает Степа. В руке у него топор. Он подбегает и протягивает его Вовке.
...Их больше.
Наших бьют!
Вовка бросается в середину.
- А ну, разойдись!
Драка прекращается. Обе стороны тяжело сопят. Наконец кто-то из пришедших спокойно говорит:
- Хорошо, раз вы с топором, мы тоже завтра. Хоть милицию зовите, мы с вами рассчитаемся. Андрианов, запомни. Расхозяйничались. Мы покажем - кто здесь хозяева. Официально предупреждаем.
Они все разом поворачиваются и исчезают в темноте. Подбегает Зина.
- Ребята, это бандиты. Они приведут с собой настоящих уголовников. Я их знаю. Может, я с ними поговорю?
Ребята хорохорятся. Что мы, испугались? Но вообще не весело. Какие сейчас танцы! Все собрались в кучу. Обсуждают. Вовка чувствует, как у него под глазом начинает светиться фонарь. А где Удальцев? Пойдем поищем.
Они идут к клубу. Навстречу валит народ. Значит, кино кончилось. Удальцева нет.
- Ну как, хлопцы, повеселились?
Кто это? Шалин и Дунькин.
- Повеселились.
- Зря на лекцию не пошли. Хорошая была лекция.
- Владимир Павлович, а у нас нет комсомольских патрулей?
- А что?
Нет, Вовка ничего ему не расскажет. Вовка злопамятный. Опять скажут испугались.
- Да так просто.
Шалин разъясняет, что вообще есть комсомольские патрули, иногда по воскресеньям дежурят: вас пока туда нельзя. Вы еще очень горячи. Но ничего, когда-нибудь дойдет и до вас очередь. Шалин желает спокойной ночи.
"Спокойной ночи". Вовка сидит на койке... Что делать? Драться топором? Может, молчать? Может, больше они не придут? А то ведь прирежут.
Рядом пустая, аккуратно застеленная койка. Там уж целый месяц никто не спит. Человек, который спал на этой койке, как-то сказал: "Такими, как вы, пользуются все мерзавцы".
Нет, Юра, Вовка стал старше.
Андрианов делает знак Агаю и уходит в коридор. Толик выходит за ним. Почему-то Вовка вспоминает: "Покажем, кто здесь хозяева". И в памяти всплывает московский переулок, двор, Хирса. У ребят в переулке Хирса чувствовал себя хозяином. Долго. До тех пор, пока его не арестовали.
И еще одно воспоминание. Как-то случайно он увидел, что в глухом закоулке несколько хулиганов окружили парня. Они стояли спокойно, курили. Парню приказывали: лезь на стену. И парень плакал, но лез.
ГЛАВА XIX
ВОВКА - ФИЛОСОФ
Утро вечера мудренее. Какой дурак это сказал?
Утром военный совет в 107-м корпусе.
Колька лежит на кровати.
- Я же говорил! Я давно говорил...
Больше от него ничего не услышишь.
Степа делает важное лицо. Это у него не получается, Он поглядывает в окно. Хочет на реку.
Петя рассудителен.
Славка ходит по комнате. Агай и Вовка сидят в углу и усмехаются. Сговорились, что ли? Переглядываются.
Ничего нового не придумаешь. Забивать окна?
Молчание. Тягостное.
Колька:
- Вот прислали. Разных слов наговорили. Комсомол. Шалин. Ему хорошо, сидит в городе...
Вовка поддерживает:
- Правильно. Безобразие. Что у нас за комитет? Шалин сидит в воскресенье дома, вместо того чтоб ходить за Колькой, думать за него.
- Вытирать им нос! - вставляет Агай.
- А милиция. Милиция на что смотрит? Бездельники. К Удальцеву милиционера для охраны...
- Двух или взвод! - добавляет Агай.
- Может, объявление дадим? Требуется сторож военизированной охраны.
- И воспитательницу из детского сада. У нас комсомольцы маленькие, слабенькие...
Колька недоуменно озирается.
Славка бледнеет.
- Что же делать?
Агай смотрит на Вовку.
- Мы лично на реку? Кварц принимать, да?
Славка неуверенно:
- Но нас мало!
Колька еще ничего не понимает.
Агай (безразлично):
- Ну, Вовка, идем? Солнце, говорят, полезно до часу.
- Слава!
- А вы со мной пойдете?
- Куда?
- К нашим, в большой корпус.
- Ты смотри, все-таки додумался. Обидно, конечно, до часа кварцевые ванны - самые полезные... Идем, все!
Дальше события развивались обыкновенно. "Большой корпус" собирался смываться на реку. Вовка попросил ребят задержаться. Неохотно остановились. Обступили. Вовка стал на крыльцо. Прямо как митинг. Так-то и так-то, давайте организовывать комсомольские патрули.
Дружный смех.
- Ну вот, выдумал.
- Тебя уже разукрасили, а ты все рвешься!
- Пускай Шалин этим занимается.
- Правильно, он за это деньги получает.
- Куда нам.
Вовка оборвал шум. Рассказал, что вчера произошло. Вовка с "фонарем" внушал уважение. Потом все же "знаменитый" грузчик. Ребята замялись. Вышел один из бригады бетонщиков. К его товарищу придралась шпана. Грозили. Считают себя здесь хозяевами. Кто здесь хозяева, они или мы - комсомол? Вышел другой, от каменщиков. А вот у нас недавно...
Настроение резко менялось. Рыжий приземистый парень (из шоферов) швырнул сверток в окно, вбежал в корпус и через минуту появился с охотничьим ружьем.
- Где?!
Успокоили. Вовка снова завладел общим вниманием.
- Надо связаться с местными комсомольцами, с членами комитетов строительных участков. Я слыхал, что они практиковали комсомольские патрули.
Половина разбежалась "связывать".
Остальные поснимали с себя рубашки.
Загорали.
Небо было скучное, без единого облачка.
Загорали.
Надоело. Посыльных все не было.
Наконец появились первые. Народу становилось все больше. Разбились на кучки. Обсуждали.
Местные:
- Положим, ваши тоже иногда ведут себя так, что...
Москвичи:
- А мы что, спорим?
А связные все прибывали. Ну и "навязали". Откуда столько?
Кто-то из демобилизованных гаркнул:
- Батальон, слушай мою команду!
